Страсть и гнев

3

Вначале Фанни представили матери Мейбл, хрупкой Элен Прайс, которой уже явно перевалило за пятьдесят. У нее были мягкие вьющиеся волосы и глубокая морщинка над переносицей.

Мейбл что-то искала в багажнике машины, когда Элен протянула Фанни руку и сказала:

— Как хорошо, что вы приехали.

Фанни удивленно приняла ее костлявую ручку, похожую на птичью лапку. Неужели Элен Прайс считает, что фирма «Цветы для влюбленных» без всякого стыда и совести берет у клиентов деньги, а потом исчезает, не считая нужным их отработать? Ничего другого Фанни придумать не могла, чтобы объяснить себе радость будущей тещи Ральфа Кейхела.

— Все уладили в Манор-хаусе? — спросил ее Ральф без всякого интереса.

Она покачала головой, и морщинка над переносицей стала еще глубже.

— Увы, нет. Но я сейчас не в состоянии говорить об этом. — Она прижала ладонь ко лбу. — Прошу прощения у вас обоих. У меня ужасно болит голова.

— Ну конечно, Элен. — В глазах Ральфа промелькнула озабоченность. — Вам надо лечь. Выпейте свои таблетки, а Джи принесет вам чаю.

Элен благодарно улыбнулась ему и медленно побрела в дом, после чего Ральф обратил свое внимание на невесту.

— Мейбл, неужели ты не могла помочь матери? В чем дело?

— Меня не было с ней, — ответила Мейбл Прайс, закрывая багажник, — Отвезла ее домой, а сама поехала в город. — Она явно не желала встречаться взглядом с Ральфом и робко улыбалась Фанни, — Вы, верно, из «Цветов для влюбленных»? Прошу прощения, что не встретила вас. Кажется, вы хотели меня о чем-то спросить?

— О, о многом!

Фанни ласково улыбнулась ей, почувствовав себя почти что уверенно, поскольку наконец-то могла приняться за работу. Однако на самом деле Мейбл Прайс очень удивила ее.

Начать с того, что она была намного младше Ральфа, лет двадцати с небольшим, и отнюдь не блистала красотой, как думала Фанни.

Маленькая, худенькая, простенькая, с короткими волосами мышиного цвета, которые она зачесывала за уши, Мейбл в своих джинсах и рубашке не отличалась ни красотой, ни женственностью. К тому же Фанни не заметила никакой косметики на ее успевшем загореть личике. Было ясно: Ральф женится на ней явно не из-за ее блестящей внешности и фигуры…

— Может быть, вы с Фанни побеседуете сегодня? — спросил Ральф, обнимая невесту за плечи. — Фанни принадлежит к тем людям, которые считают, что должны выложиться на работе, чтобы оправдать свой кусок хлеба.

— Мы же должны сдвинуться с мертвой точки, — возразила ему Фанни, игнорируя его насмешливый тон и удивляясь, почему так напряглась Мейбл, когда мужчина, за которого она собиралась замуж, обнял ее.

— Прошу прощения, — сказала Мейбл, высвобождаясь из объятий жениха. — Мне ведь надо повидаться с декоратором, правильно? Я думала, мама поможет…

Она пожала плечами, стараясь, чтобы ее слова звучали легко и непринужденно, но у нее ничего не вышло.

— Он не может начать работу, потому что не знает, как и что делать. Мама хочет, чтобы все было, как при папе. Ну, ты же ее знаешь! — Она слабо улыбнулась Ральфу. — Ей всегда было трудно принять решения, а после смерти папы она и вовсе растерялась…

И Мейбл устремилась к машине.

— Я вернусь к обеду. — Она открыла дверь. — Уверена, ты прекрасно заменишь меня и поможешь мисс… Фанни, — сказала она, обращаясь к Ральфу. — Правда? А потом уж я сама возьмусь за дело.

Она скользнула в машину и повернула ключ зажигания.

Ральф, впервые демонстрируя признаки нервозности, вернулся к Фанни и спросил:

— То, что вы хотите знать, действительно так важно?

Господи, дай мне терпение! Фанни тяжело вздохнула и сухо сказала:

— Да, я хочу хотя бы знать, сколько гостей вы пригласили. — Потом она смягчила тон, на помнив себе, что мужчины обычно не понимают, как тяжело устраивать свадебные торжества, а Ральф вряд ли является исключением из правила. — От этого все зависит… Лужайка, стол, приглашения… — Она увидела, что он хмурится, и попыталась успокоить его, ласково ему улыбнувшись. — Дайте мне список гостей. И больше я не буду вас беспокоить.

