Пожар любви

Арбуз выглядел очень соблазнительно. Лили схватила крупную землянику и окунула ее в чистый золотой мед без ликера.

— Лили! Это для гостей!

— Знаю. Поэтому-то я хочу получить свою порцию, пока они не пришли.

— Ты неисправима, — сказала мать.

— Не понимаю, о чем ты.

— Пойди и подумай.

Лили уничтожила землянику.

— Нет, я так не думаю. Я чувствую, что это не так.

— А я говорю, что так! — сказала Арлетта, вырезая ножом причудливые узоры. — Ты убрала у себя в комнате?

— Да, — солгала Лили. — Ты так и не сказала мне… — пока мать не видела, она стащила еще одну ягоду, — кого ты пригласила.

— О, абсолютно всех, кто что-нибудь значит. — Арлетта была сосредоточена на своем творении.

— Ладно. Тогда кто самый важный? — Издевательский тон Лили был очевиден, но она ничего не могла с собой поделать. Иногда она находила самое большое развлечение в том, чтобы подтрунивать над матерью.

Арлетта выдернула нож из арбуза.

— Не умничай со мной, Лили!

Лили поняла, что зашла слишком далеко.

— Я только хотела узнать, — произнесла она извиняющимся голосом.

— Лайнеры. Зайдут Оскар и Линн Уатс, — гордо сказала Арлетта, — но ненадолго — у них очень много приглашений. Линетт Проулер, Микомы, Калленсы, Дентон Кули и Бетти Мууди. Это лишь некоторые.

— А как насчет семьи Пола?

— Сомневаюсь, что они подходят, — ответила Арлетта и посмотрела на Лили взглядом, предостерегавшим от попыток настаивать.

Но Лили редко обращала внимание на предостережения.

— Спорим, что ты вообще не рада соседству с миссис Ньюсам. Может, ей бы понравились твои друзья.

— Лили, сейчас мне некогда тебе объяснять — у меня еще дел по горло. К тому же в твоем возрасте этого еще не понять. В любом случае Ньюсамы не придут. Кроме того, отцу не нравится твое увлечение Полом. Я просто выполняю его требование. Теперь будь добра проверь столики в саду. Эти две девицы, которых я наняла через компанию по обслуживанию на дому, не внушают мне большого доверия. Могу поспорить, что они не знают, с какой стороны тарелки класть вилку.

— Слева, — сказала Лили и сунула в рот еще одну ягоду.

— Лили, пожа-а-луйста!

— Ладно.

Лили открыла дверь, ведущую в сад с восточной стороны дома, и на нее пахнуло дымом от углей. Закашлявшись, она разогнала дым рукой.

— Пап, как дела?

— Отлично, — просиял он в ответ, и она, обхватив его руками за пояс, уставилась на толстый слой соуса для барбекю, покрывавший мясо на ребрышках. Вскоре отец заметил ее мрачный вид. — В чем дело? У тебя хмурое лицо.

Она вгляделась в него:

— Ты говорил маме, чтобы она не приглашала родителей Пола?

— Если честно, то да.

— Пап, почему ты так относишься к Полу? Ты ведь его совсем не знаешь. Он хороший.

— Убежден, что это так, Лили. И все же я думаю, что тебе еще рано интересоваться мальчиками. У тебя еще все впереди. Подожди, когда повзрослеешь.

Лили не знала, возмущаться ей или поблагодарить за откровенность. Чего она не могла ему сказать — так это насколько глубоко ее задевало неодобрение отцом ее желаний. Ей всегда хотелось, чтобы он считал, что она поступает правильно.

— А как мне узнать, что уже не рано?

Он по привычке неловко пожал левым плечом. Лили подумала, что у него такой вид, будто другое плечо сломано.

— Сама поймешь. — Он не сводил глаз с мяса в жаровне. — Я пойму, — подумал он вслух.

— Как? — потребовала Лили. У нее была дурная привычка требовать ответов — ясных, точных — и немедленно. Неприятность заключалась в том, что, по мере того как она взрослела, ей все труднее удавалось их получать, в особенности ясные.

— Не знаю, как это тебе объяснить. Может, мама сделает это лучше…

— Сомневаюсь, — перебила Лили.

