Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)

   - Вот и все. Макс, он... прячет многое в себе, и часто показывает не то, что он чувствует.

   - Что есть, - подтвердила Мари, возвращаясь в свое кресло. - Актерство только все усугубило.

   - А он ведь волновался! - Кристиль впилась в мои глаза взглядом, полным отчаянного желание доказать мне... Слишком рано. Пусть это несколько эгоистично, но не хочу тянуть так много. Разбираться с проблемами по очереди. Иначе я не выдержу.

   - Хорошо... Я поняла. С Максом придется разбираться отдельно. - Что будет очень непросто... Если он сам не захочет мне все рассказать. Но все, пока откладываю, и возвращаюсь к самому началу. - Пока только две этих задачи. Думаю, когда решится вопрос с родителями, изменится многое. Наверное, стоит начать с разговора с Олесей Павловной и твоим отцом, Мари.

   Девушка мотнула головой.

   - Он с тобой вряд ли разговаривать будет. Разве что ты не найдешь такую причину, которая его или всполошит, или заинтересует. Не иначе.

   И почему-то я совсем не удивлена.

   - Тогда я поговорю с ним после Олеси Павловны. Если она захочет говорить...

   Мари нехорошо улыбнулась. С такой угрозой и немного - предвкушением.

   - Захочет. Я приложу к этому некоторые усилия.

***

   В этот потрясающе красивый - что у него не отнять - можно даже сказать, величественный особняк возвращаться очень не хотелось. Да, он понравился мне с первого взгляда... или... да что там - я влюбилась в этот шедевр архитектурного искусства, но тут слишком много воспоминаний. Но все равно - я здесь, только что вылезла из машины, замершей прямо возле лестницы, и захлопнула дверь, оставляя там, внутри, почти все свои чувства. По дороге мне удалось добиться того, что так хотела: отгородиться от своих чувств, не дать им повлиять на меня. Они будут только мешать, они все только усугубят... Я поняла свою прошлую ошибку, и больше ее не повторю.

   Мари никому не звонила - отчего-то была уверена, что та, кого мы ищем все еще здесь. И не ошиблась. Странная женщина. Не понимаю ее, совершенно. Все же, почему она осталась здесь, а не уехала, как все? Как... Немрин-старший. Как узнала ненадолго пропавшая Мари, после нашего ухода, они устроили грандиозный скандал с орами и крушением мебели. Это ей рассказали две женщины, работающие здесь уже более двадцати пяти лет. То есть - еще видевшие... Нужно будет обязательно с ними поговорить. Что бы не рассказала Олеся Павловна, взгляд со стороны всегда полезен, может ответить на многие вопросы - заметка из моей короткой жизни.

   Может, ее предупредили, а может, эта женщина увидела подъезжающую машину из окна, но когда мы зашли в один из залов на втором этаже, она уже ждала. Стояла у окна, а когда открылась, едва слышно скрипнув, дверь, женщина резко, поспешно обернулась. Бледная-бледная, синяки под глазами, сжатые губы, глаза, в которые совсем не хочется смотреть, ведь не хочется испытывать к ней жалость - но все равно такая... даже слова правильного не подобрать. Но она очень подходила этому особняку. Такая же... величественная? Изящная? И далеко не такая слабая, какой смотрится. Но... в ее синих глазах я нашла кое-что знакомое. Она почти сломалась. Почти... как и я. Но что удерживает ее?

   Отвернулась. Все, хватит, хочу ничего больше не ощущать и думать только по делу, без этих глупых и никому не нужных, даже мне, лирических отступлений.

   Смешно мы расселись. В этом зале только один диван и одно кресло. На диван усадили меня, кресло придвинули так что оно располагалось теперь напротив, и туда села Олеся Павловна. Позади нее Тиль, старательно избегающая ее взгляда, рядом со мной стоит Мари. Пришло сравнение с допросом. Только, почему-то, меня, без всяких просьб, сделали ведущим допрос. Я ведь ни разу не лидер, но вот... так получилось. И хорошо. Так будет удобнее.

