Любовь и небо (СИ)

Я стоял у выхода из клуба и ждал её появления. В лёгком весеннем пальтишке она нарисовалась на крылечке, осмотрелась и решительно подошла.

– Добрый вечер, ковбой, – мягким бархатным голосом проговорила девушка. – Меня зовут Верой, а ты как раз тот, кому судьбой предопределено проводить одинокую девушку домой.

– Верой во что? – спросил я, подхватывая её под руку.

– В неизбежность, конечно. Жизнь – это спектакль, в котором каждый играет свою роль. Верно?

– Надо подумать, – осторожно ответил я. – А вдруг во время спектакля потребуется замена актёра?

– С тобой этого не случится. Не люблю дублёров. Ничего, что я на «ты»?

– Годится, – кивнул я головой. – Ты что, не любишь танцы? Что – то раньше я тебя не замечал

– Угадал. Своё отплясала, да и дел невпроворот.

– Выходит, сегодня было исключение.

– Это верно. Приходила выбрать для себя мужика. Я ведь не монашка.

У неё был небольшой симпатичный домик прямо за кладбищем, островерхий и с палисадничком, словно теремок из сказки.

– Не боишься жить рядом с покойниками? – спросил я, рассматривая кресты в лунном свете.

– А чего их бояться? Они смирные, не обижают. Да и мне до них нет никакого дела. Я больше живых опасаюсь. Входи, – пригласила она, распахнув двери, – я одна живу.

«Странно всё это, мистика какая – то, – думал я, перешагивая через порог незнакомого дома. – Привели, словно жеребца на случку, а я доволен. Нравы, что ли, дали трещину?»

Дом внутри разделялся перегородкой, отделяющей кухоньку с голландской печью от большой, метров в двадцать жилой комнаты. Прямо на меня смотрел трельяж, заставленный незнакомыми флакончиками, перед которым стоял пуфик на гнутых ножках. Слева возвышалась горка с посудой, а справа – широкая тахта, накрытая дивандеком.

В доме было тепло и уютно и пахло женщиной.

– Раздевайся, – просто предложила Вера, – и не бойся: непрошенных гостей здесь не бывает.

– Ты что, одна живёшь? Скучно одной – то, – сбросил я пальто и ботинки.

– Была замужем, но не повезло, разошлась через два года, и рада, что бросила лоботряса, – безразличным голосом произнесла женщина, накрывая на стол.

– Наверное, правильно, тебе видней. Но ведь рано или поздно всё равно заарканят. Ты красивая.

На комплимент девушка никак не отреагировала, слегка улыбнулась и ответила:

– Меня не уведут. Это ваш брат – мужик думает, что выбирает невест, а на самом деле командуем парадом мы. Ты здесь только потому, что я этого хочу, – засмеялась она. – Если хочешь, – это мой каприз. И потом, надо же как – то решать сексуальную проблему. Я ведь не железная…

Мы сидели рядышком на тахте за небольшим столиком, покрытым цветастой скатертью. В центре горел подсвечник, около стояли бокалы, бутылка « Цинандали» и раскрытая коробка конфет.

– Ну, за взаимопонимание, – предложила она короткий тост. – Подожди, может ты голоден?

– Есть немного, – улыбнулся я, рассматривая необычную девушку сквозь стекло бокала. – Только он скорее интимного характера.

– Тогда поспешим? – чокнулась Вера, пригубила вино и аккуратно отщипнула краешек шоколадки жемчужными зубами.

– Хорошее вино, – похвалил я. – У тебя неплохой вкус. Правда, кисловато немного. Давай – ка его подсластим и выпьем на брудершафт.

– А что, идея не оригинальна, но вполне приемлема, – согласилась женщина, и я почувствовал её волнение.

Мы осушили бокалы, слегка соприкоснулись губами, потом ещё, ещё и взасос. Общее возбуждение толкнуло нас в объятья, и хозяин моей промежности категорически потребовал немедленного освобождения. «Свободу Манолису Глезосу!», возник и канул в вечность в подсознании партийный лозунг тех времён и народов.

Я лихорадочно расстёгивал пуговицы на её кофте, а она трепетными пальцами освобождала меня от рубашки. Предметы мужской и женской одежды падали к ногам, с сухим коротким треском отскочили пуговички Вериного лифчика, бежевая тряпочка с затейливыми кружевами упала, и в мерцающем свете свечей, показались полные, налитые желанием белые груди с тугими сосками.

