Влюблен до безумия

– Мать уехала с Максом. – Ник переплел ее пальцы со своими, и по руке Делейни пробежали горячие мурашки. – Они собираются провести Рождество в морском круизе.

Пока они обходили толпу, собравшуюся вокруг джинна, Ник замедлил шаг.

– А ты? Где ты проведешь Рождество?

Мурашки, разбегавшиеся по руке Делейни, достигли локтя и поползли выше.

– Мы с матерью отпразднуем Рождество, когда она вернется. Ничего страшного, я привыкла оставаться в праздники одна. Все равно с тех пор, как уехала из Трули, я ни разу не отмечала Рождество по-настоящему.

Некоторое время Ник молчал. Они вышли из круга света от фонаря и оказались в темноте.

– Звучит так, словно тебе одиноко.

– Вовсе нет. К тому же обычно кто-нибудь из знакомых на Рождество приглашает меня в гости. Кроме того, я же сама выбрала такую жизнь, я могла бы вернуться домой, извиниться перед родителями за то, что я их разочаровала, и притвориться такой дочерью, какой они хотели бы меня видеть. Но я считаю, что несколько подарков и рождественское полено не стоят моей свободы и гордости. – Делейни пожала плечами и сменила тему: – Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Про шины. Зачем ты их сменил?

– Пока ты водишь эту громадину; доставшуюся от Генри, все в опасности. Ты бы непременно кого-нибудь сбила – это лишь вопрос времени.

Делейни посмотрела на его профиль.

– Врешь.

– Верь в то, во что тебе хочется верить. – Ник упорно отказывался признавать, что ему небезразлична ее судьба.

– Сколько я тебе должна?

– Считай, что это был рождественский подарок.

Они сошли с края тротуара на площадку для парковки и прошли между «бронко» и микроавтобусов.

– А у меня нет для тебя подарка.

– Есть. – Ник остановился и поднес ее руку к своему рту. Коснувшись губами костяшек ее пальцев, он спросил: – Так какой я, когда не грубый и не несносный? И не самодовольный?

В темноте Делейни было плохо видно его лицо, но ей и не нужно было заглядывать ему в глаза, чтобы знать, каким взглядом он сейчас на нее смотрит. Она буквально физически ощущала его взгляд.

– Ты… – Делейни почувствовала, что тает – прямо на автостоянке, при температуре ниже нуля, при том, что у нее замерзли ноги. Она тает и хочет быть с Ником. – Ты мужчина, о котором я все время думаю.

Она высвободила руку и привстала на цыпочки.

– Я думаю о твоем красивом лице, о твоих широких плечах, о твоих губах. – Делейни обняла Ника за шею и прижалась к нему. Он погладил ее по спине, крепче прижимая к себе. Сердце ее забилось так, что стук отдавался в ушах. Она уткнулась холодным носом в теплую кожу Ника чуть пониже уха. – А еще мне хочется тебя облизать.

Руки Ника замерли.

– Всего целиком.

Она коснулась кончиком языка его шеи.

– Иисусе, Иосиф и Мария! – простонал Ник. – Когда у тебя встреча с друзьями?

– С какими друзьями?

– Ты сказала, что сегодня встречаешься с друзьями.

– Ах это… – Делейни напрочь забыла о своей выдумке. – Это не важно. Если я не приду, они не расстроятся.

Ник немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо.

– А как с собаками?

– Мне обязательно нужно хотя бы ненадолго их выпустить. А как насчет Гейл?

– Я же тебе сказал, что о ней ты можешь не беспокоиться.

– Вы с ней встречаетесь?

– Мы с ней видимся.

– Ты занимаешься с ней сексом?

Делейни было видно, как уголки его губ опустились.

– Нет.

Сердце Делейни запело. Она припала к губам Ника таким страстным поцелуем, что скоро обоим перестало хватать воздуха.

– Пойдем со мной.

– В дом Генри?

– Да.

Некоторое время Ник молчал, и Делейни не знала, о чем он думает. Наконец он сказал:

– Встретимся там, я подъеду. Я должен поговорить с Луи и заскочить в аптеку.

Делейни не нужно было спрашивать зачем. Ник быстро поцеловал ее и ушел. Делейни смотрела, как он удаляется уверенной походкой.

