Свадебное платье

Сахиба Абдулаева

Свадебное платье

Свадебный шум, перекрываемый громкими звуками карнаев и сурнаев, достиг кульминации. Все вокруг колыхалось, двигалось, бурлило, под ногами у взрослых сновали дети в веселом предвкушении свадебных лакомств.

Купаясь в электрическом свете, двор, где играли свадьбу, обрел праздничный вид. Жених и невеста, потупив глаза, под сотнями любопытных взглядов прошли к столу и заняли свои места во главе его. Аплодисменты смолкли.

С первого же появления невесты всеобщее внимание привлекло ее свадебное платье. Все были буквально очарованы им. Люди постарше переглядывались и восхищенно кивали. Девушки на выданье лишь тяжело вздыхали от зависти. Белоснежное, из тончайшего шелка, платье было выткано золотыми нитями, которые вспыхивали от малейшего лучика света, как солнце, или трепетно мерцали. Казалось, стройную, точеную фигуру невесты словно бы окутывало некое сияние.

Впрочем, многих подобная диковина не очень удивила. Все хорошо знали, что отец жениха — человек влиятельный, несказанно богатый и ему ничего не стоит выполнить любые прихоти молодых. Это подтверждала и сама свадьба. Сюда были приглашены знаменитые певцы и музыканты сотни гостей. Тамадой на свадьбе был известный комик. Он достаточно уже намозолил всем глаза по телевизору, но тут, как говорится, был живьем, чем и вызывал всеобщее любопытство. Он бойко открыл свадебный вечер.

— Уважаемые гости, — мы собрались сегодня в доме Олимхана-ака на свадебное торжество Уктамхана и Севарыхон…

Говорил тамада долго. Его слова у кого-то в душе пробудили теплые чувства, у других увлажнили глаза.

Невеста бросила любящий взгляд на суженого из-под прозрачной накидки. Жених, который таял от счастья, поймав этот взгляд, с чувством сжал руку девушки.

Вдруг девушка резко встала и громко вскрикнула.

Крик прозвучал сдавленно, словно ей было трудно дышать. Девушка беспокойно поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, будто хотела косо-то увидеть, но внезапно ослепла.

Жених Поначалу растерялся и отпрянул назад, после, желая успокоить, крепко обвял будущую жену.

Севара вздрогнула, рванулась из его объятий и вдруг дала жениху звонкую пощечину. Уктам отшатнулся.

Мальчишки, не видевшие ничего подобного даже по «видику», покатились со смеху, какая-то женщина воскликнула: «Какой позор!» — и запричитала.

Приступ ярости у девушки тут же прошел, обессилевшая невеста почувствовала себя дурно и стала медленно опускаться на пол. Хорошо, подбежавшая, тетушка вовремя ее подхватила, подставила плечо и с помощью других женщин отнесла в дом.

Свекровь оказалась на редкость воспитанной и достойной женщиной. Она сердечно проводила сватов, говоря на прощание:

— Не иначе, как нашу невесту «сглазили». Вы не беспокойтесь; мы ее излечим. Не надо, не надо… Нет никакой нужды сразу вызывать «скорую». А может, она завтра проснется как ни в чем не бывало?..

Родители невесты, растроганные великодушием сватьи, сердечно с ней попрощались.

А тетушка, глядя на племянницу, которая разметалась на постели и с распущенными черными волосами была похожа на пери, тихо всхлипывала и причитала вполголоса: — Ах ты, боже мой, так они друг другу подходят… Какой счастливой парой могли бы быть… Что же теперь будет? Вдруг сваты пойдут на разрыв, если Севара долго не придет в себя?..

Свадебное платье, словно прилипшее к телу Севары, теперь показалось тете Хидоятхон каким-то зловещим.

Она подошла к шкафу и с трудом отыскала в ворохе приданого — различной одежды — ночную сорочку девушки.

А Севара по-прежнему пребывала в глубоком сне.

Тогда тетя, изловчившись, сняла с нее платье и надела ночную сорочку, подложила под голову племяннице подушку и прикрыла ее одеялом. Севара так и лежала, как ледышка.

В это время кто-то негромко постучал в дверь. Хидоятхон отдернула портьеру в сторону и сквозь дверное стекло увидела жениха. Она впустила Уктамжона, а сама вышла в соседнюю комнату, где сидели женщины.

