В погоне за счастьем

Я рассказала, как после разрыва с Джорджем занялась поисками квартиры, как нашла подходящий вариант на 77-й улице, как делала ремонт, полностью изменив декор и перекрасив все в нейтральные тона.

Пойдет, — сказала она.

Что пойдет?

Твой рассказ про квартиру. Мы назовем его «Второй акт» или «Начать с нуля», ну или что-то в этом роде. Что мне нужно от тебя — так это остроумный рассказ о том, как ты искала и нашла свой уголок после неудачного замужества.

Но я же вам сказала, что больше не пишу беллетристику.

А я и не прошу тебя писать беллетристику. Я прошу тебя стать первым автором новой рубрики, которую Его Светлость Главный Редактор поручил мне развивать. Он даже название ей придумал: «Срез жизни», — так что можешь судить об уровне его фантазии и интеллекта. Но суть в том, что требуется короткий и красивый репортаж с поля битвы под названием «реальная жизнь». Тысяча слов, не больше, гонорар сорок баксов, и, чтобы ты не слишком потела над этим, я ожидаю готовой работы через пять дней. Стало быть, в понедельник. Все понятно, Смайт?

Я сглотнула. Довольно громко.

Вы действительно хотите, чтобы я написала об этом?

Нет, я обожаю тратить время на обсуждение заданий, которые мне совершенно не нужны. Итак, Смайт, ты будешь писать или нет?

После нервной паузы я произнесла:

Да, я напишу.

Значит, договорились. А пока попрошу кого-то из своих лакеев накопать штук двадцать шедевров от неопубликованных авторов и прислать их тебе домой. Но сначала напишешь свой очерк. Понедельник — значитпонедельник. По рукам?

Я постараюсь.

Нет, ты оченьпостараешься. Потому что я жду от тебя именно этого. И последнее: пиши остро. Я люблю, когда остро. Это залог успеха.

Как и следовало ожидать, к десяти часам вечера воскресенья я потеряла всякую надежду выдержать установленный срок сдачи работы. Вокруг моего рабочего стола выросли самодельные сугробы из скомканных листов бумаги. Я была в ступоре, мозги упорно отказывались соображать. Предыдущие четыре дня ушли на то, чтобы сочинить первую фразу. И каждый раз я в отчаянии хваталась за голову, вырывала страницы из «ремингтона», проклинала себя за то, что согласилась на эту авантюру. Я не была писателем — я была самозванкой. Да, мне повезло, как новичку, но с тех пор муза меня так и не посетила. Хуже того, я прекрасно знала, что вдохновение было лишь одним, далеко не самым важным ингредиентом, необходимым для творчества. Мастерство, прилежание, упорство — все это были составляющие успеха, но именно их мне не хватало даже для того, чтобы написать тысячу слов о ремонте своей новой квартиры. И разве могла я сделать это профессионально?

Теперь я знала ответ на мучивший меня вопрос: не обладая навыками, дотошностью, смелостью, нельзя стать писателем. У меня не было веры в себя.

Ближе к полуночи я позвонила Эрику, излив ему по телефону все свои жалобы и сомнения и подытожив горестным комментарием:

Думаю, мой потолок — это редактирование.

Какое трагическое признание, — произнес он с нескрываемой иронией.

Я знала, что всегда могу рассчитывать на сочувствие и понимание с твоей стороны.

Я просто не могу понять, почему ты не можешь сесть и написать эту идиотскую историю.

Потому что это не так просто, черт возьми! — воскликнула я и добавила: — Да, я сейчас взвинчена, извини.

По крайней мере, ты не утратила способность к самокритике.

Зачем я вообще тебе все рассказываю?

Бог его знает, но если ты хочешь профессионального совета, слушай: садись и пиши. Не думай — просто пиши.

Большое спасибо, — сказала я.

Всегда рад помочь, — ответил он. — Удачи.

Я положила трубку, поплелась в спальню, рухнула на кровать и задремала (прошлую ночь я практически не спала). Когда я очнулась, часы на тумбочке показывали 5.12 утра. С трудом соображая, я поднялась с постели. В голове билась одна-единственная мысль: меньше чем через пять часов срок сдачи работы.

Я скинула одежду. Приняла очень горячий душ, завершив водные процедуры ледяным обливанием. Быстро оделась. Поставила кофейник на плиту. Взглянула на часы. Пять тридцать две. В редакции меня ждали в десять. Когда кофе был готов, я налила себе чашку и отнесла ее на письменный стол. Вставила лист бумаги в пишущую машинку. Глотнула обжигающе-горячего кофе. После чего сделала глубокий вдох.

