Весенний марафон

– В филармонию. Дальше давай, не отвлекайся, – поторопила Катерина.

– Вот. Пироги, значит.

– Да чего ты заладил про пироги эти! – рассердилась Катерина. – Вроде голодный не сидел, сам готовил.

– В-вот! – торжествующе поднял вверх указательный палец Василий.

Катерина посмотрела – палец как палец, ничего особенного.

– Что – вот? – уточнила она.

– Я эти п-пироги и ел, потому что они были заговоренные!

– Да ну тебя! – с досадой отмахнулась Катерина. – Нормальный мужик, а несешь черт знает что. Пироги ты ел, потому что они были вкусные, а ты – голодный. Вот и весь заговор.

– Нет, ты п-послушай, – завелся Василий, обиженный ее недоверием. – Смотри: пироги лопаю каждый день, уже новую дырку на ремне п-провертел, а все хожу и ем. И потом, объясняю же т-тебе – я худых не люблю! А с Людмилой… ну все, в общем.

– Понятно, – кивнула Катерина, весьма тронутая Васиной целомудренной манерой изъясняться.

– Ну вот. П-потом я ее к себе в гости пригласил. Умка на нее порычал сперва, она ему что-то сказала – он и давай ластиться, как кошка. Что это з-значит?

– Что у тебя пес – не охранник, – едва сдерживая смех, ответила Катерина. – Если воры придут, он им сам все вынесет и еще хвостом повиляет. И женщин Умка любит больше, чем мужчин. Как, впрочем, и его хозяин. Это нормально.

– Нет! – упорствовал Василий. – Она его з-заговорила.

– Ладно, проехали, – не стала спорить Катерина. – Еще какие улики?

– На д-другое утро, она как уехала, у меня аж сердце заболело – так я по ней с-скучать начал. Она т-только что ушла – а я будто ее год не видел, места себе не н-нахожу. Это, по-твоему, что значит?

– Ну, наверное, что ты в нее влюбился, – предположила Катерина. – Иногда бывает.

– Влюбился – ладно, – не унимался охотник за ведьмами. – А жениться-то з-зачем? Можешь ты мне сказать?!

– Ну мало ли… – уклонилась от ответа Катерина.

– А я и не хотел! Она меня з-заставила!

– И каким образом? Шантаж, угрозы, незапланированная беременность?

Василий покраснел от такой прямолинейности, но продолжал гнуть свою линию:

– П-приворожила она меня. Как уехала тогда – я за ней, и сразу говорю – выходи за меня замуж. А она сразу и с-согласилась. Месяц живем, два живем, меня к другим женщинам и не тянет. А если раз-другой что и было, так мне потом п-перед ней неловко вроде.

– Да, это странно, – подумав, согласилась Катерина. – Как так: тебе – и неловко? Но на колдовство все равно не тянет. Может, в тебе просто совесть проснулась. Ты про доказательства говорил – давай доказательства.

– Мы когда кино собирались снимать, я ей объяснил: Людочка, так и так, ты п-поживи пока у себя, потому что мы кино начнем снимать, как будто я неженатый. А п-потом уже про тебя скажу. Она согласилась. Я еще д-думаю: ведь даже скандалить не стала. У всех мужиков жены скандалят, а эта – нет.

– Действительно, дикость какая! – поддержала Катерина. – А может, у нее просто характер хороший?

– П-притворяется! – уверенно парировал Василий. – Просто знала, что я никуда не денусь от нее. П-приворожила потому что. Ведьма и есть!

– Доказательства? – опять потребовала Катерина.

– Она уехала, я скучаю и скучаю, сил нет. Стал от скуки п-прибирать все, генеральная уборка, в общем, чтоб только было чем заняться. Ну вот. Поднимаю матрац на кровати, а там…

– Что? – не выдержала Катерина.

– П-платок. Узлом завязанный! – закричал Василий. – Ах ты, думаю, ведьма! Теперь все п-понятно: и почему я без нее болею прямо, хоть и худая она, и вообще – н-ничего особенного, у меня такие знакомые были…

– Это я уже слышала, – безжалостно прервала его Катерина. – Логопед и стоматолог. Давай про платок.

– В-выкинул я его. Развязал и выкинул. Я по телевизору п-передачу смотрел про эти дела. И сразу как рукой с-сняло. Она через неделю приехала, а я ей – от ворот п-поворот. Иди, говорю, голубушка, мне такой жены не надо. Я себе и п-получше найду.

– И что – будешь искать?

– Буду, – серьезно кивнул Василий. – Ты мое объявление напечатаешь? А то н-новых адресов нет.

