Долгая ночь

– Какой была твоя свадьба, Вера? – спросила я.

– Моя свадьба? – Она улыбнулась и откинула голову. – Все было просто и быстро. Церемония прошла в доме священника в его гостиной. Там была его жена, мои родители и родители Чарлза. Ни один из братьев Чарлза не пришел. Они были заняты работой, а моя сестра работала экономкой в это время и не смогла отпроситься.

– Зато ты хоть любила того, за которого выходила замуж, – печально сказала я.

– Любила? – сказала она. – Может, это и так. В то время не было ничего важнее, как преуспеть в делах и устроить свою жизнь. Брак обещал сплотить нас и помочь нам дожить до лучших времен. И, наконец, – со вздохом сказала она, – именно так мы себе все представляли в то время. В молодости нам казалось все по плечу.

– Чарлз был у тебя единственным?

– Да, хотя я и мечтала, что встречу своего собственного прекрасного принца, – с улыбкой призналась она. Затем ее плечи со вздохом приподнялись и опустились. – Но время спустило меня на землю, и я приняла предложение Чарлза. Может, Чарлз и не был красавчиком, но он хороший человек, трудолюбивый и добрый. Иногда это самое большее, на что может надеяться девушка, самое большее, что она может получить. Любовь, вот о чем ты сейчас думаешь… Эта роскошь доступна только богачам.

– Я ненавижу человека, за которого выхожу, даже если он богат, – с горечью сказала я. Вера и без этого признания все знала и понимающе кивнула.

– Может, – сказала она, втыкая иголку с ниткой, – тебе удастся изменить его, сделать его таким человеком, с которым ты смогла бы жить. – Она помолчала. – За последние несколько лет ты сильно повзрослела, Лилиан. Без сомнения, я считаю тебя самой сильной из Буфов и самой смышленной. Что-то внутри придает тебе эту стальную твердость. Я уверена. Только не сдавай позиций. Мистер Катлер поразил меня тем, что слишком поглощен своими удовольствиями, и может впасть в ярость, если что-то ему помешает.

Я бросилась к Вере, чтобы обнять и поблагодарить ее. Она прослезилась. Малышка Шарлотта, видя что осталась без внимания, расплакалась, чтобы ее взяли на руки. Я подняла ее и поцеловала.

– Пожалуйста, Вера, присматривай за Шарлоттой как можно лучше. У меня просто сердце разрывается, как подумаю о том, что придется ее оставить.

– Об этом даже не нужно просить, мисс Лилиан. Она мне так же дорога, как и Лютер. Они растут вместе и будут присматривать друг за другом, я уверена, – сказала Вера. – А теперь давайте примерим платье. Возможно, это не самая дорогая свадьба, но ты будешь сиять, будто это самое фантастическое торжество из всех проходивших в Вирджинии. Миссис Джорджиа хотела, чтобы все было так, а не иначе.

Я засмеялась и согласилась. Если бы мама была жива и здорова, она бы бегала по всему дому, проверяя все ли чисто и блестит. Она бы везде расставила цветы. Все бы было так, как на наших знаменитых званых обедах. Когда мама была молода и красива, она наслаждалась деятельностью и восторгом, впитывая его как цветы – солнечный цвет.

Эмили не унаследовала эту joie de vivre. [1] Она мало проявляла интереса к приготовлениям, за исключением обсуждения религиозных аспектов церемонии со священником, решая будут ли молитвы и гимны. А папа думал только о том, как бы сократить расходы. Когда Билл Катлер узнал о его заботах, он попросил его не беспокоиться о расходах; он оплатит стоимость церемонии. Билл хотел, чтобы это было приличное торжество, даже если оно будет небольшим.

– Придут несколько моих близких друзей. Позаботьтесь, чтобы была музыка, – приказал он. – И много хорошего виски, а не это южное гнилье.

Папе было неловко принимать подачки от своего будущего зятя, но он подчинялся его распоряжениям. Он нанял оркестр и прислугу, которая должна была помогать Вере в приготовлении изысканных кушаний.

