Санктум (СИ)

Тогда я приняла решение посетить Форкс. Во-первых, перемена места мне не повредит, и действительно позволит отдохнуть от пережитого. Во-вторых, давно пора навестить могилу Чарли. И в-третьих, я хотела кое-что проверить. Кое-что, что давно не давало мне покоя. Ну, давно – это громко сказано. Это не давало мне покоя с момента судьбоносной встречи в пещере.

Я вернулась в дом отца, который стоял заколоченный на отшибе. С тех пор, как я переехала в Сиэтл и сняла там квартиру, в этом доме никто не бывал. Я приезжала раз в год на кладбище, но останавливалась в маленькой местной гостинице, потому что в заколоченном доме царил бардак, который мне не хотелось разгребать. На этот раз я приехала надолго, поэтому пришлось заняться наконец уборкой.

Вскоре дом засиял чистотой. Правда, свет слабо проникал сюда сквозь доски, а освобождать от них окна не хотелось. Кто будет заколачивать их снова, когда я уеду? Пусть все останется, как есть. Главное, что чисто внутри.

Миссис Коуп постарела, но все еще занимала свое место в регистратуре школы. Она взглянула на меня, не узнав. Она была стара.

- Я училась здесь четырнадцать лет назад, - сказала я. – Можно мне заглянуть в архив? Я ищу некоторых своих одноклассников.

- О, вы ведь, кажется, дочка шерифа Свона? – наконец, в миссис Коуп проснулась память, когда она провожала меня в архив и открывала ключом дверь.

- Это я.

- Я вас помню, - сказала она, впуская меня внутрь.

Я прошла мимо стеллажей, найдя нужный год выпуска школы Форкса. Это было тогда, когда я приехала. Тогда был тот самый злополучный урок – кажется, биологии, - когда одноклассник с черными глазами возненавидел меня. После этого он исчез. Но я хотела еще раз взглянуть на его лицо, чтобы освежить свою память. Мне хотелось видеть, действительно ли он похож на юношу, который меня спас.

В первом альбоме я не обнаружила знакомого лица. Но затем догадалась: если Эдвард и его семья уехали, не закончив школу, то и в выпускном альбоме того года они значиться не должны. А вот в альбоме предыдущего года – вполне.

И тогда я взяла альбом годом раньше. Тогда меня еще не было в Форксе, но, может, Эдвард уже был?

Я медленно листала страницы, вглядываясь в лица. Напряжение во мне росло.

Я вздрогнула, когда перелистнула на букву «К». Мое сердце пропустило удар, когда я увидела это лицо. Пальцы невольно скользнули по листу, притрагиваясь к фотографии так благоговейно, словно это тоже мог оказаться мираж, и я хотела физически убедиться, что мне не мерещится. ЕГО лицо смотрело на меня с альбома четырнадцатилетней давности. Они даже не были похожи. Это попросту был один и тот же человек. Невероятно.

Бронзовые кудри, в беспорядке свешивающиеся на лоб. Золотистые глаза, так часто навещавшие меня во снах. Благородный нос и мужественные скулы, и лукавый изгиб тонких губ. Все точь в точь, как будто его сфотографировали вчера, а не четырнадцать лет назад.

Ты никогда не станешь моим сном, усмехнулась я ему и выдернула фотографию. Словно реликвию, я спрятала ее поглубже в свою сумочку, надеясь, что ее не станут проверять.

«Эдвард Каллен», - гласила надпись под местом, где было фото. Эдвард. Он даже не солгал.

Теперь я вспомнила подробности. Удивительно, как я не вспомнила всего этого раньше, но должно быть стресс и необычная ситуация помешали мне сделать это. Сейчас знакомая обстановка форкской школы подействовала на меня благотворно, освежив воспоминания. Я вспомнила, как обратила на него внимание еще в столовой, где он сидел вместе со своей семьей. Братья и сестры – точно. Он говорил мне об этом.

Здесь было еще две фотографии. Элис Каллен – брюнетка с короткой стрижкой, очень красивая и милая. Эммет Каллен – с доброй улыбкой брюнет; чувствовалось, что он весельчак. Все трое не были похожи чертами лица. Их объединяло только одно сходство – одинаковая бледность и не реального цвета золотистые глаза.

Я закрыла альбом и поехала домой. Со мной было все, что нужно. Напрасно Эдвард надеется, что я когда-либо посчитаю его сном. Теперь точно нет. Он оставил мне столько доказательств своего существования, что игнорировать их теперь совершенно невозможно. И у меня было фото.

Вполне возможно, что я еще увижу его снова. У меня были кое-какие мысли по этому поводу… Ну, например, если риск – это то, что заставляет его приходить, то мне нужно просто продолжать жить своей обычной жизнью. Настанет миг, подобный ситуации в пещере – и Эдвард не сможет избежать встречи. Более того – теперь, когда я знаю о его существовании, он не должен так сильно скрываться от меня. Может, теперь он будет менее осторожным, станет появляться чаще. Может, я смогу постепенно разговорить его и убедить вернуться в мою жизнь. Теперь я всегда буду знать, что он рядом, когда стою на краю обрыва и собираюсь прыгнуть… рядом, чтобы подхватить в случае, если оступлюсь. И если я буду часто приходить на обрыв и разговаривать с ним, рассказывая, как скучаю… кто знает, может, в конечном итоге это убедит его присоединиться ко мне…

Какая-то часть меня понимала, что было бы нечестно поступить так с ним. Это был бы самый настоящий шантаж. Но другая часть меня навязчиво нашептывала, что только такой способ – самый верный. Стоит лишь подвергнуть себя опасности – и Эдвард появится. Я понимала, что такие мысли более чем эгоистичны, и на самом деле в реальности не собиралась ни к чему принуждать его. Если он не хочет меня видеть, я должна его отпустить, позволить ему жить так, как он решил. Я была бы совершенно неблагодарной, если бы принуждала его делать то, что он не хочет. Я решила подождать. Дать время ему и себе подумать.

Но мне было непонятно, почему он не согласен хотя бы дружить со мной. Я бы смогла принять это. Я бы не стала требовать ничего большего. Я просто хотела иметь возможность иногда видеть его… Разве это много? Почему он так отчаянно против?

Уединившись в доме, я принялась рисовать. Тишина и покой Форкса, и мое одиночество способствовали вдохновению. Я не была художником, но сделать набросок вполне была способна. Да и в путешествиях принято не только снимать все на камеру, но и делать зарисовки. Теперь я использовала свой опыт, чтобы запечатлеть картины прошлого, пока память свежа. Я вспоминала свое приключение и зарисовывала все, что приходило в голову. Я увековечивала образы, чтобы никогда не забыть, а если память начнет тускнеть – я смогла бы посмотреть.

Я обвесила рисунками всю свою комнату. Вот Эдвард, протягивающий ко мне руку, чтобы помочь мне спуститься вниз. А вот его лицо под водой, волосы красиво развеваются от течения. А вот он наклонился над баллоном, собираясь его поднять. Вот мои ноги на его коленях, когда он ухаживает за мной. Вот он, висящий над пропастью, поймавший меня в последний момент – лицо наполнено страхом, что я узнала тайну. А вот наш поцелуй. А вот его отчаянная попытка спасти меня, когда он вдыхает в меня кислород. И последнее: его лицо на дне, где я оставила его. Озаренное косыми солнечными лучами, преломленными водой, оно почти светилось, как у настоящего Ангела.