Не думай — просто пиши.

Хорошо, хорошо. Я попробую…

Не думая, я отбарабанила первый абзац:

Агентом по недвижимости била женщина лет пятидесяти. Ее лицо было густо нарумянено, а улыбка казалась приклеен Я видела, как она разглядывает мою не окольцованную левую и изысканный перстень — подарок в честь помолвки, — который я совсем недавно переместила на безымянный палец правой руки.

Он оказался негодяем? — спросила она.

Нет, — ответила я. — Просто не сложилось.

Я сделала паузу. Отхлебнула еще кофе. Уставилась на шесть напечатанных строчек. И продолжила.

Значит, хотите начать с чистого листа? — спросила она.

Нет, — ответила я. — Просто ищу квартиру.

Неплохо, неплохо. Продолжай в том же духе. Я залпом допила кофе. И снова уткнулась в клавиатуру. Пальцы побежали по клавишам.

Когда я в очередной раз взглянула на часы, стрелки показывали 8.49. Утренний свет заливал гостиную. И четыре напечатанные страницы уже лежали на столе. Я извлекла из «ремингтона» последнюю и положила ее сверху. Затем, вооружившись карандашом, отшлифовала текст — быстро вычеркивая неуклюжие фразы, подправляя грамматику, переписывая один из диалогов. Что там со временем? 9.02. Я отсчитала десять листов бумаги, достала один копировальный лист. Проложив копиркой два листа, аккуратно заправила их в каретку. И начала перепечатывать рассказ набело. На это ушло ровно сорок минут. 9.42. Нельзя терять ни минуты. Я схватила первый экземпляр рукописи, положила его в портфель, на бегу сняла с вешалки пальто и ринулась к двери. На улице поймала такси и пообещала водителю щедрые чаевые, если он доставит меня к Рокфеллеровскому центру до десяти часов.

Отсюда до Рокфеллеровского центра за двенадцать минут? — выпучил глаза таксист. — Даже не мечтайте.

Ну хотя бы попытайтесь, очень вас прошу.

Леди, попытаться я, конечно, могу, но не обещаю.

Помимо того что таксист был немного философом, он еще оказался и водителем-асом. Но все равно доставил меня на место с четырехминутным опозданием. Я отсчитала ему полтора доллара, хотя счетчик показывал лишь восемьдесят пять центов.

Хорошо бы еще когда-нибудь вас поймать, — сказал он, когда я отказалась от сдачи. — Надеюсь, мы не зря торопились.

Я вбежала в вестибюль издательства. Лифт был переполнен и тормозил чуть ли не на каждом этаже, прежде чем добрался до пятнадцатого. Десять часов одиннадцать минут. Я почти бежала по коридору. Наконец постучала в дверь офиса Имоджин Вудс, надеясь встретить ее секретаря. Но мисс Вудс сама открыла дверь.

Ты опоздала, — сказала она.

Всего на несколько минут.

И выглядишь как загнанная лошадь.

Очень плотное движение…

Да-да, где-то я уже это слышала. И еще ты забыла добавить, что твоя собака съела единственный экземпляр рукописи.

Нет, — сказала я, трясущимися руками расстегивая замки портфеля. — Рукопись со мной.

Надо же, чудеса все-таки случаются.

Я вручила ей пять листов. Она взяла у меня рукопись и снова распахнула дверь.

Я позвоню, когда прочту, — сказала она, — но это может занять пару дней, если учесть то, как я зашиваюсь. А пока пойди выпей кофейку, Смайт. Судя по тому, как ты выглядишь, он тебе не помешает.

Я последовала ее совету и побаловала себя завтраком в кафе «Линдис»: взяла рогалики и лососину, запила несколькими чашками черного кофе. Потом прогулялась до музыкального магазина «Колони Рекорд» и спустила 2,49 доллара на новую запись «Дон Жуана» с Энцио Пинца в роли главного женского обольстителя. Решив, что я и так сегодня слишком шикую, домой я вернулась на метро, прямо у двери скинула туфли, вставила новые пластинки а патефон, нажала «пуск», завалилась на диван и на пять часов погрузилась в волшебный мир сказки Моцарта и Лоренпо Да Понте о плотских преступлениях и наказании. Музыка завладела мной. Я была совершенно без сил. И никак не могла поверить в то, что мне все-таки удалось написать рассказ. Перечитывать его сейчас не хотелось. Времени впереди было достаточно, чтобы узнать, хороп он или плох.