Крик души

— Я хочу еще поснимать Зака, — ответила она, вытряхивая детский комбинезончик и бросая его в корзину.

Понимая, что лучше не спорить, он оставил ее в кухне и отнес Зака в гостиную. Он знал, что Никки все еще ведет дневник из писем к Заку, словно он будет с ними в последующие годы и сможет прочитать написанное — и это его убивало. Он не знал, что сделать, чтобы вытрясти ее из этого состояния. И опять-таки, он не был абсолютно уверен, что это следует делать, потому что каждый раз, когда он решал, что она полностью все отрицает, у нее начиналась истерика и она жаловалась на то, в какой невыносимой ситуации они оказались.

Он не знал, на каком он свете с ней, и старался молчать, боясь, что если заговорит, то выберет неправильный тон, и потому никто из них ни разу не заговорил о том, как долго она собиралась оставаться здесь, в Бристоле. Однако он уже связался с мистером Фарреллом, чтобы объяснить ситуацию и попросить его пока не пересдавать дом. Теперь, когда им приходилось платить аренду за два дома, здесь и в Лондоне, он не знал, как они выживут, особенно если Дэвид в результате расстанется с Кристин, что с каждым днем казалось все более вероятным. Возможно, стоит продолжать жить в квартире Дэна, но она такая маленькая, и если они переедут туда втроем…

Нет, они должны переехать, решил он, потому что у него еще остались деньги за съемки второго эпизода, которые Дрейк заплатил ему в ноябре. Правда, оставалось там немного, потому что, как он постоянно убеждался, младенцы — удовольствие не из дешевых, но, если они с Никки будут экономить, им должно хватить, чтобы содержать оба дома, по крайней мере, в течение нескольких месяцев. Будет ли Никки готова переехать в Лондон, когда истечет и этот срок, можно было только гадать, а он, конечно, не собирался торопить ее с решением, понимая, почему она хотела остаться здесь. Вообще-то, он тоже хотел, чтобы она оставалась в Бристоле, где живут и миссис А., и другие люди, которых она знала, потому что в Лондоне она была бы целыми днями одна с Заком, и ей не к кому было бы обратиться за помощью.

Достав снова зазвонивший мобильный, он увидел, что это Кристин, и ответил.

— Привет, — сказал он. — Какие новости?

— Я могу приехать, — заявила она. — Я сяду на поезд завтра и останусь с Никки до среды. Мне нужно быть в Лондоне в среду, но Дэн сказал, что он, возможно, сможет взять несколько выходных, чтобы побыть с ней, пока ты не вернешься в субботу.

— Классно, — сказал он, жалея, что не может обнять ее. — Спасибо. Я правда ценю это.

— Мне только жаль, что сейчас меня нет рядом с ней, — искренне добавила Кристин. — Но мне нужно закончить съемки, то есть это было бы очень непрофессионально, если бы я взяла и ушла, но я знаю Никки, она поймет.

— Конечно, — заверил он ее. — Позвони, когда уточнишь день приезда, и кто-нибудь заберет тебя со станции.

— Хорошо. Вы ведь отвезете мое барахло в Лондон, да? — осторожно осведомилась она.

— Думаю, твои вещи уже в фургоне, — ответил он, надеясь, что не ошибается. «Пожалуйста, Дэвид, не бросай ее сейчас, — мысленно взмолился он, — потому что она нам очень нужна».

— О’кей, спасибо. Как там Никки?

Он заглянул в кухню, но Никки уже была в кладовке и загружала белье в сушилку.

— Честно говоря, я не знаю, — ответил он, — то лучше, то хуже. Мне будет очень интересно послушать твое мнение, после того как ты проведешь с ней несколько дней.

— Конечно. Я только что разговаривала с Дэном, и он сказал, что миссис А. хочет попытаться связаться с ее родителями.

— Так и есть. Может, хоть здесь нам немного повезет и ей это удастся. Нам сейчас пригодится любая поддержка, какую мы сможем получить, — и моральная, и финансовая.

