Спящий тигр

Кроме того, на кону стояли немалые деньги. После смерти бабушки Селина стала богатой наследницей, можно сказать, лакомым кусочком, который легко мог попасть в лапы какому-нибудь проходимцу. Пока что ее счетами и акциями распоряжался Родни совместно с мистером Артурстоуном, однако через полгода Селине исполнится двадцать один и окончательные решения она будет принимать сама. Мысль о том, что контроль над ее состоянием может уплыть из его рук, была для Родни невыносима.

Он посмотрел вниз, на Селину, притулившуюся к его плечу. Никогда еще ему не встречалась девушка с такими ослепительными белками глаз. Белизна как в рекламе стирального порошка. От нее исходил легчайший аромат лимона… или вербены. Из прошлого до него доносился голос миссис Брюс, говорившей уничижительные вещи про Джерри Доусона. Тунеядец— внезапно всплыло у него в памяти. Припомнил он и другие эпитеты: безответственный, ненадежный, транжира…

Держа фотографию за уголок, он постукивал ею по ладони левой руки. Наконец, давая выход раздражению, попытался свалить вину за эту неприятную ситуацию на единственную подходящую кандидатуру.

— Конечно, во всем виновата твоя бабка. Не надо было ей темнить насчет твоего отца. Вся эта таинственность… и как она запретила упоминать его имя… это было ошибкой.

— Почему? — спросила Селина, заинтригованная.

— Потому что в результате ты стала им просто одержима! — выкрикнул Родни ей в лицо. Селина, явно задетая его словами, подняла на него глаза — ее рот от удивления приоткрылся, как у ребенка. Но Родни уже не мог остановиться.

— У тебя всегда был нездоровый интерес к чужим отцам, семьям — вообще к семейной жизни. И тот факт, что ты нашла фотографию и хранила ее в тайне от всех, — это еще один симптом.

— Ты говоришь так, словно у меня корь.

— Я пытаюсь объяснить, что у тебя сформировался комплекс из-за этого погибшего отца.

— Может, он и не погиб, — возразила Селина. — И вообще, если у меня и сформировался какой-то комплекс, то, как ты сказал, не по моей вине. Вообще, что такого плохого в комплексах? Гораздо хуже, когда глаз косит или на нем бельмо. А комплекса даже не видно.

— Селина, это не смешно.

— Я и не шучу.

Она смотрела на него в упор, и Родни подумал, что впервые видит в ее глазах огонь. Еще мгновение и они рассорятся. Раньше у них никогда не бывало ссор, и сейчас определенно был неподходящий момент начинать. Он быстро произнес: «Дорогая, прости меня» — и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но она отвернулась и его поцелуй пришелся на щеку.

— Разве ты не понимаешь, что я забочусь о тебе! Я не хочу, чтобы ты увлеклась этой идеей, полетела на край земли за каким-то мужчиной, а потом поняла, что совершила глупейшую ошибку.

— Но что если предположить, — перебила Селина, — просто предположить, что он действительномой отец? Что он жив, живет в Сан-Антонио. Пишет книги, ходит под парусом на своей маленькой яхточке, заводит друзей среди местных испанцев. Разве тебе не хотелось бы, чтобы я познакомилась с ним? Разве ты не хочешь иметь настоящего, родного тестя?

Этого Родни хотелось меньше всего. Он мягко произнес:

— Но мы не можем думать только о себе. Надо подумать и о нем, о Джордже Дайере, неважно, отец он тебе или нет.

— Я не понимаю…

— За эти годы у него сложилась собственная и весьма неплохая жизнь. Жизнь, которую он выбрал по доброй воле. Если бы он хотел иметь семью, жену, сыновей… и дочерей… они бы у него были!

— Ты хочешь сказать, что он не будет рад мне? Что ему не понравится, что я приехала и разыскала его?

Родни был потрясен.

— Ты же не собираешься этого делать?

— Для меня это очень важно. Мы можем полететь на Сан-Антонио.

— Мы?

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Пожалуйста.

— Об этом не может быть и речи. Мне надо ехать в Борнмут, ты же знаешь, и я буду отсутствовать три-четыре дня.

— А не может миссис Вестман немного подождать?

— Конечно, не может.

— Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Мне нужна твоя помощь, Родни!

Родни не понял истинного смысла ее мольбы. Он решил, что под помощью Селина подразумевает некие практические действия: купить билет на самолет, посадить ее на нужный рейс, провести через таможню, поймать такси или найти носильщика. Она ни разу в жизни не путешествовала самостоятельно, так что в глубине души он был уверен, что Селина не сдвинется с места.

