Суженый-ряженый

   На Литейном Таня скользнула взглядом по веренице стоящих и движущихся машин, совершенно бессознательно выискивая среди них красную "тойоту". А когда осознала, чем, собственно, занимается, ужасно на себя разозлилась.

   Вот тут она ее и увидела. Всего лишь в нескольких метрах от себя. То есть, возможно, это была и не та "тойота", однако Таня почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Причем не только фигурально, но и буквально. Тонкий каблук попал между плитками тротуара, она оступилась, легкое движение ноги -- и согласно законам механики каблук подломился.

   Тем не менее можно было считать, что ей повезло. Во-первых, удалось-таки удержать равновесие. А во-вторых, раз уж такой неприятности суждено было случиться, хорошо, что она произошла именно на этом самом месте. Дело в том, что какой-то предприимчивый человек сразу же оценил потенциальные возможности новеньких аккуратненьких плиточек, когда ими еще только мостили здесь тротуар, потому что свою мастерскую он открыл, едва только начались работы по замене старого асфальтового покрытия.

   Таня моментально вспомнила, что вывеска с симпатичной и обнадеживающей надписью "Обувная клиника" красуется прямо позади нее. Оставалось лишь повернуться и сделать ровно три шага. В ее положении, правда, и это было не запросто, однако когда тебя ведет надежда...

   Табличка "Закрыто" наискосок перечеркивала дверное стекло. Надежда, едва вспыхнув, тут же и угасла, уступив место полному отчаянию и злости, только теперь вся ее злость была сосредоточена исключительно на Захарове.

   Чувствуя себя совершенно беспомощной, Таня в неловкой позе аиста стояла посреди тротуара. Выбор у нее был невелик. Можно сделать три шага в сторону закрытой двери и постараться выяснить, а вдруг она еще откроется. Те же три шага отделяли ее и от края тротуара. Если их преодолеть, то рано или поздно удастся поймать машину. Жаль только, никакая машина не довезет ее прямо до квартиры. Пожалуй, каблук придется оторвать совсем и тогда починить туфли уж точно будет невозможно. Или все-таки возможно? Надежды у Тани практически не было, тем не менее оторвать для удобства передвижения также еще и второй каблук ей даже в голову не пришло.

   Итак, кто виноват, она знала, и что делать, тоже наконец решила. Чтобы смириться с потерей любимых итальянских туфель, почти наверняка безвозвратной, ей потребовалась всего секунда. Противный сухой щелчок, и Таня выпрямилась с крепко зажатым в кулаке изящным каблучком. Обидно было до слез. Зато теперь у нее появилась возможность пусть попеременно, но все-таки твердо опираться на обе ноги.

   А также на руку, которую любезно подставил материализовавшийся прямо рядом с ней Глеб Захаров.

   -- Здравствуйте. -- Его хмурое приветствие не оставляло сомнений в том, что он узнал Ирочкину соседку и та никаких положительных эмоций у него не вызывает.

   -- Здравствуйте, -- с трудом выдавила из себя Таня. У нее он тоже не вызывал, ну, никаких положительных эмоций.

   -- Я отвезу вас домой, -- еще более хмуро сообщил Захаров и решительно потащил ее в сторону той самой красной "тойоты".

   -- Уберите, пожалуйста, руки, -- потребовала Таня, упираясь, -- и я прекрасно справлюсь сама со всеми своими проблемами.

   -- Во-первых, -- он кивнул на зажатый в ее кулаке каблучок, -- вряд ли у вас это получится прекрасно. Во-вторых, вы не только неблагоразумны, но еще и неблагодарны. Это уже в-третьих.

   Вообще-то упираться, когда одна твоя нога на девять сантиметров длиннее другой, причем даже не сама по себе, а за счет туфли на шпильке, крайне неудобно.

   Танино упрямство явно раздражало его, однако ее сопротивление Захаров преодолел без особых усилий, просто приподняв девушку над землей. Дотащив ее таким образом до своей машины, он с нарочитой галантностью распахнул перед ней дверцу.

   Оба немного запыхались, но больше все-таки она.

