Огненные Близнецы

К своему великому удивлению, Туся даже не почувствовала никакого разочарования. «Подумаешь, мороженое! – думала она. – На свете есть гораздо более важные и значимые вещи».

Туся продолжала бесцельно бродить по улицам. Ей нравилось, что никто не обращает на нее никакого внимания – настолько неприметно она была одета. А ведь раньше Туся и представить себе не могла, как это можно выйти на люди без макияжа, и предпочитала яркую, даже вызывающую одежду. Она любила быть заметной, ей льстило, что парни выделяли ее из числа других девушек и всегда провожали взглядом.

«И к чему все это привело? – подумала Туся. – Я пыталась покончить с собой, меня чуть не убили, вся жизнь пошла наперекосяк, я не знаю, кому верить, с кем дружить, кого любить… Я так устала от этого. Я не хочу быть такой одинокой и потерянной. Не хочу вечно задавать себе неразрешимые вопросы. Как хорошо, когда все легко и ясно, когда ты знаешь, что хорошо, а что плохо. В этом и есть настоящее счастье».

Ей даже виделся в этом какой-то глубинный смысл. Вот и на душе у нее все еще темно и холодно, но скоро в нее вольется солнечный свет, тогда и погода станет ясной и солнечной. себе как и почему это произошло. Но было в Огненных Близнецах, и особенно в отце Владимире, нечто особенное, притягивающее. Тусе не приходило в голову, что ответы на все вопросы будут давать ей другие люди, и то, насколько они истинны, доказать невозможно. Она не осознавала, что теперь ей предстоит думать чужим умом, смотреть на жизнь чужими глазами. В последнее время Тусе слишком часто приходилось нести ответственность за свои поступки, поэтому она и ухватилась с такой готовностью за возможность переложить ответственность на кого-то другого, тем более что этим кем-то был отец Владимир, от которого исходила такая уверенность в истинности его убеждений. Возможно, причиной тому был не столько сам руководитель братства, сколько благоговейное отношение к нему его окружения. Но Тусю эти тонкости сейчас не волновали.

Надежда Григорьевна пообещала ждать Тусю в том самом скверике, потому что девочка могла бы не найти дорогу к зданию, где проводились собрания. К одиннадцати часам Туся была уже там. Она пришла немного раньше назначенного срока, но, к своему удивлению, обнаружила, что ее уже ждут. В скверике, на той скамейке, где они сидели в первый день знакомства, ее ожидали Оля, Марина и сама Надежда Григорьевна. Все они приветливо заулыбались, увидев Тусю, и ей навстречу.

– Разве я опоздала? – спросила она.

– Нет, это мы раньше пришли. Приехали сюда по делам и раньше времени освободились, – объяснила Надежда Григорьевна.

Они сели в автобус.

– Ты прочитала журналы? – поинтересовалась она.

– Да, но я почти ничего не поняла, – несколько смущенно ответила Туся: ей ужасно не хотелось показаться глупой.

Но Надежда Григорьевна восприняла ее слова безо всякого удивления.

– В первый раз всегда трудно понять. Я ине рассчитывала, что у тебя это получится. Просто я хотела, чтобы твои мысли настроились на верный лад. – Как только ты побываешь на собрании, тебе сразу же все станет ясно, – добавила Оля.

– Я на это и надеялась, – ответила Туся.

Она уже не была такой смятенной, как накануне, и следила за дорогой, чтобы запомнить, где расположено здание. Туся почти никогда не бывала в той части города, куда вез автобус, знала лишь, что это спальный район, удаленный от центра. Они доехали до конечной остановки.

– Я никогда здесь не была, – сказала Туся, с любопытством оглядывая не слишком привлекательную местность, до благоустройства которой, как видно, не доходили руки градоначальников.

– Дело в том, что здесь самые низкие цены на аренду помещений. А мы совсем не богаты, – объяснила Надежда Григорьевна.

Они подошли к старому двухэтажному зданию с облупившейся штукатуркой, построенному, очевидно, еще задолго до Второй мировой войны И чудом здесь сохранившемуся.