— По-моему, то, что ты чувствуешь к Полу, — это лишь безответные страдания. Так называемая детская влюбленность. Ты ему неинтересна, вы оба это понимаете, и тебя просто подстегивает его равнодушие. Он кажется тебе далеким кладом, который надо открыть, как на раскопках. Когда ты повзрослеешь и встретишь того человека, который тебе нужен, — добавил Джей Кей быстро, — ты почувствуешь особую связь — пожалуй, так бы я это назвал. Это будет такая связь между вами двоими, как ни с кем и никогда. У вас будет много общего. В самых важных вопросах. Вам будет нравиться одно и то же.

Лили смущенно нахмурилась.

— Я выражаюсь неясно?

— Не очень. Но продолжай.

— Он захочет всегда быть с тобой. А ты — с ним. Ты будешь рассказывать ему свои сны. А он тебе — свои. Что-нибудь в этом роде.

Лили кивнула, наблюдая, как он воткнул вилку с длинной ручкой в сочное мясо и, перевернув его, снова закрыл крышку жаровни. Потом снял перчатки, в которых возился.

— Мама говорила тебе, кто сегодня придет?

— Да. — Лили посмотрела вниз и пнула носком выпавший уголек. — Уйма людей, которых я почти не знаю.

— Что?

— Думаю, мне будет не слишком весело. Наверняка.

— Но придет тетя Вики с Фейт. И я думаю, Зейну Макалистеру примерно столько же, сколько тебе. Стой, я вспоминаю, Ханна говорила, что ему теперь почти семнадцать. — Джей Кей положил руку Лили на плечо. — Им сейчас очень тяжело. Ее муж лежит на обследовании в госпитале Андерсона. Он болен.

— Что с ним?

— Доктора еще не знают. Поэтому-то он и проходит обследование. Будь, пожалуйста, повнимательней к Зейну. Он здесь никого не знает.

— Да, па, это плохо. Мистер Макалистер мне всегда нравился, когда я видела его в магазине, и миссис Макалистер тоже. Они все еще живут в Бандере?

— Да. — Лицо Джей Кея помрачнело, словно он вспомнил о том, что и он смертен.

Мысль о смерти претила Лили еще больше, чем ее отцу. Она не могла себе представить, что ее папочки не будет рядом. Она быстро сжала ему руку.

— Пап, не беспокойся. Я все сделаю, чтобы Зейн хорошо провел время.

— Спасибо, Лили, — сказал Джей Кей, целуя ее в макушку.

В это время Арлетта открыла дверь.

— Лили! Ты проследила за девушками?

— Сейчас иду! — И она вылетела на задний двор, прежде чем мать успела ее выругать.

Девушки оказались вполне компетентными. Полдюжины круглых столиков были накрыты красно-белыми клетчатыми скатертями. На каждом столике стояли крошечный американский флаг, красные гвоздики, белые маргаритки и голубые астры. На бело-голубых металлических тарелках стояли специально сделанные к этой дате свечки. Красные хлопчатобумажные салфетки были перевязаны белыми лептами, на которых висели маленькие деревянные копии карты штата Техас. Японские фонарики были развешаны на дубах, длинные ветки которых, сплетаясь, образовывали прохладный свод над маленьким двориком. Лили обратила внимание, что садовник устроил на фоне черной деревянной изгороди бордюр из красных бегоний. По углам дворика, выложенного плиткой, были установлены огромные мексиканские глиняные горшки с красной и белой геранью. У гаража разместился бар, а огромный американский флаг, укрепленный над ним, играл роль задника. У аппарата для коктейлей суетился высокий черноволосый парень лет двадцати пяти, наполнявший его текилой, льдом и фруктовым сиропом «Маргарита».

Глядя на красный кирпичный двухэтажный дом, Лили пришла к выводу, что все было продумано до мельчайших деталей. Она в который раз подивилась, почему ее мать так выкладывается, когда речь идет о ее светских приятелях, и так редко делает что-нибудь подобное для нее и Джей Кея.

Когда Арлетта укладывала последнюю порцию гарнира в цветок, вырезанный ею из огромной красной луковицы, у нее дрожали руки. Она цепенела от одной мысли, что что-нибудь может выйти не так. Ей было необходимо, чтобы все детали были безупречны. И вовсе не потому, что большинство гостей были клиентами Джей Кея или она хотела понравиться гостям. Прием был экзаменом. Арлетта презирала экзамены, но подсознательно постоянно готовила себя к ним. Она считала, что в ее жизни любой поворот был проверкой. Она не забыла своего детства в Луизиане и того времени, когда постоянно терпела поражения.