Диагноз: Любовь

Но я не могла проигнорировать то огромное количество противоречивых чувств, которые меня обуревали, поэтому продолжала настаивать:

— На все нужно время. И я не могу позволить чувствам, таким как похоть, влиять на мое поведение.

— О Боже, Холли, — рассмеялась Роксана. — Все остальные просто влюбляются. А для тебя любовь — это диагноз.

Вернулась наша официантка, делая вид, что интересуется нашим заказом. Роксана выбрала пирог с сыром и шпинатом, я остановилась на салате «Никоши». По какой-то причине, стоило мне начать уточнять — «никаких анчоусов, никакого соуса», — официантка закрыла ручку колпачком и засунула ее в карман.

— Странно то, что мы с ним уже встречались, — продолжила я. — Ну, с этим парнем. Это было давно, нам тогда было по девять лет. И вот теперь, спустя столько лет, мы оказались соседями по общежитию. Неужели это какой-то знак свыше?

Роксана на минутку задумалась.

— Нет. Это просто милое совпадение.

Наверное, она заметила мое разочарование, поэтому поспешно добавила:

— Я имею в виду, черт побери, что все, с кем ты встречаешься, очень важны для тебя. Но стоит ли из-за этого связывать свою судьбу со старым знакомым? Нет. Послушай меня внимательно. Медиумы не могут знать, за кого ты выйдешь замуж, а если утверждают обратное, не верь им. Твоя мать говорит, что все в порядке, поскольку этот парень не оптимист. — Роксана задумалась над тем, что сказала, словно эти слова вырвались прежде, чем она успела осознать их смысл. — Забавно. Я и сама не особо доверяю чересчур веселым и бойким.

— Моя мать сказала тебе… — изумленно произнесла я, оглядываясь по сторонам. — Ты видела мою мать?

— Видела, — подтвердила Роксана. — Я просто не понимала, кто это, пока Клиффорд не привел ее с собой и мы не встретились.

— Клиффорд…

— Мой духовный проводник.

Ага. Он.

— Она счастлива? — спросила я.

— А с чего ей быть несчастной? — сказала Роксана, словно после смерти все обязаны радоваться. «Потому что я не с ней», — подумала я, но не произнесла этого вслух. К тому же я уже знала ответ на этот вопрос: для того чтобы быть счастливой, моей маме необязательно мое присутствие. Она прекрасно знает, как быть счастливой без меня.

А потом я поняла, что моя мама могла иметь в виду вовсе не оптимиста.

— Она не против того, чтобы я вышла замуж за оптимиста, — мрачно произнесла я. — А вот оптик ей бы не понравился. Офтальмологи их не особо любят.

Роксана рассмеялась, налила нам еще вина, после чего откинулась на спинку стула и заметила:

— У твоей матери было что-то вроде пунктика относительно самоконтроля, правда?

— Нет.

— Иногда, — настаивала Роксана.

— Никогда, — возразила я, пытаясь проглотить застрявший в горле колючий ком. — Просто она была очень гордой.

— Ты так злишься из-за вашей разделенности, — заметила Роксана.

— Она мертва. — Я отставила бокал немного резче, чем собиралась. — Что толку злиться на другую реальность?

Когда Роксана наклонила голову и искоса взглянула на меня, я начала подозревать, что Клиффорд заполнил эту паузу голосом в ее голове.

— Ты злишься на нее, — вымолвила она наконец.

— Это глупо, — ответила я. — Ведь мамы уже нет, как я могу злиться?

— Именно на это ты и злишься. На то, что она умерла.

— Нет, не на это. — Я покачала головой, неожиданно рассердившись. Да кто такой этот ее духовный наставник? — Я злюсь на маму, потому что она бросила меня, когда мне было девять лет. Потому что она влюбилась в кого-то, кто определенно не был моим отцом.

От изумления брови Роксаны превратились в две дуги.

— Моя мать была полной эгоисткой.

Принесли еду, в моем салате оказались и анчоусы, и соус, но я не стала отсылать его назад, пытаясь справиться с ощущением, которое нахлынуло на меня в связи с последней фразой: «Моя мать была полной эгоисткой». Такой же, как я сама.

Роксана не притронулась к пирогу, просто наклонилась ко мне и прошептала:

— Я рада, что ты признала правду насчет нее.

