Кратос (ЛП)

— Где она? — рычу, едва сдерживая свой гнев.

— Пока что она в безопасности. Я планировал разрезать на кусочки ее, как только нашел, но вот чего я не ожидал... — он замолкает, на его лице появляется странный взгляд, как будто он не ожидал чего-то столь прекрасного. Это заставляет меня думать, что больному ублюдку она нравится больше, чем должна. — Она все-таки убила моего отца, и я хотел отомстить.

— Меня не заботят твои проблемы с папочкой, я хочу, чтобы она вернулась. Скажи мне, где она, черт побери!

— На твоем месте, я бы проявил уважение, Стефано, ведь твоя беременная, в скором будущем, жена у меня.

Я слышу вздох и понимаю, что еще не сказал Контосу наших новостей.

Черт, он оторвет мои гребаные яйца!

— Я спрошу еще один раз и затем, если ты не ответишь мне, заставлю тебя пожалеть, что ты этого не сделал. Где она, черт возьми?

Он поднимает руку и поглаживает подбородок, будто сомневается, говорить мне или нет.

— Как бы прекрасно не звучало это предложение, я откажусь. Видишь ли, она не хочет, чтобы ее нашли. Кринос знала, что ты соберешь все воедино и придешь. Я возразил ей, сказал, что никто не найдет меня. Но сейчас, я думаю, что должен ей новый нож, так как она была права. Умная у тебя девчонка.

— Хочешь сказать, что она здесь по собственной воле? — спрашивает Контос.

Я в ярости, и мне интересно, готов ли он дать ей нож, зная на что она с ним способна. Насколько близки эти двое? И почему она до сих пор не ушла?

— Ну, не с самого начала. Только после того, как мы начали разговаривать. Я перестал хотеть ее смерти за убийство отца. Ты счастливчик, Стефано, поэтому я позволю тебе следовать за мной. Но имей в виду, если ты сделаешь ей больно, я сделаю больно тебе, — говорит он и, повернувшись, садится в свою машину. Я ошарашен; он угрожает мне разобраться со мной, если я сделаю больно Элизе? Я никогда не смог бы причинить ей боль.

Контос не произнес ни слова после того, как мы вернулись в машину. В каком-то смысле я благодарен, потому что мой разум не перестал работать. Я пытаюсь вспомнить все причины, по которым она могла решить остаться. Даже если ее не было не так долго, для меня это ощущалось целой вечностью. Я чувствую, как возвращается темнота. Она появляется только при необходимости. Но я боюсь, что сейчас она останется и поглотит меня.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мы паркуемся за Джованни и наблюдаем, как он вылезает из своей машины и идет к очень красивому загородному дому. У него даже есть белый забор. На подъездной дорожке стоят три машины, и похоже, что внутри разгар вечеринки, так как слышна музыка. Я поворачиваюсь к Контосу; его челюсть сжата. Он не радостнее меня, хотя зол по двум причинам, а не по одной. Самой большой новостью для него было то, что ему не сказали о беременности Элизы, а второй, что Джованни говорил, что она не хочет возвращаться домой.

Мы выходим из машины, и следуем за Джованни в дом. Здесь слышен смех. Когда мы добираемся до гостиной, все глаза обращаются к нам и смех стихает. Я замечаю ее густые коричневые волосы, прежде чем она видит меня. Элиза поворачивается к нам, ярко улыбаясь, но когда видит мое выражение лица, ее улыбка меркнет. Я слышу, как мое сердце бешено бьется в груди. Боже, то, что она заставляет меня чувствовать ― безумие.

Абсолютное. Гребанное. Безумие.

— Я задолжал тебе этот нож, — говорит Джованни, подходит к Элизе и протягивает ей новый нож с красной рукояткой, который она кладет в карман джинсов. Здесь нет никакой угрозы, она здесь по собственному выбору, это ясно как день.

— Кринос, — обращается Контос к своей дочери так, что сразу понятно, что он недоволен, но она не сводит своих скрытых капюшоном глаз с меня.

— Отец, — говорит она ему, все еще пытаясь отвести взгляд от меня, что очень трудно, потому что я чувствую, что оно ничего не выражает. Но мой разум и тело говорят мне поступить как пещерному человеку: перебросить ее через плечо, хорошенько шлепнуть по заднице и отвезти домой, а затем привязать к нашей кровати.

