Секрет Эллы и Миши (ЛП)

— Эй, — визжит блондинка, когда ее напиток проливается ей на кожаное платье. — Ты сделала это нарочно.

На мгновение забываю, кто я и оборачиваюсь, чтобы испепелить ее смертельным взглядом. Но затем вспоминаю, что я спокойная и рациональная Элла; та, которая не ввязывается в драки и не избивает других девушек.

— Что, девочка из высшего общества? — она ударяет себя в грудь, готовая броситься. — Думаешь, напугала меня.

Лила поддается на ее коротенькую инсценировку.

— Нам очень жаль. Она не хотела.

Песнопения и хаос, наполняющие гостиную, вызывают у меня головную боль.

— Прости, — процедила я извинения и протиснулась между ней и стеной.

Она смеется надо мной, и ее друзья присоединяются к насмешкам, пока не спеша проходят к задней двери. Я собираю всю свою волю, чтобы не повернуться и не повалить ее на пол.

Лила мчится прямиком в бар, организованный на кухонной стойке, плюхает порцию водки в чашку и смешивает ее с небольшим количеством апельсинового сока.

— Хорошо, это было очень напряженно. Я подумала, она собирается надрать тебе задницу.

— Добро пожаловать в «Звездную рощу», — перекричала я музыку. — Землю напряжения и бедняков, где подростки свободно шатаются без трезвого родительского контроля и пытаются устроить драки везде, где только могут.

Она смеется, делает глоток своего напитка, и на ее лице появляется гримаса от горечи.

— Попробуй… — начинает она, затем кашляет, ударяя себя в грудь.

— Ты собираешься пить это? — спросила я. Лила никогда не была большой выпивалой.

Она кивает и прочищает горло.

— Я собиралась сказать: попробуй вырасти там, где нужно получить разрешение, носить определенный стиль обуви, — я удивленно смотрю на нее, и она добавляет: — Если что-то не соответствовало модным стандартам моей матери, то мне не разрешали это носить.

Я отстраняюсь с пути парня с пятнами на коже и шапочкой, прикрывающей его голову, который, кажется, не осознает, что ударяется своим плечом в мое.

— Уверена, было не так плохо вырасти там, где ты выросла. Я имею в виду, в конце концов, был какой-то контроль.

— Да, был, — говорит она тревожно, и ее глаза быстро осматривают комнату. — Не могу поверить, что здесь живая группа. Это как быть на открытом концерте.

— Что? У вас нет живой группы в Калифорнии? — шучу я, слегка улыбаясь, когда наливаю себе стакан воды. — Той, которая устраивает выездные концерты?

Она перемешивает свой напиток соломинкой.

— Не такая группа. Думаю, гораздо более спокойная, со сценой и зрительным залом.

— На мой взгляд, звучит забавно, — натягиваю улыбку и смотрю на часы. — Ты уже готова идти?

— Ты шутишь? — посасывая напиток через соломинку, она запрыгивает на кухонную стойку и скрещивает ноги. — Мы только пришли. С чего бы нам хотеть уйти? На самом деле, нам следует потанцевать.

Мои глаза находят гостиную, где парень с дредами разбивает о свою голову стеклянную тарелку из углового шкафа, и все аплодируют.

— Можешь, если хочешь, но я в своем уме, — говорю я, выпивая воду залпом. — Меня устраивает, когда все мои кости целы.

Прислонившись к столу, я сканирую толпу, с любопытством всматриваясь, где же Миша. Не знаю, почему мне так интересно, но это так. Иногда он поручал свои вечеринки кому-то другому: либо выступал, либо просто уходил в тишину. Я находила его пару раз скрывающимся на шезлонге. Всякий раз, когда он тянул меня к себе на колени, мы разглядывали ночное небо и болтали о недостижимом будущем.

Я обнаруживаю его в углу на диване, рукой обвивающего какую-то блондинку, с выпрыгивающими из платья сиськами. Его волосы спадают ему на глаза; он покусывает губу с кольцом, уверена, сводя тем самым девушку с ума. Они просто разговаривают, но девушка продолжает теребить свои волосы, лежащие на плече, а ее рука лежит у него на груди. Трудно сказать, наслаждается Миша ее обществом или нет. Его всегда было сложно прочесть, когда дело доходило до девушек, потому что он никогда не выглядел заинтересованным ни в одной из них, но иногда, в конечном итоге, оставался с ними на ночь.

