Разбитые на осколки (ЛП)

— Пациенты уже признавались тебе в преступной деятельности? — спрашиваю я довольно требовательно.

— Да.

— И какие меры ты приняла?

— Соответственные.

Она оповестила полицейских. Это не сработает. Я точно не знаю, что было в прошлом Лейси, но думаю, было что-то ненормальное и из ряда вон выходящее, перед тем как она появилась на моем пороге. И, скорее всего, было связано с незаконной деятельностью.

— Что я должен сделать, чтобы ты приняла ее вне записей в журнале учета пациентов. Чтобы ты сохранила все втайне, несмотря на то, что она тебе расскажет.

Пиппа смотрит на меня оценивающим взглядом, раздумывая над моими словами.

— Я доктор, мистер Мейфэйр. Я давала клятву Гиппократа, как и Слоан. Мы обе связаны клятвой, чтобы помогать людям, которые нуждаются в этом. При чрезвычайной ситуацию я хотела бы принять вашу подругу, не заводя на нее файла, но не забывайте, что я также связана законом. Если она признается мне в том, что сделала что-то намеренно, чтобы причинить вред другому человеку, в этом случае я не смогу закрыть глаза на подобное.

— Так получается, клятва Гиппократа, которую ты дала, будет принуждать тебя помочь человеку, но чувство гражданского долга возьмет вверх в любом случае.

Ее стального цвета глаза смотрят на меня. Отстранено и хладнокровно.

— Именно так обычно и происходит. Это то, как все работает.

— А денежная сумма не изменит твоего решения?

— Простите, но нет, мистер Мейфэйр.

— Тогда, я полагаю, что мы закончили тут. — Гребаная трата времени. Меня не должно волновать ее мнение. Я направляюсь к выходу, не желая тратить даже своего вдоха на диалог, от которого не будет толку. Пустой разговор. Есть миллионы врачей, психологов, полицейских, которые могут сделать свою работу за определенную сумму. Просто мне нужно подкупить одного из них.

— Мистер Мейфэйр? — Ньюан все еще сидит за своим рабочим столом. Она даже не меняет своей позы. — Но есть одна причина, ради которой я могу пойти наперекор своим принципиальным суждениям, закрыть глаза на ее рассказ, который мог бы привести к ее тюремному заключению.

— Да? И что же это?

Она смотрит на меня, и я вижу неподдельное волнение в ее глазах. Это трудно скрыть.

— Ты должен оставить мою подругу. Навсегда. Ты должен держаться от нее подальше.

Так-так-так. Коварная сука. Теперь она точно мне не нравится.

— А если Слоан не согласна с этим? Если она сама хочет продолжать со мной видеться?

Пиппа смотрит в окно, наблюдая пределы своего безопасного королевства.

— Ну, тогда, если она хочет продолжать встречаться с тобой, я не могу ее остановить. Но что касается сеансов, что ты ждешь от меня… Ты будешь платить в двойном размере — за свою подругу и себя, потому что я не желаю, чтобы рядом с моей подругой находился неуравновешенный человек.

4 глава

Зет

Я и ультиматумы? Да, вы все правильно поняли, мы чертовски несовместимы. Дайте мне два варианта и скажите выбрать среди них один, так вот я найду третий, просто показав вам средний палец. Хотя подруга Слоан совершила обманный маневр. Попытаться найти третий вариант не представляется возможным. Ньюан хочет, чтобы я прекратил видеться с ее подругой и держался от нее подальше, чего я не могу сделать. А гребаная альтернатива в том, что мне придется посещать занятия по терапии вместе с Лейси. Чего я тоже не могу сделать.

Прежний я просто бы послал все на хрен и сказал ей, что буду держаться подальше от Слоан, все-таки намереваясь видеться с ней и дальше, но если я так сделаю, и про это узнает эта мозгоправша, то заплатить цену придется Лейси, а не мне. А девушке очень нужна помощь специалиста. Она нуждается в помощи больше, чем я нуждаюсь в Слоан Ромера в моей жизни.

Ну, по крайней мере, я пытаюсь убедить в этом себя.