— Похоже, что вам тут весело. Ты хорошо провела время, Кринос? — спрашиваю, и ее глаза выдают, что я причинил ей боль, потому что не обращаюсь к ней этим именем, никогда. Но о чем она думала? Что может оставить своих близких волноваться за нее, а сама будет развлекаться?

— Меня взяли в плен, ты умная задница. И чтобы ты знал, мне было весело впервые за долгое время. Я планировала вернуться домой сегодня вечером после того, как улажу некоторые дела. Но сейчас я не думаю, что вернусь домой с тобой, Стефано, особенно, когда ты хочешь быть таким мудаком. Может быть, я останусь с Джованни, он, кажется, ценит меня, — выдает она, уперев руку о свое бедро и глядя на меня взглядом типа «иди нахер».

Мне надоело это дерьмо. Она может играть в такие игры с другими, но единственные игры, которые ей можно играть со мной, находятся в гребаной спальне. Я подхожу к ней и вижу, как растет ее улыбка. Она так хорошо меня знает. Я поднимаю Элизу, закидываю себе на плечо и выношу из дома. Как только дохожу до машины, я открываю дверь, закидываю ее на пассажирское сидение и пристегиваю. Она смотрит на меня, но ничего не говорит. Когда я закрываю дверь, вижу стоящих Контоса и Джованни. Контос кивает мне и возвращается в дом, с улыбающимся Джованни рядом.

Элиза не произнесла ни слова по дороге домой, как и я. Мне не нужно было смотреть на нее, чтобы чувствовать ее испепеляющий взгляд. Я боюсь открыть рот, потому что могу сказать что-то плохое или то, что ранит ее, тем более, когда знаю, что у нее есть нож. Мне не очень хочется рисковать своим мужским достоинством, прежде чем у меня будет шанс оказаться глубоко похороненным в ней.

Когда мы приближаемся к нашему дому, слева нас подрезает машина отправляя кружить по кругу. Я достаточно хорошо контролирую автомобиль, поэтому мы не переворачиваемся, но мое и без того раздраженное настроение вспыхивает еще сильнее. Прежде, чем выйти из машины, я смотрю на Элизу, видя, что она в порядке, крепко хватаю ее за волосы и притягиваю к себе для поцелуя. Она нетерпеливо отвечает и начинает тянуть меня за волосы. В этом поцелуе нет страсти, в нем обладание, и мне нужно владеть всей ею. Закончив поцелуй, я кусаю ее губу, а затем открываю дверь и выхожу из машины. Водитель другого автомобиля застрял и не может двигаться, но в руках он держит пистолет, направленный на меня.

Чертов идиот.

Я не волнуюсь о любезностях, пришло время доставить задницу Элизы домой. Достаю из кармана сигару и прикуриваю ее. Наблюдаю за тем, как орущий мужчина, которого я сейчас узнал — он был в одном из стрип-клубов, которые я посетил сегодня ― пытается освободиться. Это ему не поможет, поэтому сделав первую затяжку, я бросаю теперь уже тлеющую сигару к его просачивающемуся топливному баку. Я улыбаюсь зловещей улыбкой и салютую придурку.

Как только я подхожу к своей машине, его автомобиль взрывается в огне вместе с ним. Я слышу крики и, усмехаясь, сажусь на водительское сиденье. Элиза качает головой, но видно, что старается подавить свою улыбку. Подожди, пока мы не вернемся домой, и эта улыбочка долго не продержится.

Мы подъезжаем к дому, и я выхожу, чтобы открыть ей дверцу. Жду, пока она выйдет, но Элиза не двигается. Наклонившись, я расстегиваю ремень безопасности и хватаю свою упрямую сучку под колени и несу как невесту через весь дом до нашей спальни. Я кладу ее на кровать и встаю перед ней, делая глубокие вдохи, прежде чем позволю сорваться словам. Она смотрит на меня, улыбаясь. Женщина знает, что я пытаюсь успокоиться.

— Почему ты позволила мне пройти через это? — это первая логическая вещь, о которой я подумал, прежде чем спросить ее.

Она выглядит, будто удивлена моим вопросом, долго смотрит на меня, прежде чем отвечает:

— Я не собиралась позволять тебе пройти хоть через что-либо, ты высокомерный придурок. Меня похитили и держали против моей воли, пока мы не поговорили. Потом мы вроде как поладили, и теперь он будет моим самым крупным клиентом из-за того, чего он хочет, — она встает на колени, а затем поджимает ноги под себя и садится, будто готовится к длинному разговору.