— Хорошо. — Ральф повернулся на каблуках. — Пойдемте.

Он широкими шагами направился к дому и Фанни пришлось бежать вприпрыжку, чтобы поспеть за ним.

Они вошли в дом через главную дверь, миновали огромный холл, потом Ральф вдруг остановился перед какой-то дверью и, прежде чем толкнуть ее, сказал:

— Подождите меня здесь. Я вернусь через пару минут.

Фанни была удивлена. Человек, показавшийся ей ленивым и расслабленным, умел превращаться в ураган, стоило ему этого захотеть.

Оставшись одна в гостиной, она немного успокоилась. Теперь она точно знала, что его близость действует на нее гипнотически. Ей достаточно было только посмотреть на него, и она тотчас начинала воображать такое, о чем в другое время и помыслить не могла бы. Фанни вдруг очень захотелось отыскать в нем что-нибудь неприятное… даже отвратительное…

Когда он вновь предстал перед ней, Фанни окончательно осознала, что потеряла власть над своими чувствами, и злилась на себя из-за этого. Она разозлилась еще сильнее, когда он лукаво усмехнулся и, усевшись на диван, обитый лимонного цвета бархатом, похлопал рукой по сиденью.

— Садитесь!

Только этого не хватало! Фанни и так с трудом сдерживала свои эмоции. Однако остаться сидеть в другом конце гостиной и пялиться на него издалека было совсем уж глупо.

Держа в руках толстую тетрадку в кожаном переплете, которую он только что бросил ей на колени, Фанни встала, подошла к дивану и под любопытным взглядом Ральфа робко опустилась на мягкий бархат.

— Это моя записная книжка, — пояснил он. — Пользуйтесь ею сколько хотите, только я подумал, что мне надо быть рядом, пока вы ее просматриваете. Вдруг вы не разберете мой почерк.

Его почерк. Его записная книжка. Прикасаясь к его вещам, Фанни будто прикасалась к нему самому…

Ральф подвинулся и положил руку на спинку дивана за спиной Фанни, отчего она вспыхнула как спичка, обожженная его близостью, близостью мужчины, первого мужчины в ее жизни, который пробудил в ней такое волнение.

В отчаянии от всего этого девушка все же заставила себя по крайней мере открыть записную книжку. Неужели это была она, Фанни, прежде никогда не терявшая ни минуты рабочего времени?! Удивительно…

Поправив очки на носу, Фанни изо всех сил постаралась сосредоточиться на содержании записной книжки. К счастью, почерк у Ральфа был понятный, четкий и разобрать его ничего не стоило. Адвокаты, судьи, какие-то неизвестные Фанни мужские имена, несколько супружеских пар — коллеги, друзья, дальние родственники — и довольно много женских имен.

Фанни с ужасом поняла, что как ей ни противно, но придется расспросить и о них. Женских имен очень много. Рядом телефоны в адреса. Во что же превратится свадебное торжество, если она разошлет приглашения всем бывшим подружкам жениха? Она кашлянула.

— Очень много женщин. — Фанни сама удивилась, как отвратительно прозвучал ее голос. Тем не менее, она заставила себя продолжить: — Вы хотите, чтобы я всем послала приглашения?

— Странная вы, Фанни. Подумайте сами. Неужели я такой дурак, что приглашу всех своих подруг на собственную свадьбу? — Его синие глаза смотрели на нее с нескрываемой насмешкой, а в голосе слышался едва сдерживаемый смех.

Ей нечего было ответить ему. И она почувствовала, как щеки ее вспыхнули горячим румянцем. Наверное, ему нравится делать из нее дуру!

От дальнейших его насмешек ее избавило появление Джизеллы с чайным подносом. Она поставила его на низкий столик, потом уперлась руками в бока и заговорщицки улыбнулась Ральфу.

— Я отнесла чай миссис Прайс, как вы сказали, но она отказалась. Боюсь, она не будет с нами обедать. Кажется, у нее мигрень… Мне накрыть обед в доме, где всегда, или на террасе? В восемь?

Она сама-то понимает, как дразняще улыбается, как вызывающе держит себя? Фанни видела, что Ральф глядит на Джизеллу из-под полуприкрытых век и губы его расплываются в одобрительной улыбке.