Не переставая осыпать женщину ласками, я наощупь нашёл на холме пупырышек и нежно, как только мог, покрутил его между пальцами. Вера застонала от наслаждения и провела ладонью по моему хозяйству. Призывный запах желания исходил от её открытого тела, и это было последним искушением, против которого не помогло бы никакое противоядие. Я с силой приподнял её за ягодицы, и она мгновенно, как живая лиана, обвила мою талию длинными ногами. Губы жадно ловили губы, и Верин язык, жёсткий, как хрящ, вторгся в мой рот, как только я ворвался в её пышущую страстью огненную розу.

Это был танец наслаждения, я, словно глухарь на токовище, ничего не видел, ничего не слышал в эксклюзивном парении. Новизна любовной позы покоряла. Я чувствовал себя настоящим мужчиной – сильным, мощным и властным. В исступлении Вера откинула голову далеко назад, обнажив свою длинную лебединую шею, плотно сомкнула веки и наслаждалась, слегка постанывая и ритмично работая животом и попкой. Эта безумная пляска между столом и тахтой продолжалась не более двух минут, но казалась бесконечно долгой и сладкой. Я почувствовал, что через мгновение кончу, приостановил возвратно – поступательные движения, но она этого не позволила и, целуя мою грудь, с силой нанизывала себя на обалдевшего от восторга хозяина. Её губы нежно, ритмично и властно сжимали его в объятиях, выгоняя семя наружу, словно доярка, выдаивающая корову. Сдерживаться дальше не хватило сил. Я успел выдернуть своего верного друга, и из него, словно из огнемёта, полыхнуло пламя блаженства, обжигая и шею, и груди и живот распластанной женщины.

– Вот за эти божественные моменты и стоит жить, – сыто промурлыкала Вера, уже лёжа на тахте и ласково поигрывая с моим шанцевым инструментом – беспомощным и вялым, как новорождённый младенец. – Ты удовлетворён?

Вместо ответа я лизнул её ухо и с силой прижал к себе.

– Вот сумасшедший, – довольно улыбнулась Вера. – Отпусти, раздавишь

Она помолчала, а потом, как о чём – то давно решённым, произнесла:

– Ты мне понравился. Останешься до утра. Только не рассчитывай, что приобрёл на меня какое – то право. Никаких обязательств – вот условие, при котором наши отношения могут иметь продолжение. Переспать с женщиной – это еще не повод для близкого знакомства.

«Странно, – подумал я. – Девушки, как правило, преследуют прямо противоположные цели». Однако меня это устраивало.

– Свободные художники интима? Не правда ли, звучит интригующе, – сказал я, поднялся, подошёл к столу и жадно выпил из бутылки остатки «Цинандали»…

Полёты в облаках, вне видимости земли, всегда относились к категории повышенного риска, а уж взлёт при ограниченных условиях погоды, заход на посадку и сама посадка по сложности своего выполнения превосходили любую фигуру высшего пилотажа. Именно такое задание я получил от командира звена капитана Кулявцева.

– Ты не волнуйся, – ободрял меня он, усаживая в кабину. – В крайнем случае, всегда приду на помощь. Делай, как учили, и не пытайся изобрести колесо.

«Как учили»… В авиации, пожалуй, это самая расхожая фраза. В ней заложена концентрированная мудрость всех поколений лётчиков. Она выступает гарантом безопасности полётов и сохранения твоей драгоценной жизни. Любой шаг в сторону от последовательности действий, заученных и выработанных на предварительной подготовке, может стать началом твоего конца, если ты не научен исправлять допускаемые ошибки хладнокровно и грамотно.

«Лётчик должен быть чисто выбрит, слегка пьян и немножко нахален». Это одно из шутливых наставлений первоклассных асов, эквилибристов и канатоходцев, выполняющих свою работу на грани фола, цена которому – жизнь. Но оно сугубо земное, и совершенно неприемлемо там, где опорой является воздух. Здесь нет обочины, у которой можно было бы остановиться, подумать и проанализировать логику своих действий, а потом, сообразуясь с обстановкой, двинуться дальше. Здесь кругом пустота.