Однажды я спросила его об этом, и он сказал, что все было весело, но он просто убивает время, пока я не уступлю своему внутреннему желанию быть с ним. За это я повалила его на землю, от чего он рассмеялся.

— Почему у тебя такое выражение лица? Будто ты раздеваешь кого-то взглядом? — спрашивает Лила, смотря в том же направлении, что и я. — Оу, это…

Мои глаза оторвались от Миши.

— Я ни на кого не смотрела, только на безумие в гостиной.

— Да, верно, — говорит она, поднимая брови. — Ты, безусловно, хочешь его. Это написано у тебя на лице.

— Да будь я проклят, если это не скверная Элла! — ухмыляется Итан Грегори с другой стороны стола, прямо позади Лилы. Он спотыкается об угол, практически ударяясь головой об низкий потолок. Прежде чем я успеваю ответить, он увлекает меня в неловкие объятия своими длинными руками, которые усеяны татуировками. Его серая рубашка пахнет сигаретным дымом, а дыхание — пивом. Он отступает, взъерошивая пальцами свои черные волосы.

— Миша знает, что ты здесь, в его доме?

Я бодро лгу, прекрасно зная, где и чем занимается Миша.

— Уверена, он видел, как я пришла.

— Сомневаюсь. Он искал тебя последние восемь месяцев, — он оглядывается через плечо, кивая Лиле, затем наклоняется ко мне. — Ты в курсе, что он абсолютно подавлен постоянно с тех самых пор, как ты исчезла. Ты действительно взорвала ему мозг, Элла.

— Чистая ложь, — говорю я. Мы с Итаном никогда не ладили, поэтому меня так сильно смутили его объятия. У нас обоих были одинаково тупые позиции, и мы часто сталкивались лбами. Единственной причиной, по которой мы все-таки оставались друзьями, был Миша. Хотя, один раз у нас была секундная связь, но мы никогда не говорили об этом. — Миша не разваливается на части из-за кого бы то ни было. Я его лучше знаю.

Его лицо вспыхнуло, и глаза налились кровью.

— Полагаю, ты не знаешь его так хорошо, как думаешь, потому что он подавлен. На самом деле, все, чем он занимался последние несколько месяцев — это искал тебя.

— Что объясняется вечеринкой, — резко возражаю я. — Предполагаю, это надо так расценивать.

— Первая за пять месяцев, — говорит он. — Думаю, он сделал это только потому, что узнал, где ты, и ему нужно было выиграть время.

— Я знаю его лучше тебя, Итан, он не развалится на части из-за девушек, — говорю я, но съеживаюсь от того факта, что, возможно, не знаю его больше. Многое могло случиться за восемь месяцев. — Эй, Лила, нам нужно идти, уже поздно.

Она смотрит на свои инкрустированные бриллиантами часы «Ролекс» [10] и закатывает глаза.

— Половина десятого.

— Ты уже уходишь? — машет он рукой. — Что за чушь. Ты еще даже не увидела Мишу, и с ним случится полная жопа, если он пропустит встречу с тобой, особенно после того, как ты сбежала от него на подъездной дорожке.

— На самом деле, думаю, мы потусуемся немного дольше, — давит Лила неумолимым взглядом. Она шевелит губами: «он горячий». Затем она соединяет ладоши и продолжает: «пожалуйста, Элла, пожалуйста».

Итан не типаж Лилы. Его багаж почти такой же тяжелый, как и мой. Я начинаю протестовать, когда глубокий Мишин голос раздается над моим плечом, щекоча мою кожу, словно перышком. Не в состоянии сдержаться, я испускаю слабый стон.

— Да, милая девушка, задержитесь чуть дольше, — он настолько близко, что жар его тела целует мою кожу и мои внутренности содрогаются. Он проводит пальцами по моим волосам, когда шепчет: — Ты так приятно пахнешь. Господи, я скучал по твоему запаху.

— Мне нужно встать рано утром, — откашливаюсь я, а Лила сводит брови. — Я должна пойти домой и немного поспать.

Он кладет руку на стол так, что сгиб его руки касается моего бедра. — Ты можешь продолжать пытаться избегать меня, — выдыхает он мне в ухо, прикусывая меня за мочку уха. — Но рано или поздно, тебе придется поговорить со мной, — его дыхание разит пивом, а одежда — сигаретами.