Настоящая любовь и прочее вранье

– Ничего я не воображаю. Но если не выслушаешь меня сейчас, буду продолжать звонить, не дам тебе покоя, пока не сдашься, – пригрозила я.

Мадди явно поколебалась и молчала так долго, что я уже подумала: все, сейчас она снова бросит трубку. Но тут она тихо, бесстрастно произнесла всего одно слово:

– Ладно.

Теперь, добившись своего, я не знала, что сказать. Объяснить, почему я считаю, что у нас с Джеком есть шанс? Нет, она обозлится еще больше. Умолять? Ну… уже лучше, но доктор Блум не сказала, что во имя достоинства Мадди я должна пожертвовать своим собственным.

Тьфу! Нужно было все хорошенько продумать и составить план перед тем, как звонить!

– Если тебе нечего сказать, я отключаюсь, – объявила Мадди, прерывая мою стратегическую подготовку.

– Нет, погоди, – поспешно попросила я, поняв, что назад пути нет. – Прежде всего, хочу повторить – я очень, очень перед тобой виновата. Прости меня за то, что не рассказала тебе всего с самого начала, не призналась, что мы встречаемся, когда узнала, кто такой Джек. И еще прости, что ты узнала обо всем таким вот образом, вместо того чтобы услышать правду от меня. Но, главное, прости, что заставила тебя страдать. Я бы сделала все на свете, лишь бы повернуть время вспять.

– Что-то ты не извиняешься за то, что спала с Джеком, – холодно вставила Мадди.

Я осеклась, не зная, как продолжать.

– Ну… мне жаль, что я встретилась с ним в подобных обстоятельствах, поскольку это означало, что мне пришлось лгать одному из самых главных в моей жизни людей, – начала я со вздохом. – . Но я не жалею, что встретила его. Потому что люблю Джека. Не думала, что такое случится. Плохо, что это причиняет тебе боль, но тут я ничего не могу поделать. Он тоже любит меня.

Мадди рассыпалась тем же неприятным, резким, лающим смехом, который я уже слышала неделю назад в ее квартире. Господи, неужели прошла всего неделя? Похоже, каждодневные плавания в бассейне с утра до вечера окончательно оторвали меня от реальной жизни.

– Я уже говорила, Клер, Харрисон тебя не любит. Он любит меня. А тебя всего лишь использует, чтобы досадить мне. Понимаю, такое тяжело слышать, но это правда.

Я ожидала, что Мадди начнет снова излагать свою убогую теорию, основанную на том нелестном, недоброжелательном и обидном предположении, что она бесконечно более желанна и привлекательна, чем я… так что пришлось сцепить зубы и давить, давить огоньки гнева, уже загоравшиеся в душе.

Вместо этого я постаралась сосредоточиться на задаче возвращения Мадди достоинства.

– Мадди, еще раз, мне очень жаль. Знаю, какие страдания тебе пришлось перенести, и меня убивает мысль о том, что я тебя ранила, – осторожно начала я, предположив, что всего безопаснее будет повторять извинения.

Мадди немного помолчала.

– Значит, ты мне не веришь. Думаешь, ему на тебя не плевать? – прошипела она наконец.

– Думаю, что не плевать, – подтвердила я. – Не верила, что скажу это о ком-то, но, по-моему, это Он. Тебе, конечно, это неприятно, но ничего не поделаешь.

– И зачем ты позвонила? Только чтобы сказать мне все это? – спросила Мадди. Голос ее то и дело прерывался, и я поняла, что она плачет. Теперь мне стало ясно, почему мужчины так ненавидят женские слезы, особенно посреди серьезного разговора. Настоящая пытка, игнорировать которую невозможно.

Я закрыла глаза и свободной рукой потерла лицо. Вот оно, то самое мгновение, когда я должна вручить ей свою судьбу. Честно признаться, мне вовсе этого не хотелось. Судя по тому, как Мадди со мной разговаривала, наша дружба отошла в прошлое и она, скорее всего, обеими руками схватится за возможность ударить меня так же больно, как я – ее. Но, как бы я ни сожалела о том, что была источником ее мучений, все же не считала, что наилучшее решение ситуации – наделить ее властью оборвать мои отношения с Джеком. Да, это мнение доктора Блюм, но я пошарила в Интернете и узнала, что она вообще ненастоящий доктор. Она имела научную степень… диетолога, даже не изучала психологию в университете! И что, если мать с ней согласна? Разве не я давала клятву на крови, что никогда, никогда не превращусь в свою мать?! Зачем же следовать ее совету в том, что должно стать одним из важнейших в моей жизни решений?

