Любить того, кто рядом

Нет, больше ничего.

— Что случилось? — Лео смотрит на телефон, но быстро отводит глаза, будто говоря, что не имеет права читать мои сообщения, по крайней мере, пока.

— Не знаю, — мнусь я, захлопывая телефон.

— Энди?

Я чувствую острый укол вины при имени мужа.

— Нет. Это сестра. Знаешь… Мне нужно ей перезвонить… Извини…

— Без проблем, — отвечает Энди, потирая подбородок. — Я тут, недалеко, — добавляет он и машет рукой в сторону спальни.

До чего же мне хочется пойти за ним, присесть на кровать и не сводить с него глаз…

Перевожу дыхание, опускаюсь на диван и звоню Сюзанне. Нас прервали, понимаю я, но настроение нужно сохранить.

После первого же звонка сестра откликается вопросом, который, как я знала, она обязательно задаст:

— Где ты?

— В Нью-Йорке, — уклончиво отвечаю я. Еще минуту назад я не стала бы ничего скрывать от нее.

— Где именно?

— В Куинсе, — виновато отвечаю я.

— Эллен, — настойчиво спрашивает она, — где ты?

— У Лео дома… Мы только что вернулись со съемок. Ну, на Кони-Айленде, помнишь, я говорила? — тараторю я и сама не понимаю, зачем мне юлить перед сестрой — ведь она всегда была на моей стороне. Даже прежде, чем эта самая сторона образовалась.

— Что происходит? — Сюзанна, кажется, потеряла терпение.

— Ничего, — отвечаю я. Мой тон, видимо, так красноречив, что сестра понимает все сразу же.

— Вы целовались? — Вопрос слишком прямолинеен даже для Сюзанны.

Я молчу. Пусть проявит интуицию. И она проявляет:

— Ты что, спала с ним?

— Нет, — отвечаю я. В голосе недостает возмущения, ведь такая перспектива была мне близка в последние дни, часы, минуты.

— Но ты с ним целовалась! — Сестра не спрашивает, а утверждает, и это все ставит на свои места: и влечение к Лео, и неверность по отношению к Энди.

Мой брак висит на волоске.

— Тебе нужно по-быстрому уходить оттуда, — говорит Сюзанна настойчиво и серьезно. — Уходи немедленно, слышишь?

— Сюзанна, почему? Нет, — говорю я.

— Ты пожалеешь.

— Откуда тебе знать?

— Обязательно пожалеешь, Эллен… О Господи, я не хочу, чтоб ты страдала, раскаивалась!

Я думаю: «Единственное, в чем раскаиваюсь, так это в том, что позвонила тебе». Надо было вообще отключить мобильный.

— Мы страшно поссорились с Энди. Все так плохо… — неохотно говорю я.

— Я знаю, как это тяжело, — терпеливо поддакивает Сюзанна. — Но, Эллен, ты не представляешь, во что можешь влипнуть!

С этим не поспоришь, я и сама знаю, однако упрямо перехожу к глупой самозащите:

— Он ведь бросил меня, вчера вечером. Пошел, наверное, к своей сестре, и…

— Нет, он не пошел к Марго. Он пошел в гостиницу… И позвонил твоей сестре.

Я мигаю в растерянности и смотрю на красный абажур до крапинок в глазах.

— Он что же, позвонил тебе? — наконец говорю я.

— Да, сразу же, из «Ритца», а потом еще раз, полчаса назад… — Она умолкает, а я в уме заканчиваю ее предложение: «…когда ты целовалась с Лео».

— Что он сказал? — онемевшими губами говорю я.

— Он очень расстроен, Эллен… боится за тебя и хочет поговорить.

В голосе сестры нет осуждения, только искреннее беспокойство и печаль.

— Ничего он не хочет, — неуверенно возражаю я. — Он ни разу не позвонил.

— Он обиделся, Эл, очень обиделся. И беспокоится.

— Так и сказал?

— Ну, приблизительно.

— А ты?

Я не знаю, что хочу услышать в ответ.

— Посоветовала не волноваться. Сказала, что ты поехала в Нью-Йорк по работе, а не из-за Лео. И сказала, что нужно доверять жене.

Разглядываю носки своих туфель, все еще мокрые после дождя. А если бы Энди не ушел из дома, не оставил на столе дурацкую записку? Как бы тогда развивались события?