На следующий день, когда пришло время уезжать, Спенс чувствовал себя таким несчастным, как никогда в жизни. Теперь, когда большая часть его вещей была погружена в фургон, а в Лондоне его ждали работа и новый дом, ему казалось, что он бросает двух человек, которых он любит больше всего на свете. Накануне вечером он чуть было не позвонил Дрейку с просьбой поискать другого режиссера. Именно Никки напомнила ему, как важно сейчас поддерживать связи, даже если ему пока что и не очень много платили.

— Он может найти тебе другую работу, которая принесет тебе большие деньги, — заметила она, и ее голос был настолько же взвешенным и спокойным, насколько его собственный был вымученным и трагическим. — И как только все это… Ну, гораздо легче собрать все в кучу, если у нас будет цель, к которой стоит двигаться.

В тот раз она подошла ближе всего к признанию, что Зака не будет с ними через несколько лет, и он понял, что где-то, на каком-то уровне сознания, она понимала, что происходит. Он испытал облегчение, но все еще хотел, чтобы она нашла в себе силы говорить об этом более открыто.

Теперь, когда он крепко обнимал ее, Никки сказала:

— Увидимся в конце следующей недели.

Так просто, словно это было обычное прощание. Он невольно почувствовал себя обиженным.

— Ты уверена, что с тобой ничего…

— Все прекрасно, — заверила она его. — Кристин здесь, а миссис А. — на другом конце провода.

— Ты ведь позвонишь мне, если будет нужно, правда? Не имеет значения, в котором часу или где я буду.

— Я обещаю. — Ее глаза были такими ясными и синими, а улыбка такая красивая, что почти причиняли боль. На какое-то мгновение у него заныло сердце, словно он видит ее в первый, а возможно — в последний раз. Затем он задвинул подальше эту тревожную мысль, опасаясь накликать еще большую трагедию в их жизни, чем та, с которой они уже столкнулись.

Дэвид подошел и крепко сжал ее в объятиях.

— Телефон мамы ты знаешь, — напомнил он ей. — Можешь звонить ей в любое время суток.

Никки улыбнулась.

— Зак не болен, — в свою очередь, напомнила она, — так что, пожалуйста, прекратите волноваться.

И правда: Зак не был болен — пока что. И волновались они все за нее.

Дэнни подошел следующим, и все, что он мог сделать, чтобы держать себя в руках, это обнять ее.

— Я приеду в среду вечером, — пообещал он, — и останусь до вечера пятницы, пока Спенс не вернется.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Зак будет ждать встречи с тобой, и я приготовлю нам что-нибудь вкусненькое, или миссис А. приготовит. — Никки прыснула со смеху. — Она в последнее время столько времени проводит на кухне, что, наверное, ей стоит открыть ресторан. Как ты считаешь, Дэвид? Твоей маме стоит открыть ресторан?

Дэвид улыбнулся. Слова были произнесены беззаботно, но звучали совершенно неестественно, и это заставило его еще сильнее переживать за нее. Это была не Никки.

Наконец Кристин, стоя у дверей, взяла ребенка на руки, а Никки подошла к воротам и стала махать вслед отъезжающим. Дэвид повел машину вперед, в то время как Спенс оглядывался через плечо и тоже махал рукой на прощание. Зажатый между ними, Дэн изо всех сил пытался сдержать слезы.

— Это хорошо, что с ней Кристин, — заметил Дэвид, когда они повернули за угол. — Девочки справятся лучше нас.

— Правильно, — согласился Дэнни.

— Да, — кивнул Спенс. — Они справятся.

Он хотел спросить у Дэвида о его планах касательно Кристин, но в настоящий момент у него все силы уходили на то, чтобы совладать с чувствами, и потому он не мог ничего произнести. Почему Бог так поступает с ними, мысленно кричал он. Как Он может быть настолько жесток по отношению к такой невинной маленькой душе? Что хорошего могло получиться из того, чтобы заставить ребенка страдать так, как будет страдать Зак, прежде чем в конце концов умрет? Какая цель может быть в том, чтобы заставить их всех мучиться, наблюдая, как он угасает?

Его глаза закрылись, когда они свернули с Бойли-роуд и въехали в туннель. Возможно, судьба Зака была достаточным доказательством того, что нет никакого Бога, а если так, то почему бы им не взять вопрос жизни и смерти в собственные руки? Потому, что закон против них? Или потому, что у них не хватит храбрости, чтобы зайти так далеко?