   -- Я не собираюсь никуда с вами ехать! -- отчеканила Таня, изо всех сил стараясь держаться не только прямо, но и с холодной невозмутимостью. Получилось, правда, не очень. Какая, к черту, холодная невозмутимость, если даже нормально стоять не удавалось! Не говоря уж о том, что внутри у нее все кипело. Более того, она готова была взорваться!

   Захаров, если судить по выражению его лица, тоже начал терять терпение, и тут на сцене появился новый персонаж.

   -- Какие-то проблемы? -- Строгий голос бывалого полицейского из боевика принадлежал молоденькому, немного лопоухому милиционеру.

   -- Никаких проблем, -- заверил мужчина.

   -- Сплошные проблемы! -- одновременно с ним заявила женщина.

   Позы обоих были весьма красноречивы, и страж порядка, мгновенно оценив ситуацию, с очень строгим видом повернулся к мужчине. Тот, однако, его опередил, указав кивком на ноги женщины.

   Взгляд милиционера послушно метнулся вниз, к ее разновысоким лодочкам, а затем медленно поднялся к зажатому в ее кулаке оторванному каблуку.

   Тем временем Захаров спокойно объяснил:

   -- Я собирался отвезти мою знакомую домой...

   -- Я не ваша знакомая! -- выпалила Таня.

   Сейчас же оба мужчины уставились на нее. Глаза Захарова метали молнии, а в глазах милиционера сверкнула сталь.

   -- Так вы не знаете этого человека? -- вопросил страж порядка, грозно поглядывая на морочившего ему голову типа.

   До Тани наконец дошла созданная ею двусмысленность ситуации.

   -- Знаю, -- постаралась она исправить положение и, заметив смятение в глазах молоденького, немного лопоухого милиционера, любезно пояснила: -- Это любовник моей соседки. И у меня нет ни малейшего желания с ним ехать.

   Судя по его слегка порозовевшему лицу, юный страж порядка был несколько смущен Таниной тирадой, однако с собой он справился быстро.

   -- Знаете, девушка, подсаживаться к незнакомым мужчинам опасно, -- авторитетно сказал милиционер, -- а тут все-таки какой-никакой, но знакомый. -- Он еще раз с сомнением взглянул на ее разновысокие туфли. -- Так что, думаю, лучше бы вам поехать с ним.

   -- Давайте, Таня, не капризничайте, -- подхватил Захаров.

   Ну, прямо рыцарь в сверкающих доспехах, бросающийся на помощь прекрасной даме! И надо же, он знает ее имя. Впрочем, сейчас он просто хочет окончательно убедить милиционера в том, что они знакомы и никакой опасности от него не исходит. А у нее действительно нет другого выхода. Во всяком случае, разумного.

   Мужчины понимающе переглянулись, и снова оба уставились на нее.

   Сделать разумный шаг Тане мешало упрямство, но под их выжидающе-снисходительными взглядами она чувствовала себя полной дурой. Однако даже несмотря на это, победили-таки остатки ее разума, и она позволила Захарову принять на себя бремя рыцаря в сверкающих доспехах.

8

   Некоторое время ехали молча. Как и тогда в лифте, Таня старательно сохраняла на лице отсутствующее выражение и взгляд "в пространство", а Захаров, уделяя дороге большую часть своего внимания, не забывал все же и о своей пассажирке.

   Наконец, когда молчание сгустилось настолько, что его давление стало ощущаться физически, он спросил:

   -- Скажите, Таня, вы убежденная феминистка?

   Она удивленно вздернула брови:

   -- Это вы о том, что я не хотела с вами ехать?

   Бросив взгляд на оторванный каблук, который она все еще сжимала в кулаке, он усмехнулся:

   -- Да нет, скорее о том, что вам нравится ставить мужчин в неловкое положение.

   -- А-а, -- догадалась Таня, -- вы о том, что я назвала вас любовником своей соседки...

   -- Нет, я больше о том, что своим заявлением вы вогнали в краску бедного милиционера.

   -- Ну, откуда мне было знать, что, окончив не только среднюю, но еще и милицейскую школу, он умудрился остаться столь неиспорченным? Зато все сразу разъяснилось, и он тут же перестал подозревать вас в гнусных по отношению ко мне намерениях.