— Слушай, Эл, Энди не идеален, вовсе нет. И тебе прекрасно известно мое отношение к этой выскочке Марго, которая все знает, видите ли, лучше всех! Простить ей не могу, что она не сказала тебе, что Лео приходил. Но…

— Что «но»?

— Они — твоя семья. Знаешь, как хорошо иметь семью…

Да, верно, папа теперь погружен в дела Шэрон и ее детей; Винс никак не определится, все тянет, не делает Сюзанне предложения. А мама… Что ж, я всегда думаю о маме.

— У меня и так есть семья… — говорю я. — Вы.

Мне становится неожиданно больно за них.

— Конечно, у тебя есть мы, — продолжает Сюзанна, — но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Они ни в чем не делают различия между собой и тобой. Они считают тебя своей. Ты и правда одна из них.

Я закрываю глаза и вспоминаю, как мистер Грэм говорил тост на нашей свадьбе и растрогал всех до слез; как Стелла всегда обращается со мной как с родной дочерью, а Марго считала меня сестрой даже до того, как мы породнились.

— Ты хочешь от всего отказаться? — спрашивает Сюзанна. — Даже от Энди?

— Не знаю, — шепчу я. Реальность вдруг выступает во всей своей пугающей неизвестности. А я не хочу принимать решения под влиянием страха.

После долгой паузы Сюзанна говорит:

— Послушай, ты его любишь?

Трудно понять, кого она имеет в виду — Энди или Лео, — но я все равно отвечаю «да».

— Тогда не делай этого, — советует она.

Определенно она про Энди.

— Сюзанна, — умоляюще говорю я, бросив взгляд в сторону Лео, — все так непросто!

— Ошибаешься, — обрывает меня сестра. — Все очень просто, Эл.

Глава 35

После звонка Сюзанны вся чудовищность ситуации обрушивается на меня в полную силу. Растерянная и опустошенная, я сижу на диване, обхватив руками бесполезную голову, в которой все перепуталось. Лео только что вышел из спальни и стоит надо мной, не зная, что делать. Ясно одно — что бы я сейчас ни предприняла, доводы Сюзанны совершенно ошеломили меня, и возврата к волшебному мигу нет. О том, чтобы начать с того места, где мы закончили, и речи быть не может. Лео безошибочно угадывает смену настроения и несмело опускается на диван рядом со мной.

— Что случилось? — спрашивает он с озабоченным видом и легонько касается моего колена.

— Не знаю, — говорю я. В ушах звучат настойчивые наставления сестры, но я не спешу им следовать. — Я сама не знаю, что делаю…

— Да, все непросто, — вздыхает Лео. — Эллен, знаешь, жаль, что…

Я испытующе смотрю на него — почему ему «жаль»? — и прихожу к выводу, что он не прощения просит, а выражает сочувствие, как принято в ситуациях, например, смерти, развода или болезни. Другими словами, он догадывается, что в моей жизни случилось несчастье, но не видит своей вины — ни в том, что мы целовались, ни в том, что продолжает испытывать ко мне влечение. О себе я пока не могу сказать того же — еще не разобралась, — но киваю Лео в знак признательности.

«А ведь Сюзанна ничего не спросила про Лео, ни словом не обмолвилась», — думаю я, и вдруг, неожиданно для меня самой, с языка слетает вопрос:

— Как ты думаешь — у нас с тобой получилось бы?

Лео смотрит удивленно и немного обиженно, заметив это «бы».

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, если бы мы опять… сошлись, мы так и были бы вместе?

— Навсегда?

Его интонация говорит сама за себя: он не хочет думать о «навсегда». Как и раньше не хотел.

А вот я — хочу.

— Да.

Мне по-прежнему хочется стабильности: семьи, детей — всего того, что — навсегда.

— Кто знает? — рассеянно отвечает Лео, будто решает отвлеченный философский вопрос.

Вспоминаю, как мы расстались. Потом мысли перескакивают к совсем недавнему разрыву с Лео — неужели сценарий тот же?

Самым небрежным тоном, на какой способна, я говорю:

— Почему вы с Кэрол расстались?

— Я же тебе говорил утром, — отвечает он.

— Нет, — продолжаю я, чувствуя дурноту, — ты так и не объяснил.

Лео разводит руками, словно демонстрируя собственное бессилие и непонимание. Точно так же он притворялся в Лос-Анджелесе, делая вид, что не понимает, почему мы с ним разошлись.