   - Здравствуйте, Олеся Павловна. - Стоило усилий заговорить с практически незнакомым человеком вот... так. Открыто давая понять свое к ней отношение, и пришлось долго с собой бороться, чтобы не так открыто ненавидеть сидящую напротив женщину, которая... кажется, осунулась еще больше, и стала старше. Сколько же ей лет? Больше сорока, точно. И только сейчас она стала выглядеть на свой возраст, а не как ровесница Мари.

   - Здравствуй, Соня. - Ее голос тих, но четок.

   - Мы пришли узнать о том, что случилось в прошлом. Как получилось так, что вы уехали...

   - Бросив всех нас, - закончила Мари. Я хотела сказать другое, но... как получилось. Мари зла, и эту злость не скрывает, глядя на свою... мать.

   Женщина вскочила.

   - Я не бросала вас! - И так же неожиданно, как вскочила, устало осела обратно. Пауза. Вот она подняла голову и повторила прежним тихим, четким и спокойным голосом: - Я никого из вас не бросала. Бросают по собственной воле, а видит бог - я этого не хотела. Меня заставили.

   В голове вспыхнуло воспоминание, вернее, его урывок, о вчерашнем дне. Тогда она говорил почти тоже самое. И...

   - Вас заставил Дариен Джеймс Немрин?

   Женщина прикрыла глаза. Одно короткое слово, выражающее слишком много чувств:

   - Да.

   - Почему так получилось? Можете рассказать?

   То, что я расслышала в том "Да" здорово... задело. И я уже не требовала, а просто просила.

   Почему я не могу отделаться от ощущения, что мы с ней в чем-то похожи?.. Только самой бы понять - в чем.

   Та кивнула. Но ядовитая реплика Мари не дала ей снова заговорить.

   - А что, про своего сына не хочешь узнать? Как он поживает, как себя чувствует после неожиданного приезда блудной мамочки?

   У женщины был такой вид, будто ее сейчас ударили. Снова... сочувствие? Нет, никакого сочувствия к ней. Никакого.

   - Я уже все знаю.

   - Откуда? - Мари растеряла весь напор. Осталась только растерянность.

   - Дар...иен, он все рассказал.

   Совсем крохотная пауза... я не так уж и хорошо разбираюсь в людях, куда уж там, если почти всю свою жизнь провела мизантропом, подпуская только самых близких, но кажется, отношения между ними в прошлом были не такими уж и плохими, раз Олеся Павловна, наверняка, сама от себя не ожидав такого, назвала Немрина-старшего Даром. Привычка? Возможно...

   - Понятно. - Мари снова отступила за диван, положил руки на его спинку. И в таком положении принялась слушать.

   - Вы, наверное, знаете, что во времена СССР наши отношения с Америкой были напряженными. Очень напряженными. Гонка за выход в космос, разработкой ядерного оружия, а потом и тихая подготовка к полноценной войне в начале восьмидесятых. Которая едва не началась со смертью Брежнева. Это уже потом я узнала, что война едва не началась в ноябре восемьдесят третьего, когда США решило прихлопнуть нас одним ударом, но тогда... я не знала ничего из этого, но очень боялась. Мне повезло, на одном потоке со мной училась британка, ее семья не так давно переехала в союз. Когда поползли слухи, они решили уехать обратно, и мне удалось упросить подругу взять меня с собой. Не знаю... вернее, тогда я не знала, как ей удалось так быстро, всего за три месяца, оформить все документы, необходимые для перелета и вообще для того, чтобы нас отпустили и пропустили в Англию, причем на постоянное место жительства. Только потом узнала, когда мы приехали уже, что МакКейны - довольно влиятельная британская семья, можно даже сказать, уважаемая. И очень близко знакомая с Немринами. Как-никак, а именно их предки основали компанию.

   Я тогда долго еще не могла отойти, привыкнуть к такому... красивому, иностранному миру, так разительно отличающемуся от законсервированного, разваливающегося союза. Я будто в сказку попала, о которой даже мечтать не могла: доступность того, что днем с огнем не сыскать в СССР, другие нравы, нормальное отношение, уклад жизнь, стиль... можно перечислять сколько угодно долго... Английский я и до приезда сюда изучала, это помогло, не без поддержки Арабеллы и ее семьи, обжиться. Правда, возникли небольшие сложности с языком - разговорный довольно сильно отличался от того, какому меня обучали. Но я совершенствовалась...