Криминалистка

— А по-твоему?

— Ну я же приехала…

— Значит, определились?

— Тетя Светочка, последнее, чего хочу, — навешивать вам на шею свои проблемы. Но как тут быть? Мне позарез нужна информация, которая наверняка московская, и светиться перед нашими местными, пока хоть что-то не найду, нельзя.

Я задумалась. И, между прочим, довольно надолго. Чуткая Катерина, к тому же знавшая меня не хуже Светланки, примолкла и терпеливо замерла в своем кресле.

В общем-то, для того чтобы просчитать свою сегодняшнюю ситуацию плюс возможности плюс желание, понадобилось не так уж много времени. Мне кажется, то, из чего я исходила тогда, по каким-то внутренним психологическим законам, действующим, как говорится, по жизни, верно.

Если против тебя ополчилось какое-то одно обстоятельство, бороться с ним есть смысл. Но если при этом еще и остальные не на твоей стороне или по меньшей мере указывают на совсем иное решение — это уже перст Божий.

Пододвинув к себе телефон, я набрала домашний номер Володи, своего любимого оперативника из нашего УВД и единственного человека, кому можно было звонить после полуночи: Володя — убежденный холостяк и со своей свободой расставаться в ближайшее время не собирается.

— Хорошо, что ты дома! — порадовалась я после краткого «Привет». — Хочу доложить тебе, что Грифель продолжает настырничать.

— И вы решили раз в жизни прислушаться к голосу разума, — вздохнул Володя по ту сторону провода.

— Почему ты так подумал?

— Дедукция! — ядовито произнес он. — Вы, Светлана Петровна, и сами бы на моем месте решили то же.

— И все-таки?

— Очень просто. На вас давят, насколько могу судить, уже пару недель, верно?

— Верно.

— В последний раз мы с вами на эту тему возмущались не далее как сегодня утром. А вечером, да еще после полуночи…

— Извини! — быстро вставила я.

— Ничего, нам не привыкать. Вы звоните, чтобы сообщить о том, что Грифель продолжает давить. Жаловаться по два раза в день на одно и то же вы не склонны… Следовательно, у вас что-то эдакое произошло и вы переменили решение. Точняк?

— Точняк, — вздохнула я.

— Моя помощь нужна?

Вот за это я его и люблю! Мало того что умница, так еще и товарищ преотличный.

— Пока нет, но вполне возможно, понадобится очень скоро, причем неофициально…

— Ясное дело, что неофициально, коли у человека отпуск… Что-то личное?

— Почти угадал…

— Ясно… Да не переживайте вы так, я ребятам сам все разобъясню! Они что, не люди, что ли? К тому же живут отнюдь не в забугорье, а там же, где мы, грешные… Поймут. И даже помогут, ежели че… О’кей?

— Спасибо тебе, Володечка! — произнесла я прочувствованно и положила трубку.

— Мы спать сегодня будем? — недовольная Светланка объявилась в гостиной.

— По-моему, ты уже от души поспала днем, — напомнила я.

— Ну и что? Я же встаю-то во сколько? Вот и не высыпаюсь!

Бедный ребенок действительно встает вместе с петухами, поскольку ее колледж находится точнехонько на другом конце Москвы. Я почувствовала укол совести и, чтобы компенсировать дочери моральный вред, сообщила:

— Вы с Грифелем победили! С завтрашнего… То есть с послезавтрашнего дня я в отпуске.

— Ура, — как-то безразлично сказала Светланка и покосилась на Катю, — и я даже знаю, в каком именно санатории ты собралась передохнуть.

— В каком?

— В белозуевском!

— Между прочим, у нас действительно есть отличный пансионат, — возбужденно вмешалась Катька. — Ой, тетя Светочка, там же сейчас постояльцев — с гулькин нос, и впрямь можно отдохнуть… Заодно!

Она все-таки потупилась, а мне стало почему-то смешно.

— Ладно, — поставила я точку в дискуссии, — Светка — в постель, а мы с тобой на кухню… Надеюсь, план следствия ты составила? Вот и глянем его разочек вместе!

