Вундеркинд (СИ)

  Мат, трехэтажный, переходящий в семиэтажный.

  - Игорь, ты понял меня? Если надо будет ампутацию проводить - я не возьмусь, я не хирург, у меня даже инструментов нет.

  - Настя, за мной долг.

  - Ага, - я вяло зевнула. - Так когда мне гостей ждать?

  - Да не думаю, что ждать, - вздохнул Игорь. Я подавилась зевком и вытаращила глаза. - У него родители в Штатах, близкая родня - это я, а я....

  - Понятно все. В общем, так, Игорь. Я тебе позвоню завтра в обед, точно скажу, надо ли его везти в город. Если понадобится - приедешь.

  - Насть, мне просто не вырваться! Я ж как в кабале с этим контрактом! Черт бы его побрал....

  - Не дергайся, все под контролем, - машинально отозвалась я. - Все, он в себя приходит, до завтра!

  Пальцы мы отстояли. Кое-как, только чудом, как я считала. К сотрясению мозга добавилась сильнейшая пневмония с высокой температурой и бредом. Я почти перестала спать, только гоняла добровольцев в город - за медикаментами. На восьмой день температура спала, бред тоже прекратился, сознание вернулось. Я клевала носом в раскладывающемся кресле, когда он тихо меня позвал:

  - Доктор....

  - Тут я, - встрепенулась я и тут же начала проверять пульс и температуру. - Ох, и везучий ты, Леша....

  - Где я?

  - Ты в деревне Локотки, - пояснила я, затыкая рот говорливому больному теплым питьем.

  - Я тебя знаю, - отдышавшись, выдал Леша и тут же заснул. Я тяжело вздохнула и накрылась одеялом - надо было доспать.

  На поправку он шел медленно, но уверенно. Подавать заявление в милицию он отказался, рассказывать, что с ним случилось, тоже не пожелал, просто отмалчивался. Один раз поговорил с мужиками, что его подобрали, после чего те прониклись к нему уважением.

  О том, чтобы выписать его, речь даже не шла - он кое-как добирался до туалета, шатаясь и отдыхая на каждом метре, какая тут выписка! Поэтому, вечерами меня ждала не только Марья, но теперь и Леша, и мы долго пили чай, почти не разговаривая.

  Один раз попробовали поговорить о моей роли в чудесном спасении его от смерти, но быстро замяли - я смущалась и злилась, Леша смущался и маялся. Прошлую встречу вспомнили один раз, посмеялись и больше эту тему тоже не поднимали. У меня вообще, сложилось ощущение, что на него мое присутствие как-то странно действует - то глаза отводит, что исподтишка смотрит, то еще что-нибудь. Я списывала все это на последствия сотрясения мозга, Марья - на мои небесные черты. Черты, конечно, были далеко не ангельские, но в зеркало я на себя смотрела без отвращения.

  Собственно, день выписки совпал с католическим Рождеством, о чем я торжественно объявила больному. Больной, узнав, что он теперь здоровый, тут же воспрял духом и начал интересоваться расписанием автобусов.

  Деньгами мы с Марьей его снабдили - вернее, Марья, решительно и непреклонно.

  - Переводом пришлешь, - строго велела она, когда он заикнулся о возврате долга.

  Лешка уехал. Перевод пришел на следующий день. Марья покачала головой и убрала деньги в шкаф. На следующей неделе пришло письмо. Мелким убористым почерком было сообщено, что здоровье не подводит, головные боли не мучают. Это содержала моя половина письма. Марья читала свою молча, шевеля губами. Хмыкала, теребила скатерть, барабанила пальцами по столу. Потом села писать ответ.

  А я слонялась по непривычно просторной комнате, не заваленной лекарствами и простынями. Не чувствовать на себе его спокойный взгляд оказалось чертовски неприятно.

  ***

  Переписывались они с полгода - до весны, в аккурат. Изредка мне перепадали приветы и пожелания, а так же поздравительные открытки с восьмым марта и Новым годом. Весной, как стаял снег, меня поджидал сюрприз. Я вообще заметила, что жизнь любит их преподносить. Так вот, в одно прекрасное утро, Марья мне заявила, что в доме пора делать ремонт. Я мысленно с ней согласилась - ремонт не помешал бы. Мои осторожные вопросы - а с чего начинать-то, вызвали у Марьи хмыканье и какую-то непонятную улыбку.