– А старые что же? – участливо поинтересовалась Катерина.

– Там все не то что-то, – развел руками Василий. – То одно, то д-другое. Да я и боюсь уже всерьез-то.

После этого знаменательного разговора Василий и пустился во все тяжкие. Но Катерину не забывал, сырки привозил исправно, недавно поменял ей летнюю резину на зимнюю и что-то там отрегулировал в ее машине, и даже возил ее в Малый Куяш к бабе Кате. Катерина с большим трудом, но все-таки нашла диск Валентины Толкуновой, купила дешевенький проигрыватель, и они отправились вручать подарок бабе Кате. Они показали бабе Кате, что и как включается, а для гарантии Катерина большими буквами на листе бумаги написала и нарисовала, какие кнопки и в какой последовательности нажимать. Баба Катя слушала и плакала светлыми и отчего-то радостными слезами. Катерина смотрела на нее и вдруг поняла, думает об Ивашове. Пожалуй, теперь она отчасти поняла, что чувствует он, когда воплощает в жизнь чьи-то мечты. И хотя его проекты были театральны и гламурны, хотя он при этом в первую очередь любовался собой и ждал дивидендов в виде любовных порывов – что-то в этом все равно было. Просто с Катериной он ошибся, ее мечты были ненастоящими, сочиненными на ходу, для поддержания беседы, потому ее и раздражали до крайней степени устраиваемые вокруг них спектакли. А если бы мечты были настоящими?

Василий тоже был растроган едва ли не до слез, и чтобы этого никто не заметил, за те два часа, что он пробыли в гостях, починил бабе Кате утюг, выключатель и замок в сенцах, а в следующий приезд пообещал купить петли и перевесить покосившиеся дверцы комода.

– Ты еще со мной поедешь? – уточнила Катерина.Василий молча кивнул и принялся осматривать шаткую лавку, стоявшую возле печки, а потом спросил у хозяйки молоток и гвозди.

В начале декабря Василия и Катерину пригласили приехать в Москву на ток-шоу «Анита. Без заморочек», где собирались обсуждать тему «Знакомства по брачному объявлению». Оказывается, слава Василия как записного Дон Жуана после проката фильма по телевизору и турне по фестивалям приобрела поистине всероссийский размах. Катерину же пригласили на пару с Василием как автора сценария и ведущую рубрики, то есть человека «в теме» – на подтанцовку, или в данном случае бэк-вокал.

Катерину посадили среди зрителей, во второй ряд у прохода и предупредили, что ведущая задаст ей один вопрос и что ее ответ должен длиться не больше тридцати секунд. Богато они живут в телевизоре, – завистливо подумала Катерина, – раз меня ради тридцати секунд в Москву притащили, одни билеты на самолет… И немедленно привычно занервничала, хотя сама уже полгода вела передачу «Будем знакомы!» на областном телевидении. Но там она готовила сюжеты и делала подводки за кадром, а в кадре отдувались ее герои. Теперь же ей предстояло осчастливить своими мыслями (ну хорошо, одной мыслью) всю страну, и Катерина вовсе не была уверена, что страна оценит ее по достоинству. Да и мыслей, по совести говоря, никаких не было – они, будто дрессированные, бесследно улетучились при виде телекамер.

Зато Василий, которого для примерки усадили на диванчик в центре зала, чувствовал себя как рыба в воде, наслаждаясь всеобщей суетой вокруг его персоны. Потом его увели куда-то за ширмы, и Катерине вовсе стало нечем себя занять. Еще полчаса прошли в томительном ожидании, и наконец голос свыше скомандовал: «Тишина в студии! Снимаем!»

Из-за загородки, куда увели Василия, выскочила ведущая Анита Белявская. Осенью она приезжала в Екатеринбург, посмеиваясь, вспомнила Катерина, вела конкурс «Мисс Екатеринбург» и устроила шоу имени себя. Она легко затмила всех конкурсанток, и бедные красотки провели три часа у нее на побегушках: подносили воду, уносили цветы, поднимали рассыпавшиеся листочки с текстом, объявляли имена спонсоров. А потом под раздачу попал мэр города. Со слезой умиления в голосе объявив, что главным спонсором мероприятия является администрация города, Анита вызвала главу города на сцену, и когда не ожидавший подвоха мэр закончил свою краткую речь, она упала перед ним на колени и поцеловала ему руку. Бедняга мэр пошел пятнами, с трудом вырвался и, спотыкаясь, убежал со сцены, и на другой день устроил страшный разнос всем, отвечавшим за мероприятие, а дама, которая вела переговоры с Белявской, получила строгий выговор.