Рок, туше и белая ворона (СИ)

Казалось он потрясён тем, что произнёс эти слова, не меньше моего. Его тёмно-синие глаза, переполнялись сиянием, были диковатыми, взгляд рассредоточенным. Вот, чёрт! Это выкрутило из меня душу, и обрубило воздух между нами гильотиной. Инъекция ядовитой ртути, отравила мне кровь. Это было горько, больно… Но внутри я почему-то была рада. В смысле действительно чувствовала грёбанное счастье, мне крайне редко представляется возможность ощущать подобное. Ртуть испарилась из моей крови, стало немножечко легче вдыхать кислород. Я почувствовала, как целый клин бабочек разбивается о моё глупое сердце. И это было больно и восхитительно одновременно. Меня ломало. Я не могла так. Не с ним. Не с нами! Он не может меня сломать, не может. Я сделаю это первой. Сломаю его своей долбанной драмой. Эта сука, всё решит за меня, против меня, всё перечеркнёт и опустит занавес. Но всё равно я легкомысленно думала о десяти сантиметрах. О том расстоянии, отделяющие меня от его губ. Мне лишь нужно приподняться на носочки и тогда я смогу поцеловать его. Но есть расстояние гораздо более протяжённое ― бесконечное.

― Пожалуйста…

Пожалуйста останься? Пожалуйста поцелуй меня, Вик? Пожалуйста давай сбежим отсюда? Что, чёрт возьми, «Пожалуйста»?

― Я не могу остаться.

Он оторвал взгляд от моих губ, и я пропала в горящих потемневших глазах, в них разворачивалась битва противоречивых эмоций.

― Вик… ― прошептал он прямо в губы, так хрипло, что я задрожала, ― Вик, остановись. ― Он обхватил моё лицо ладонями, он искал мой взгляд. ― Куда ты бежишь, а главное: от кого?

«От себя, своей болезни, своего чёрного листа. Он близко», ― я едва не сказала это вслух. Он не знает, что я из себя представляю, сколько теней за моей спиной. Сколько боли только предстоит мне пропустить сквозь себя. Как я скажу ему о том, что не в порядке?

Я бежала, в страхе перед памятью. Я не хотела вспоминать. Я чувствовала, что он вернулся, чувствовала, что с ним вернётся и моя память. Я чувствовала опасность и никак не могла объяснить это. Меня душила темнота, и она же спасала меня. Ведь не зря мой мозг забраковал эту информацию? Не просто так гипноз обернулся против меня. Мне нельзя вспоминать. Я бежала от себя, от того, что он узнает кто я такая.

― Чего ты боишься? Меня? Скажи мне, прямо. ― Раф был напряжён как струна, он дышал медленно, но тяжело. Я была в ловушке его рук, но чувствовала себя в безопасности.

― Проще сказать, чего я не боюсь.

Опустив чёрные ресницы, он настороженно покосился на мои руки. Он перевёл взгляд на дом, на погашенные огни в окнах, говорящие о том, что я совсем одна. Его лицо потемнело.

― Мне остаться?

Я лишь рот сумела открыть, намереваясь что-то сказать и сама забыла, что именно. Раф вернул внимание ко мне, усмешка заиграла в уголке его губ. Он приподнял мой подбородок закрывая мне рот, большим пальцем он задержался на моей нижней губе.

― Здесь нет никого скрытого контекста. Не смотри так. Просто у тебя такой вид, что я пожалуй мог бы поверить, что в доме водятся привидения.

Нет, только призраки памяти обитают в этом доме. Он недвижимо смотрел в мои глаза, целый океан таился в синих глазах. Смущение окатило меня тёплой волной, мои щёки зардели. Я могла бы усмехнуться ему в лицо, а могла бы сказать «да». Можно делать любой выбор. Слова слетел прежде, чем я успела их остановить:

― А тебя никто не потеряет?

― Например?

― Родители.

Он легко усмехнулся.

― Ну это вряд ли.

― Вы в хороших отношениях? ― почему-то решила я спросить, уходя от прямого ответа. Раф всё-таки рок музыкант, хоть и проставленный в узких чертах города. Не каждый родитель был бы в восторге от этого.