По дороге к дому матери она мысленно убеждала себя, что на эту ночь Ник принадлежит ей, а все остальное не имеет значения. Она ощущала легкую вибрацию шипов, вонзающихся в снег, и твердила себе, что сегодняшней ночи ей достаточно, – твердила и старалась в это поверить.

Когда Делейни открыла входную дверь, Дьюк и Долорес радостно встретили ее мокрыми языками и нетерпеливо виляющими хвостами. Она выпустила собак и постояла на дорожке, глядя, как они прыгают в снегу, доходившем им до животов, – два коричневых зверька на белом покрывале снега. На этот раз Делейни не забыла надеть перчатки, она слепила несколько снежков и бросила Дьюку, который ловил их зубами.

Делейни гуляла с собаками и думала, вдруг ей удастся убедить Ника, что ему хватит ее одной. Ей хотелось верить, что у него сейчас больше никого нет. Хотелось верить ему, когда он говорил, что не занимается сексом с Гейл, но так ли это было? Делейни бросила снежок Долорес. Он попал собаке в бок, и та завертела головой, не понимая, что произошло. Делейни знала, что ее и Ника объединяет нечто большее, чем секс, и думала, что Ник тоже это понимает. Она видела это по его глазам, когда он на нее смотрел. В его пристальном, напряженном взгляде горела страсть, и Делейни надеялась, что после сегодняшней ночи он может решить, что ему нужна только она.

«Я не способен быть верен одной женщине, а ты не сказала ничего такого, что вызвало бы у меня желание попытаться».

Он ее хочет. Она хочет его. Он ее не любит. Она любит его так, что даже больно. Чувство пришло к ней не как медленное блаженное скольжение по тоннелю любви. Как и все, что связано с Ником, оно обрушилось на нее, застало врасплох, ошеломило. И она настолько растерялась, что сейчас ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать. И еще, может быть, залечь куда-то и не выходить оттуда, пока ей не удастся во всем разобраться.

Скатывая новый снежок, Делейни услышала шум мотора и только потом увидела свет фар. Внедорожник остановился на освещенной площадке перед гаражом. Дьюк и Долорес с неистовым лаем помчались через двор к машине. Дверца джипа открылась, и Ник вышел из машины.

– Привет, собачки. – Он наклонился почесать собак за ушами и только потом поднял голову. – Привет, Дикарка.

– Когда ты перестанешь называть меня так?

Он снова посмотрел на собак.

– Никогда.

Делейни бросила снежок и попала Нику по макушке. Неплотный ком снега рассыпался от удара и обсыпал темные волосы Ника и плечи черной парки. Ник медленно выпрямился и тряхнул головой, разбрасывая вокруг себя снежинки.

– А я думал, ты уже знаешь, что со мной играть в снежки опасно.

– Что ты мне сделаешь? Поставишь синяк?

– Нет.

Ник двинулся к Делейни, и в скрипе его ботинок по снегу послышалось нечто зловещее. Делейни зачерпнула еще снега и быстро слепила неплотный ком.

– Смотри, не вздумай выкинуть какую-нибудь шутку, не то пожалеешь.

– Ну, Дикарка, ты меня напугала.

Делейни швырнула в Ника снежком, и тот рассыпался о его широкую грудь.

– Это то, что я тебе задолжала.

Она попятилась, почти по колено утопая в пушистом снегу.

– Ты мне много чего задолжала. – Ник схватил ее за локти и приподнял так, что ее ноги перестали касаться земли. – После того как я получу с тебя все долги, ты неделю не сможешь ходить.

– Ты меня напугал, – протянула Делейни.

Ник посмотрел на нее из-под опущенных век, и Делейни подумала, что сейчас он прижмет её к себе и поцелует. Но нет. Он ее отбросил. Взвизгнув от неожиданности, Делейни пролетела несколько футов и распласталась на снегу. Это было похоже на падение на пуховую перину. Она лежала и смотрела в темное небо, усыпанное звездами. Дьюк и Долорес с лаем подбежали к ней и принялись лизать щеки. Сквозь их лай был слышен глубокий сочный смех. Делейни оттолкнула собак и села.

– Ах так!.. – Она вытряхнула снег из-за воротника и отряхнула перчатки. – Помоги мне встать.

Делейни протянула руку, дождалась, пока Ник потянет ее вверх, а потом изо всех сил рванула его на себя, увлекая вместе с собой в снег. Охнув, Ник свалился на нее и озадаченно нахмурился, не совсем понимая, как это произошло.