Смерть его игрушка + эпилог (СИ)

Если и так, это его вроде бы не обижает. Ведь так?

Я могла неплохо чувствовать других людей, их эмоции, настроения. Но Роман ставил меня в тупик.

Человек-загадка. И мне придётся его разгадывать. Выбора нет.

18.

Как мы оказались на крыше девятиэтажного дома - я и сама не поняла. Роман просто воспользовался моей страстью к приключениям. Мы стояли у края, я нервничала, а он обнимал меня сзади.

- Гляди, - тихо сказал. - Там целый мир. Интересно смотреть на него свысока? Я так делаю всегда. Он суетной, слишком нервный. Ты можешь обрести другой мир. Другую жизнь. Только скажи.

Я смотрела вниз - жутко, никаких перил, оградок, девятый этаж. Кажется, дрожу.

- Я… не знаю. Мне надо подумать. Давай отойдём от края, а?

- Даш, я не дам тебе упасть.

- Всё равно. Я просто нервничаю.

- Даш, я могу защитить тебя практически от чего угодно.

- Угу. - Сказано довольно равнодушно.

Что я там говорила про ‘разозлить’? А про ‘вывести из себя’?

Он толкнул меня в спину.

Равновесие пропало в момент, передо мной бездна. Ошеломляющее чувство падения, ожидание смерти, надежда на нереальность происходящего.

И меня хватают крепкие руки. И шёпот на ухо:

- Даш, ты должна мне доверять.

С чего бы? Меня трясёт. От страха и гнева.

И он толкает снова.

Снова рывок пресекается его руками. После двух или трёх метров падения. Но меня не интересует - как он это делает.

- Не делай так больше! - ору в ярости.

- Ты видишь, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

- Может быть. Но, тем не менее, это жутко. Я всегда должна ожидать от тебя подвоха. Ты говоришь доверять тебе - но я не могу даже расслабиться рядом с тобой.

Он крепко обнял меня сзади и прошептал на ухо.

- Девочка, я не буду больше. Это просто маленькая демонстрация.

Он просто псих. Демонстрация? Я чуть снова не умерла - от страха. Он сумасшедший, натурально. Человек, который играет жизнью. Нет, не жизнью - смертью. Вот и как можно такому доверять?

19.

Я созвонилась с Ланкой и отправилась к ней домой. Если она говорит, что будет дома ещё полчаса, то лучше поторопиться - ровно через тридцать минут повернёт ключ в дверном замке. Она великолепно просчитывала своё время. Но почему-то не могла - или не хотела - просчитать свою жизнь. Мужчины, квартиры, работы, хобби чередовались с ненормальной частотой. Неизменными оставались только мы в её жизни.

Я как раз застала её на выходе.

- Мы идём на презентацию, - резко и уверенно заявила она. Она всегда так разговаривала. - Клуб совместных увлечений. Знаю одну из организаторов.

- Лан, я хотела поговорить.

- Конечно, без проблем.

- Серьёзно.

- Конечно, без проблем.

Она схватила меня за руку и потянула вниз по лестнице. Лана пользовалась лифтами только для того, чтобы перевезти что-нибудь тяжёлое.

При её спортивной форме - неудивительно. Как-то раз она отжималась на спор сотню раз. Причём, насколько мне известно, она не ходила ни в какие фитнесс-клубы, занималась дома. Даже не бегала по утрам. Я бегала. До того, как заболела. После диагноза перестала. Бегать, принимать ледяной душ, готовить три раза в день и прочую ерунду, которая всё равно не помогала. Что толку от того, что сердце сильное, желудок здоровый, мышцы крепкие, если метастазы в лёгких?

Сейчас, когда мне дали ещё одну жизнь, почему-то захотелось вернуться к здоровому образу жизни. Очень не хватало свежего воздуха по утрам, бодрящей прохлады - или хрустящего морозца, жара по телу от ледяной воды.

Что-то явно надо менять в жизни, но почему именно это?

20.