Я подняла взгляд от джунглей, раскинувшихся на моей тарелке, и встретилась глазами с Роксаной.

— Если твоя мать не была идеальной, возможно, и тебе не следует стремиться к совершенству.

Но я не хочу стать изменницей, как она. Я не хочу предавать людей, которых люблю.

— Ты так боишься совершить ошибку, — сказала Роксана. — Именно поэтому ты не позволяешь себе влюбиться.

Обдумав ее слова, я медленно кивнула. А еще я боюсь найти не те слова, сделать что-нибудь не то или, боже упаси, связаться не с тем человеком. Возможно, лучший способ никого не предавать — это просто не принимать никаких решений.

Но все равно это довольно грустно. Мама ошиблась, а мне придется стать исправлением ее ошибки? Я покачала головой и взялась за вилку, выкапывая из салата анчоусы и откладывая их в сторону. Продолжая размышлять, я вдруг подумала: «Мне не стоит здесь находиться. Я даже не помню, зачем пришла».

— Я знаю, почему ты здесь, — заявила Роксана.

Я перестала выковыривать из вареного яйца желтую серединку и подняла глаза:

— В Англии?

Она кивнула.

— И ты тоже это знаешь, хотя не хочешь признаваться даже себе.

Я перевела дыхание, не в силах отвести взгляд от ее голубых, окаймленных желтизной глаз. Наконец она продолжила:

— Ты хочешь избавиться от своей матери.

— Нет, я… я как раз, наоборот, хочу…

— Твоя мать означает для тебя боль. Но поверь, тебе не всегда будет настолько больно.

Я потеряла дар речи, совсем запутавшись. Неужели я хочу избавиться от мамы? Как только я перестану испытывать боль из-за нее, она уйдет, уйдет, уйдет и присоединится к дриадам Нарнии, уйдет на Елисейские Поля или в другой аналог рая, который она заслуживает.

Роксана перестала болтать вино в бокале и поднесла его к губам, отсалютовав мне:

— Ты приехала сюда в поисках любви.

— Нет, — сказала я, чувствуя, что мне надоели ее заявления. — Я бы не бросила свою страну только ради этого. В Штатах у меня было куда больше шансов. У меня даже был парень!

— Парень? — спросила Роксана, удивленно приподнимая брови. — А ты поставила его в известность, что он твой парень, прежде чем срываться с места и уезжать сюда?

— Конечно же! — воскликнула я, хотя и понимала, что вру. Я не знала, как обозначить наши отношения, и была слишком занята тем, что отрицала чувства, которые испытывала к Мэттью.

— Так почему ты бросила его?

Я помотала головой, чувствуя, как что-то щекочет мне глаза.

— Я просто хотела убраться подальше от Питтсбурга.

— Есть места и поближе, чем Винчестер в Англии, — заметила Роксана. — Скажи, ты спала с тем парнем?

— С Мэттью? — Я поперхнулась вином. — О нет. Мы не заходили так далеко. — Я отставила бокал. — Если исключить секс, гораздо легче правильно оценить человека. И уйти от него, понимая, что в одиночестве тебе будет лучше. А секс все искажает. Он словно церебральный паралич для отношений.

— Но именно поэтому секс и замечателен! — воскликнула Роксана с такой страстью, что ее наверняка услышали люди за соседними столиками. — Занятия сексом великолепны! — продолжила она так громко, что даже Макс пошевелился в своем креслице. Я покачала креслице ногой, чтобы снова убаюкать его.

Слова Роксаны о сексе заставили меня вспомнить родителей. Я ничего не могла поделать со своими мыслями о том, что мама вернулась летом после семестра, проведенного на скрипучем диване Саймона Берга. Вероятно, она все же пошла с отцом в постель, ведь мы с Беном тогда впервые услышали, как родители занимаются любовью. Мы все тогда поехали на побережье, и самым чудесным для нас было то, что с нами не поехала Ева. Впервые никто не принимал решений за нас. Мы поздно ложились и поздно вставали, а наши родители брали нас с собой каждый вечер, и мы ели жареные пирожки и мороженое на борту прогулочной яхты. В то время мы все были абсолютно счастливы. Неужели это состояние никогда не вернется?