— Не совсем план, так, для себя, — вздохнула Катюша. — Официально его с меня никто не требовал, я ж говорю — дело хотят закрыть…

— Помню, — сощурилась я на Катьку, — но, зная тебя, не сомневаюсь, что ты-то и не думала останавливаться, верно?.. Кать, они там тебя, вероятно, сумасшедшей считают: у тебя забирают прямо из рук стопудовый «висяк», а ты — уперлась всеми четырьмя конечностями!

— Сама такая, — ухмыльнулась Катька и тряхнула длинными русыми волосами, которые у нее еще красивее, гуще и пышнее, чем были Олины, хотя удивительный медовый оттенок тот же.

— Я уже не такая, старею, — вздохнула я, вспомнив Грифеля. — Ладно! Ну что, теперь-то определились?

— Определились! — традиционно ответила мне заметно повеселевшая Катька.

И мы дружно двинули с ней на кухню, послав хмурой Светланке воздушные поцелуи — каждая по одному.

Катя

Любимый оперативник тети Светы из их УВД оказался внешне похожим на Ивана Царевича из русских сказок. Только глаза у этого Володи были не голубые, а рыжие, как у кота. И еще я решила, что он несколько высокомерный тип… Во всяком случае, для начала, прежде чем извлечь на свет альбомы со снимками объявленных в розыск по городу, смерил меня с ног до головы таким взглядиком, что мне сделалось не по себе. Но я стерпела, потому что оценке тети Светы привыкла доверять без разговоров, на моей памяти она в людях не ошибалась ни разу…

Не представляю, как можно работать в таких условиях, в каких работают здешние ребята: рядом аэропорт, и, соответственно, почти постоянный рев то взлетающих, то идущих на посадку самолетов. А уж воздух!.. Я вообще после Белозуева в Москве начинаю постепенно чуть ли не задыхаться. И если когда-нибудь придется возвратиться в город, где я родилась и росла до 13 лет, поначалу наверняка будет трудновато вновь привыкнуть ко всему, не только к воздуху: и к сумасшедшему нашему ритму, и к тому, что дел на каждого здешнего следователя навешано раз в пять больше, чем у нас…

Взяв снимок «моей» девочки, Володя для начала поморщился. Я хотела сказать, что у нас в Белозуево нет специального визажиста на такие случаи и что эту обязанность выполняет сам судмедэксперт Рома Лапко, но почему-то опять промолчала. Неужели у меня за этот год появился «комплекс провинциалки»?! К счастью, тети Светин опер никак вслух качество снимка не комментировал, а тут же принялся за работу. Мы, естественно, к нему присоединились, ведь снимков пропавших без вести и объявленных в этой связи в розыск по одной только Москве оказалось немерено… А впереди были еще и областные ориентировки.

Словом, когда мы спустя час завершили свои труды с нулевым результатом, хуже всех чувствовала себя я: отняла у людей драгоценное время понапрасну… Теперь еще и тетю Свету волоку в Белозуево, похоже, тоже неизвестно зачем… С одной стороны, получалось, что я оказалась в этом деле абсолютно беспомощной, поскольку наши крокодилы даже к производству его принять и то не дадут. С другой — чем могут мне помочь москвичи? Я-то надеялась, что девчушка в розыске, а значит, в дальнейшем просматривался вариант совместного расследования или, в крайнем случае, передачи дела сюда, в Москву… В любом случае — не могла я позволить скрыть нашим прохиндеям убийство, подтасовав его под несчастный случай, не могла — и все! Тем более, оставить подонка на свободе… И в то же время оказалась, можно сказать, одна против всех…

И ведь что меня возмущает больше всего? Не из каких-то там злостных соображений наши местные пытаются сбросить «мою» девочку с рук, а, можно сказать, из элементарной лени… Что эти козлы из третьего отделения, что наш пузатый горпрокурор Килин… Даже мой непосредственный начальник, старший следователь спецподразделения Саша Малахов — в общем-то, совсем даже неплохой парень — и то молчит и только плечами пожимает…

От грустных размышлений меня отвлек Володя, как раз захлопнувший последний из альбомов — уже с областными снимками.

— Эй, девушка, не спи, — ухмыльнулся опер. — Ты вот что скажи: когда этот труп точно по числу у тебя объявился?

Я ответила, а он покачал головой:

— Сказала бы сразу — я бы и эти снимки, самые последние, смотреть не стал…