Мы сели в машину. У Ланы, разумеется, она была ярко-красная - кто мог ожидать от иного от яркой блондинки? И малолитражка для женщины - самое то. Но загвоздка была в том, что Ланкина малолитражка была джипом. Маленький такой, аккуратненький джип. Проходимость - танк. Мы впятером в нём умещались с трудом, но ездили всегда на нём, а не на седанах Егора и Андрея. Резкий уклон, размытая в болото глинистая дорога, горные каменистые речки - малыш ‘Мицубиси’ побеждал всё. Я, признаться, любила кататься на переднем сиденье, наблюдая за дорогой, которую Лана усмиряла, как дикого мустанга. Но обычно это место занимал Андрей.

- Лан, теперь можно?

- Конечно, давно можно, - пожала она плечом, заводя мотор.

- Мы видим, что с тобой что-то случилось.

Она не отреагировала. Никак. Отпустила сцепление, выдавила газ, вырулила со двора. Постояла перед выездом и дала по дороге строго разрешённые шестьдесят.

- Лана! - окликнула я её.

- Даш. Ничего! Не! Случилось! - медленно выговорила она, почти срываясь на крик.

- Можно, я расскажу историю? Даже если тебе покажется, что ты её знаешь, просто сначала послушай. Мы ведь ещё не подъезжаем?

Так вот, - я, спохватившись, пристегнулась. - три недели назад я наконец решилась сказать гинекологу про боли в груди. Я предполагала, что это гормональное, и он со мной почти согласился… Но на всякий случай направил в онкоцентр - сдать анализы.

Тогда я решила ничего вам не говорить. Рано ещё пугать.

- Пугать? - хмыкнула Лана едко. - Ну да, мы бы разбежались. Теперь ты наконец переедешь от этого своего химзавода?

Я смерила её строгим взглядом и продолжила:

- Потом были анализы, пробы, тесты. Недельный курс какого-то экспериментального лекарства. Колебания врачей, которые вроде бы сначал хотели что-то вырезать… потом, после размышлений, ничего не вырезали. Ельцов сказал, что кромсать надо половину меня. Вряд ли то, что останется, будет жизнеспособно.

Лана слушала сочувственно. Она умела слушать, при всей своей резкости, лёгкости - она могла слушать очень долго, не теряя внимания.

- Мне назначили химиотерапию. Я снова вам ничего не сказала. Продала бабушкину квартиру, уволилась с работы, написала завещание. Обрезала волосы, сказала вам, что надоели. Вы возмутились, особенно Егор с Андреем, помнишь? Мужчинам нравятся длинные волосы у девушек. Коса до сих пор лежит у меня дома, кстати.

Я приготовилась умирать. Надежды не было никакой, но химиотерапию всё же решила пройти. Хотя - такой запущенный рак - это приговор.

А потом я привела домой незнакомого мужчину, и наутро проснулась совершенно здоровой.

Это невероятное чудо, Лан, такого не бывает. Вернее, бывает… как оказалось. Но сколько было шансов?

Я родилась во второй раз, понимаешь?

А потом я рассказала Андрею. Знаешь, что он ответил? Что существуют люди, которые способны вылечить рак четвёртой стадии. И он знает таких. Найти их сложно… Но я уверена, невозможного нет.

Скажи, что было бы, если бы я не вылечилась и молчала бы до конца? Лана?

Подруга молчала. Я знала, она задумалась - пальцы перебирали руль - и не мешала ей. Потом что-то решила:

- Даш, это так. Ты права. И, возможно, кто-то из вас может мне помочь. Но это тоже будет чудом. Давай я расскажу кому-то одному, а потом уже решим, что и как делать дальше. Ты не обидишься, если я поговорю с Андреем?

- Не обижусь, если тебе так легче… - я пожала плечами.

- Я тебе доверяю не меньше, но сейчас мне нужен мужской совет. Мужская точка зрения. Ладно?

- Конечно, Лан. Только обязательно поговори. Как можно скорее. Хорошо?

- Обещаю, - подруга тепло улыбнулась.

21.

Мы припарковались на небольшой улочке, примыкающей к центральной. Прошли в вестибюль пятиэтажного здания, проигнорировали гардероб - моя куртка и короткий сиреневый плащ Ланы остались в машине. На улице было уже достаточно тепло, чтобы дойти без верхней одежды.

Кафе - я в нём ни разу не была. Большое, но уютное. Красно-синее оформление, на удивление, не выглядело безвкусно.

Лана поздоровалась с людьми у входа - видимо, организаторы.