Он изобразил на лице обаятельную улыбку, взял ее за руку и произнес умиротворяющим тоном:

— Собственно, к чему такая спешка? Наберись терпения. Я знаю, ты сильно взволнована тем, что твой отец может быть жив. Я понимаю, что ты всю жизнь ощущала некий вакуум. Правда, я надеялся, что мне удастся его заполнить…

Речь его звучала немного выспренно. Селина сказала:

— Родни, дело не в этом…

— Не забывай, мы ничего не знаем о Джордже Дайере. Может быть, следует попытаться, не привлекая к себе внимания, провести небольшое расследование, прежде чем предпринимать действия, о которых мы можем потом пожалеть? — он говорил с достоинством королевской особы.

— Я родилась после того, как его объявили пропавшим без вести. Он даже не знает о моем существовании.

— Вот именно, — тон Родни стал более напористым. — Селина, вспомни старую пословицу: не будите спящего тигра.

— По-моему, она сюда не подходит. Что если он жив — мой отец, единственный человек, в котором я нуждалась всегда, всю жизнь, больше чем в ком бы то ни было?

Родни колебался, пытаясь понять, обидели его эти слова или разозлили.

— Ты рассуждаешь как ребенок.

— Представь себе монетку. У нее две стороны: орел и решка. Во мне тоже две стороны: Брюс и Доусон. Селина Доусон. Вот как меня по-настоящему зовут. Вот кто я на самом деле!

Она улыбнулась Родни и он, несмотря на свое душевное состояние, подумал, что никогда не видел у нее такой улыбки.

— Любишь ли ты Селину Доусон так же, как Селину Брюс?

Он все еще держал в руках фотографию ее отца. Она взяла ее у него из рук и положила обратно в сумочку.

Родни ответил — чуть поспешно:

— Конечно да!

Селина застегнула сумочку и отложила ее в сторону.

— А сейчас, — сказала она, разглаживая перед юбки, как девочка, которая готовится забраться на табуретку и вслух прочесть гостям стихи, — давай-ка измерим полы!

3

Посадочная полоса аэропорта Барселоны в бледном свете раннего утра блестела глубокими лужами; здесь только что прогремела гроза, застигшая их самолет над Пиренеями. С гор дул легкий ветерок, от служащих аэропорта сильно пахло чесноком, а на скамьях в зале ожидания, кутаясь в плащи и куртки, дремали утомленные бесконечным ожиданием пассажиры с мешками под глазами и сизыми подбородками. Ночь выдалась тяжелая. Рейсы из Рима и Пальмы отменили. Рейс из Мадрида опаздывал.

Селина, которую все еще мутило после перелета, прошла через вращающиеся стеклянные двери и немного помедлила, решая, куда двинуться дальше. Ей надо было пересесть на самолет до Сан-Антонио, а для этого требовался новый посадочный талон. Селина подошла к стойке, где служащий с усталым лицом взвешивал какой-то багаж, и встала напротив, надеясь, что он обратит на нее внимание. Служащий поднял глаза, и она спросила:

— Вы говорите по-английски?

— Sí.

— У меня билет до Сан-Антонио.

Он равнодушно протянул руку за билетом, вырвал из него нужную страничку, оформил посадочный талон, вложил его в билет и передал ей.

— Большое спасибо. А во сколько вылет?

— В половине восьмого.

— А как же мой багаж?

— Его перегрузят на самолет до Сан-Антонио.

— А таможня?

— Таможня на Сан-Антонио.

— Понятно. Еще раз большое спасибо.

Селина изобразила на лице свою самую чарующую улыбку, но ответной реакции не последовало. Служащий отработал тяжелую ночную смену и не собирался делать над собой усилие, проявляя любезность.

Она отошла от стойки и присела на скамью. Все тело у нее ныло, но сонливости не было и в помине — сказывалось нервное напряжение. Самолет из Лондона вылетел в два часа ночи; весь полет она сидела, глядя в темноту и уговаривая себя решать проблемы по мере их поступления. Сначала Барселона. Потом Сан-Антонио. Таможня, паспорта. Такси. Нет ничего сложного в том, чтобы найти такси. А дальше Кала-Фуэрте. Городок наверняка небольшой. «Где тут живет англичанин Джордж Дайер?» — спросит она, и ей объяснят, как добраться до Каса Барко, а там она найдет его.