С каждым днем, приближающим Меня к свадьбе, я становилась все более беспокойной. Иногда я прекращала что-либо делать и обнаруживала, что мои пальцы дрожат, ноги слабеют, и какое-то нездоровое чувство пустоты возникает у меня в животе. Как бы догадываясь, что его частые приезды к нам могут повлиять на мое решение, Билл Катлер не появлялся в Мидоуз до дня свадьбы. Он сообщил папе, что намерен съездить в Катлерз Коув проведать свой отель. Его отец уже умер, а мать была слишком стара, чтобы путешествовать. Катлер был единственным ребенком и на свадьбу собирался приехать без родственников, а с несколькими друзьями.

Некоторые из родственников папы и мамы также собирались приехать. Мисс Уолкер откликнулась на мое приглашение и тоже должна была придти. Папа ограничил список своих приглашенных полдюжиной соседствующих с нами семей, но Томпсонов среди них не было. Всего набралось едва три дюжины гостей. Это так отличалось от той толпы народа, которая обычно бывала на подобных торжествах в Мидоуз в лучшие времена. Накануне свадьбы, вечером я едва притронулась к еде. Желудок, казалось, завязался в узел. Я чувствовала себя как приговоренная к работам в каменоломнях. Папе хватило одного взгляда, чтобы придти в ярость.

– Не вздумай спуститься завтра сюда с таким лицом, Лилиан. Я не хочу, чтобы люди думали, что я посылаю тебя на смерть. Я потратил все, что мог и даже слишком, чтобы это было приличное торжество, – сказал он, притворяясь, что не брал денег у Билла Катлера.

– Прости, папа, – закричала я. – Я стараюсь, но не могу подавить в себе это чувство.

– Тебе следует быть счастливой, – вставила Эмили. – Ты скоро приобщишься к одному из самых священных таинств – браку – и ты должна только так об этом и думать, – проговорила она, напыщенно глядя на меня.

– Я не смогу считать мой брак таинством, он больше похож на проклятье, – ответила я. – Со мной обошлись не лучше, чем с рабами до Гражданской войны, которых продавали как лошадей или коров.

– Черт! – заорал папа, ударив кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули. – Если ты заставишь меня завтра краснеть…

– Не беспокойся, папа, – со вздохом сказала я. – Я подойду к алтарю и возьму Билла Катлера под руку во время венчания. Я скажу слова, которые будут просто словами, я не считаю, что это будет обет.

– Если ты положишь руку на Библию и соврешь, – начала угрожать мне Эмили.

– Прекрати, Эмили. Не думаешь ли ты, что Бог глух и нем? Неужели ты полагаешь, что он не может прочитать то, что у нас в сердце и в мыслях? Что проку в том, если я скажу, что верю в эти слова как свадебную клятву, хотя думаю совсем наоборот? Когда-нибудь, Эмили, ты, возможно, поймешь, что Бог имеет нечто общее с правдой и любовью, в равной мере как и с карой и возмездием, и тогда ты осознаешь, как много ты потеряла, сидя во мраке.

Я поднялась и не давая ей ответить, оставила ее и папу в столовой наедине с их мерзкими мыслями.

Я почти не спала в ту ночь. Я сидела у окна и наблюдала, как на ночном небе загорается все больше звезд. Ближе к утру облака, выплывшие из-за горизонта, начали укрывать эти крошечные сверкающие бриллианты. Я закрыла глаза и забылась на некоторое время, а когда проснулась, то увидела, что надвигается серый скучный день с дождем. Это только усилило мое мрачное настроение. Я не спустилась завтракать. Вера, предчувствуя мое настроение, принесла мне горячий чай и овсянку.

– Тебе лучше подкрепиться, – посоветовала она, – а то ты упадешь у алтаря.

– Может, так будет лучше, Вера, – сказала я, но послушалась ее и поела, сколько могла. Прибыли люди, нанятые помочь принимать гостей, украсить танцевальный зал и сделать другие приготовления к торжеству. Вскоре начали подъезжать папины и мамины родственники. Некоторым пришлось проделать более сотни миль. Появились музыканты и, когда инструменты были настроены, зазвучала музыка. И вот вокруг поместья завитал дух праздника. По коридорам распространились ароматы изысканного угощения, и этот старый мрачный дом ожил, заполнился светом и восторженной болтовней. Несмотря на свое настроение, я не могла не радоваться переменам.