– Здесь когда-то располагался, Дом культуры, принадлежавший какому-то заводу, которого уже нет и в помине, – тоном гида рассказывала Надежда Григорьевна, – а здание осталось, и теперь его арендуют все, кому нужно где-то собираться. Это, конечно, не бог весть что, но нас не интересуют зем:»ные блага. Мы рады, что можем видеть друг друга и слушать проповеди отца Владимира.

При упоминании об отце Владимире Тусю охватило вчерашнее волнение, граничащее с благоверным трепетом. Посмотрев на Надежду Григорьевну и девушек, она поняла, что они испытывают то же самое. Глаза Марины и Оли светились предвкушением счастья.

На первом этаже, судя по вывескам, помещались секция восточных единоборств и салон предсказательницы будущего и целительницы госпожи Софьи. Обе двери были заперты на огромные висячие замки.

Они прошли мимо них и поднялись на второй этаж. На сей раз Тусю повели не в то помещение, где она вчера встречалась с отцом Владимиром, а в большой зал. Тусе показалось, что весь второй этаж занят братством, но она не стала уточнять.

Зал был заполнен почти наполовину, в нем собралось несколько десятков человек. Туся обратила внимание на то, что среди присутствующих были даже дети, пришедшие в сопровождении родителей.

– Пойдем вперед, – сказала Марина, взяв Тусю за руку.

В самом центре переднего ряда было несколько свободных мест, на которых они и устроились. Надежда Григорьевна, убедившись, что Туся села туда, куда ей и полагалось, ушла.

В зале стоял тихий гул: многие из сидящих негромко переговаривались друг с другом. Туся озиралась, рассматривая людей. Все без исключения были одеты очень скромно. На лицах девушек и женщин отсутствовали всякие следы косметики. Туся порадовалась, что не стала краситься, собираясь сюда. В общем-то это была довольно разношерстная публика: Туся видела и молодых, и пожилых, и людей среднего возраста. Но во всех было нечто такое, что делало их удивительно похожими друг на друга. Туся не могла понять, в чем заключалось это сходство. Может быть, в выражении их лиц, поведении, а возможно, и в том, с каким благоговейным ожиданием они смотрели на сцену.

Внезапно наступила полнейшая тишина. Туся взглянула на сцену. Там стояла Надежда Григорьевна. Она успела переодеться и теперь была в фантастическом наряде, напомнившем Тусе одеяния актеров, играющих роль ангелов. На голове у Надежды Григорьевны был венок из белых цветов. Она подошла к самому краю сцены и, простерев руки к зрителям, громким, звучным голосом произнесла:

– Абришина-мамонна!

Сидящие в зале подняли руки и в один голос ответили:

– Абришина– лилайа!

Надежда Григорьевна сделала круговое движение обеими руками.

– О-о! О-о! О-о!

Зал ответил:

– О-о! О-о! О-о!

– Бог! Бог! Бог! – прокричала Надежда Григоревна, воздев руки к потолку.

– Бог! Бог! Бог! – скандировал зал.

Зазвучала мелодия, изобиловавшая высокими звуками. Она немного напомнила Тусе музыку из индийских фильмов, но была менее быстрой.

Все сидящие в зале взялись за руки, подняли их вверх и стали раскачиваться то в левую, то в правую сторону. Туся и не заметила, как ее руки оказались в ладонях Оли и Марины.

Надежда Григорьевна произнесла еще несколько нечленораздельных звуков. Зрители ответили примерно в том же духе.

Туся впервые в жизни слышала такое, она понимала, что это не иностранные слова, а нечто другое, особенное, она определила это как язык братства. Наконец Надежда Григорьевна заговорила по-русски:

– Ну вот мы и поприветствовали друг друга! Я очень рада видеть вас всех снова.

Все дружно зааплодировали; Надежда Григорьевна слегка поклонилась.

– Надеюсь, что вы все в добром здравии и благополучно приближаетесь к главной цели нашей жизни! – Она оглядела присутствующих. – Да, я вижу, что у вас все в полном порядке. Но иначе и быть не могло. Ведь мы с вами идем по правильному пути. Бог вознаграждает нас за это! Верно?

– Да-а-а!– хором ответили сидящие.