  - Вот что, Настя, придется нам с тобой в больницу твою перебираться - все одно, пустая стоит!

  - Ремонт что, капитальный? - поперхнулась я чаем.

  - Еще какой капитальный, - с удовольствием подтвердила Марья. Спрашивать о финансовой стороне вопроса я постеснялась, но Марья, похоже, и так поняла меня, без слов. - Денег подкопила, опять-таки, ты у меня не бесплатно живешь, да и родственник поможет.

  - Понятно, - удовольствовалась я объяснением. - К осени-то справимся?

  - К осени - точно справимся. - Заверила меня Марья, и началась всемирная эпопея - переезд наш в здание больницы. Половина здания последние лет пять стояла закрытая - за ненадобностью. Мы с Марьей ее открыли и присвистнули. Марья еще добавила пару слов, непечатных.

  - По-моему, смысла перебираться сюда - нет, - уныло заметила я.

  - Тут хоть краской вонять не будет, - так же уныло отозвалась Марья.

  Глаза боятся, а руки делают. Грязь отскребли, тараканов потравили, мышей вымели, стекла помыли - в общем, три дня впахивали. Это я еще в добровольно-принудительном порядке молодежь приспособила.... Еще день ушел на перетаскивание мебели. Марья вздыхала, мялась, но треть обветшалой и пошарпаной мебели отправилась на растопку. В общем, две комнаты приобрели жилой вид, в третьей ютилась походная кухня.

  Когда через три дня приехал кран и бульдозер, я поняла, что мои представления о капитальном ремонте - скудны и лишены фантазии.

  - Марья, по-моему, это перестройка, - осторожно заметила я вечером. Марья махнула на меня рукой:

  - Не, перестройка в девяностых была, а это ремонт!

  - А огород? - жалобно воззвала я.

  - Картошка на поле, остальное за домом, не помешает.

  - А живность ваша?

  - Корова цельный день пасется, курей я уже на задний двор перебазировала уток тоже. И не нуди, Настя! Поздно!

  - Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась, - пробормотала я.

  - Именно.

  - И я не буду спрашивать, откуда у вас столько денег, потому что я не налоговая.

  - Я ж тебе рассказала, откуда!

  - Это на обои. А на бульдозер?!

  - Настька!

  - Марья!

  Замяли для ясности. Два дня после начала нашего ремонта, на соседский участок тоже приехали бульдозеры. Участок этот стоял пустой, вроде как, брошенный, домик давно обветшал, и там даже приведения не водились. Началось строительство. Народ возбужденно обсуждал нового будущего соседа - хотя пока его в глаза никто не видел. Говорят, приезжал пару раз, но я с ним не сталкивалась.

  В общем, из здания больницы я выходила только проветриться на лавочке, потому что с развлечениями в деревне вообще туговато, а учитывая то, что телевизор я смотрю раз в год - когда бьют куранты, то и вовсе мне заниматься было нечем в свободное время. Лето проходило неспешно, и Леша вполне успел выветриться из моей головы, как он объявился снова. Мы с соседями ходили в лес, за грибами - редкое удовольствие для меня. В общем, когда я, поздним вечером добиралась домой, выглядела я сногсшибательно - морда покусана и поцарапана, ноги - по колено в грязи, но общее настроение - благодушное. Я предвкушала, как сейчас ополоснусь в нашем 'походном' душе, и мы с Марьей сядем на кухне чистить грибы. А следующие два дня у нас будет жареха и суп с грибами.... От удовольствия я даже жмурилась.

  - Здравствуй, - негромкий ровный голос вырвал меня из безмятежной задумчивости. Я вздрогнула и задрала голову к небу - ибо голос доносился именно оттуда.

  - Привет, - растеряно поздоровалась я. Леша не менее растеряно на меня смотрел. - А ты чего тут делаешь?

  - К тебе приехал, - смущенно, к моему великому удивлению ответил Леша. А я обрадовалась.

  - Тогда бери грибы и вперед, - я мотнула головой в сторону входа. Леша послушно разгрузил меня - забрал рюкзак, корзину и два пакета.

  - И ты одна это тащила? - как-то сердито спросил он.