– Дело в том, что, узнав, кто такой Джек, я должна была попросить у тебя разрешения видеться с ним. Так было бы всего правильнее. А я… все испортила. Но хотела бы исправить положение. И чтобы между нами не было недомолвок… – начала я.

– Вряд ли это возможно. Я тебе больше не доверяю. И, уж конечно, о дружбе не может быть речи, – отрезала Мадди.

Категоричность, с которой это было сказано, поразила меня. Но я набрала в грудь воздуха и ринулась в атаку.

– Хочу, чтобы ты знала: я не собираюсь встречаться с Джеком без твоего благословения, – протараторила я. Последовало долгое молчание. Я терпеливо ждала. Ничего.

– Алло? – робко уронила я в трубку.

– Что? – потрясенно ахнула Мадди. – Что ты сказала?

– Я не шучу, Мадди. Я люблю Джека, и, кажется, он тоже меня любит, но больше не увижу его, если ты против.

– Значит, вот как? Ты не собираешься за него бороться? – удивилась она.

– Я никогда не считала отношения чем-то вроде состязания. И не собиралась его у тебя отнимать.

– И как, по-твоему, я должна на это реагировать?

– Не знаю. Надеюсь, ты дашь нам свое благословение, и мы с тобой сумеем подняться выше всех обид и остаться подругами. Но все зависит от тебя, – пояснила я.

Мадди снова стихла, и во мне начала разгораться надежда. Может, это означало, что она обдумывает мое предложение? Хороший знак, верно? Я была уверена, что она отвергнет просьбу, бросив в мой адрес парочку едких оскорблений.

После невыносимо долгой паузы Мадди, наконец, заговорила:

– Моего благословения ты уж точно не получишь. Правда, не понимаю, зачем оно тебе: можно подумать, это что-то изменило бы. Но, как я уже сказала, дружить с тобой больше не желаю. И не хочу, чтобы вы с Джеком были вместе. Надеюсь, вынужденная разлука причинит вам столько же боли, сколько причинила мне!

С этими словами она отключилась, зазвучал длинный противный гудок. Новые технологии – штука хорошая, но лишили нас удовольствия с размаха хлопнуть трубкой, когда хочется не только прервать разговор, но и показать собеседнику всю силу своего презрения. Тем не менее, намек я поняла, перезванивать не стала, а набрала другой номер, тоже лондонский. На этот раз я нервничала далеко не так сильно, как в разговоре с Мадди. Потому что душа была мертва. Остались только безнадежность и беспомощность.

То, что я намеревалась сделать, казалось настоящим кошмаром, но ничего уже не вернешь.

Я стала нервно перебирать колье, вспоминая, как была счастлива тем утром, когда Джек мне его подарил.

– Алло, – откликнулся Джек.

Меня захлестнуло знакомым теплом, как всегда, при звуках его голоса. Все равно, что окунуться в расплавленный шоколад.

– Привет, это Клер.

– Клер! Господи, я целую неделю пытался тебя найти! Оставил десятки сообщений! Как я рад, что ты позвонила! Думал, ты уже никогда мне не ответишь! – кричал Джек в трубку. Судя по всему, он был на седьмом небе: настоящее чудо, учитывая, как мы расстались. Не то, чтобы мне от этого стало легче – наоборот, если вспомнить, что я намеревалась ему сказать, уж лучше бы он говорил гадости и ругался.

– О, я не слышала твоих сообщений. Меня дома не было, и некому проверить мой автоответчик. Я во Флориде, в гостях у матери, – объяснила я. – Прилетела сюда сразу, как вернулась из Лондона.

– Хорошо проводишь время?

Я взглянула на коралловые ноготки и, обдумав вопрос, ответила:

– Да, приятно побыть с матерью. Знаешь, мы, кажется, становимся ближе друг к другу.

– Как здорово, что ты позвонила! Понимаю, ты на меня сердита… Я был не прав, солгав с самого начала насчет того, что не знаю, кто ты такая, – начал Джек.

– Я больше не сержусь, – грустно заверила я. Если бы все было так просто! В этот момент его хитроумный план познакомиться со мной в самолете казался просто очаровательной историей, которую мы могли бы когда-нибудь рассказать нашим детям. Одно из бесчисленных любовных приключений, не стоящих того, чтобы ломать из-за них копья. – Честно говоря, мне это кажется даже романтичным, вроде того, что проделывал Кэри Грант в одной из старых эксцентричных музыкальных комедий.