― Были трудности, но здесь ключевое слово: «были».

Он был спокоен, его голос был плавным, но таким словно этот звук мягко касается моего тела, нежно скользит по моей коже. Прямо сейчас я боялась не его, а того что может повлечь за собой мой ответ. Я боялась сама себя, в отношении его. Почему он был таким, как мог заставлять меня всё это чувствовать? Меня могла бы обманывать его внешность, но я же знаю, какой он ― знаю, что таких парней как он, девушки интересуют лишь в качестве объекта сексуальных утех. Ни говоря уже о том, что он грёбанный страх для меня, я всегда боялась его и ненавидела, почему всё так перевернулось? Быть может, мы просто выросли?

Я поднырнула под его руку, забрала Гибсон из машины. Его глаза были прикованы ко мне, следя за моими движениями, он прикурил сигарету, но я ещё не сказала «да». Я взглянула на дом, тонущий в темноте. Нашла глазами дерево, его ветки стучались в окно комнаты ― это была его комната. И то дерево, по которому я залазила к нему в комнату. У меня потемнело в глазах, от сжавшей меня боли и дрожи. Я могла чувствовать, как мироздание по краю ведёт и я движусь строго по его касательной траектории падения. Мир сползал в пропасть.

Когда я успела стать поэтом? Покосилась на Рафа. Похоже, кто-то плохо влияет на меня. Я не стала доставать вещи из багажника, вдруг я передумаю, и поставила тачку на сигнализацию. Поднялась на крыльцо, обернулась на парня: спрятав руки в карманы джинсов, он всё ещё наблюдал за мной, зажав сигарету в зубах. Клянусь, его образ был тёмным. Раф подозрительно покосился на багажник. Отбросив сигарету, он подошёл ко мне, оставаясь на ступеньку ниже, он всё равно был выше меня. Он потянул за ремень гитары на моём плече и повёл бровью, в игривой манере.

― В светлое завтра налегке. Да ты точно дочь рок-н-ролла. ― интонация его голоса контрастировала с озорством мимики ― была остерегающей, она говорила мне: «Даже не вздумай бежать».

Моё дыхание было неровным. Я тяжело сглотнула, стараясь не показывать смятения и дрожи в теле.

― Я ещё не сказала «да». ― хотелось бы мне, чтобы это звучало с меньшим придыханием.

Раф склонил голову чуть влево, синие глаза впивались в меня и нечто ужасающее открывало мне бездну в этих глазах.

― Но и «нет» не скажешь, ― прошептал он близко от моих губ. У меня колени подогнулись. Удержав судорожный глоток воздуха, я развернулась и вошла в дом. Чёрт побери, к этому парню должен прилагаться сигнальный маячок: «Опасно!» Кому-нибудь как минимум стоило предупредить меня, пару лет назад, чтобы я держалась как можно дальше от него. Потому, что сейчас, это нереальная миссия. Закрыла за собой дверь и лужицей стекла вниз по двери на пол. Так вот значит, как вы выглядите, грёбанные гормоны! Да и я кажется начала понимать, почему любая девушка могла влюбиться в него ― он опасно притягательный. Это вовсе не какой-то книжный шаблон, неа. Он был реально угрожающе жутким, был жестоким, агрессивным, и даже когда он был тих, как сейчас, он источал напряжение и силу. Красивым он тоже был, мог притягивать, приковывать взгляд… соблазнять. Но это красота была подобна оружию или экзотическому хищнику.

Что я делаю?

Поднявшись, я распахнула дверь. Боги, что я делаю?

Он смотрел под ноги, и мог бы выглядеть победителем, но чувство было такое, что я приглашаю вампира в свой дом. Отступив в сторону, я проследила за его шагом. Когда он вошёл, я увидела на противоположной стороне дороги силуэт между деревьев. Чёрт побери! Ужас пронзил меня сотней спиц. Я отшатнулась, захлопнув дверь и наткнулась на преграду. На мои плечи осторожно легли ладони. Сердце упало в ад. Раф стянул с моего плеча чехол с гитарой.