Как бы там ни было, кем себя возомнила эта гребаная женщина? Я так чертовски зол на нее. Обычно я бы решил это проблему очень просто. Я бы ударил в лицо человека, который был причиной моего гнева. Но я не мог сделать этого. Она самоуверенная в том плане, что у-меня-есть-степень-по-психологии-а-ты-человек-который-совершенно-не-дружит-с-головой. Она действительно манипулирует жизнью Слоан очень расчетливым способом. Может, стерва просто ревнует, что Слоан может получать что-то. Я смеюсь: ну это вряд ли. Потому что эта женщина излучает собственный вид сексуальности, что может подтвердить, что у нее нет проблем, чтобы позволить себе то, чего она хочет. Она, скорее всего, просто приглядывает за своей подругой, но я сделаю все, чтобы избежать выполнения ее просьбы.

Я еду на своем «Камаро» через весь город, направляясь в особняк Чарли, который находится на другом конце полуострова Хант-Пойнт. Это одно из самых благоприятных мест для здоровья в Сиэтле. Банкиры, профессиональные игроки в гольф, бизнесмены и все остальные уважаемые члены общества живут здесь. Они приветствуют Чарли, когда выгуливают своих собак, подстригают газоны, улыбаются ему, когда едут на своих «Лексусах» по покрытым листвой пригородным улицам. Они даже и не подозревают что он гребаный убийца. Он живет тут примерно двадцать пять лет, и это место свято для него. Он явно не гадит там, где ест, и, определенно, не любит, когда его «мальчики» приносят на своих ботинках дерьмо, оставшееся от грязных делишек. Это значит, что он не поощряет никакого оружия, никаких сделок, никакого проявления недовольства и разговоров на профессиональные темы у его парадной двери. Следуй правилам и этот мужчина будет обращаться с тобой как с чертовым королем. Не будешь следовать простым правилам, и он заставит тебя пожалеть, что ты появился на свет.

Разговор по делам бизнеса — это причина, по которой Чарли вызвал меня сегодня вечером к себе. Этот проныра никогда так и не был женат, но его любовницы, Софи, сегодня нет в городе, потому что она поехала навестить свою мать, поэтому весь дом сегодня в его распоряжении — никаких лишних ушей, которые могут услышать информацию, которую слышать не следует. Я веду «Камаро» по длинной подъездной дорожке, которая ведет к особняку Чарли и жду, чтобы ворота с шумом открылись. Громкий треск раздается парой секунд позже. Охранники уже привыкли к моим визитам. Знают, что меня нельзя заставлять ждать.

Я ставлю машину и захожу внутрь, даже не думая звонить в звонок. Стучать в дверь Чарли — это для таких парней как Рик или О'Шэннеси, которые общаются с Чарли на более низком уровне и знакомы с ним всего пару лет. Я, бл*дь, вырос в этом доме. Я потерял девственность с одной из мексиканских горничных, которые привыкли убирать за мной, когда я был еще сопливым подростком. Я впервые сломал там ребра, когда у нас была тренировка с моим тренером по боевым искусствам на теннисном корте, который находится позади дома. Мое жилье на данный момент очень скромное по сравнению с этим огромным особняком, но я никогда не чувствовал, что тут мой дом. Я привык считать домом вонючую дыру, где растил меня мой дядя первую жалкую часть моей жизни. Совершенно нищенскую. Такой тип бедности пробирается в самую суть твоей души. И неважно насколько высокая крыша над твоей головой, или скольких горничных ты перетрахаешь, и сколько автомобилей за сотни тысяч долларов будут припаркованы на твоей подъездной дорожке, готовые к тому, чтобы ты ими воспользовался, ты никогда не сможешь по-настоящему убежать от этого.

Яркий свет внутри дома Чарли освещает все. Хрустальные люстры, персидские ковры, старинная мебель — все из этого является его работой. Может, он как босс преступного синдиката и живет в этой стране, но в душе он все еще мальчишка, который наивно полагает, что застрял в девятнадцатом веке в Англии.

— Чарли! — кричу я, проходя через большой холл первого этажа, направляясь туда, где я точно могу найти этого мужчину: его кабинет. Как я и предполагал, когда я открываю дверь седой ублюдок сидит, согнувшись пополам за до омерзения шикарным столом, вдыхая дорожку кокаина. Он выпрямляется, его зрачки увеличены до размера железного доллара, когда он держит пальцы прижатыми к ноздре покрытой кокаиновой пылью.