Уктамжон бросил тревожный взгляд в сторону лежащей неподвижно Севары, некоторое время постоял в центре комнаты. Потом машинально подошел к зеркалу. В его стекле отражалась слабо, освещенная настольной лампой комната, в которой, лицом к Уктаму реальному, стоял его отраженный двойник. Темный костюм Уктама терял очертания в зазеркальном мире, растворялся в полумраке другой, похожей на эту как две капли воды комнаты. И только лицо, красивое, гордое, мужественное лицо, которым Уктамжон так гордился и которое он знал — нравилось всем женщинам, высвечивалось из внутризеркальной полутьмы.

Вдруг Уктам за спиной услышал шелест. И там, в зеркале, произошла невероятная вещь. Свадебное платье, белевшее в глубине комнаты на спинке стула, вдруг шевельнулось и стало подниматься во весь рост, будто его надел на себя какой-то таинственный невидимка. В следующую секунду широкий подол поплыл, плавно касаясь ковра, в сторону Уктамжона.

Молодой человек замер ошеломленный у зеркала, не в силах оторвать взгляд от его холодного стекла и обернуться. Вот уже длинные рукава с оборками, словно облегая чьи-то руки, обняли Уктамжона за шею. От испуга он хотел закричать, но голос ему не повиновался, и Уктамжон лишь издал нечленораздельные звуки.

А холодные невидимые руки повернули молодого человека и властно потянули в сторону стула. Уктамжон послушно сделал несколько шагов, сел. В двух метрах от Него, слегка покачиваясь, стояло платье его молодой жены.

В этот же миг знакомый Уктаму голос печально произнес:

— Вот мы и встретились снова, Уктам-ака, поздравляю вас с женитьбой…

У молодого человека перехватило дыхание, и, запинаясь, он выговорил дрожащими губами:

— Сайера?.. Это ты, Сайера?.. Но ведь ты… Heт, этого не может быть…

— Да, я умерла, — продолжил голос. — Но как видишь, свадебное платье посчастливилось надеть и мне. Скажи, оно идет твоей Сайере?.. Ну, что же ты молчишь, ведь ты уверял меня когда-то, что подвенечное платье будет мне к лицу?..

И платье, двигаясь в танце, сделало один, второй круг по комнате и опять остановилось напротив пораженного Уктамжона.

— Что же вы так дрожите? — спросил голос. — Ведь у вас все так хорошо складывается… Хотя, ведь не так давно на этот грешный свет должен был появиться такой же, как вы, богатырь и красавец… Только вот, — голос дрогнул, — не родился по вашей вине…

— По моей… Ты говоришь — по моей?!

— Ах, да… Ведь мы, кажется, виноваты оба. Вы, конечно, так теперь считаете… А знаете, когда я себя сожгла…

— Зачем ты это сделала, Сайера?! — с чувством перебил говорящую парень.

— Боже мой, так вы… жалеете меня? Но это же вы сказали: не будь преградой на моем пути, сказали, что любите другую девушку. Ведь было так?..

Платье дрогнуло, поплыло, покачиваясь в такт невидимым шагам, бессильно прислонилось к стене.

Уктамжон попытался встать со стула, но незримая сила удержала его на месте. Уктамжон напрягся сильнее, но встать так и не смог, потерял равновесие и рухнул на пол. Ударился о спинку кровати, от сильной боли чуть не вскрикнул, но спазмы сдавили горло.

— Тысячу раз сожалею, — произнесло платье, — но ведь я так мучилась… — голос дрогнул, у Уктама по телу побежали мурашки. — В ту ночь, когда вы поставили последнюю точку в моей судьбе, я едва дождалась рассвета. Ребенок шевелился у меня под сердцем, каждое движение вызывало приступ боли и тошноты, поднимало со дна души тоску и отчаяние… Утро я встретила уже с твердым намерением: думаю, если бы даже моя мама воскресла из мертвых, вряд ли бы она смогла меня остановить. Я не знала, как теперь смогу жить, ведь навлеку позор на отца, на суровую мачеху. Да если они узнают об этом… Нет, — наконец сказала я себе, — медлить нельзя. Нужно сделать это сегодня же…

С дрожью в ногах я подошла к отцовской машине.

Достала из нее канистру, облила себя бензином и пошла куда глаза глядят. Помню, выйдя со двора, я направилась в сторону речушки. Почему меня потянуло 89 к воде — не знаю. Но прочно укрепившаяся в сознание мысль, что я обязана сгореть, что это единственный выход, отогнала в конце концов подальше от воды.