Перекрестные ссылки (ЛП)

- Джастин, ты не должен ревновать меня к Майклу.

- Брайан…

- Нет, подожди, я скажу иначе: Джастин, не ревнуй меня к Майки.

Джастин решил, что его молчание станет самым красноречивым ответом на это заявление. Почему, интересно, он не должен ревновать? Что у него есть такого, чего нет у Майкла? Наоборот, это у Майкла теперь есть то, чего никогда не было у него. «Я люблю тебя» и «я люблю тебя трахать» - вместе.

Брайан, кажется, разгадал его молчание – как это часто приходилось делать самому Джастину. И когда он, наконец, решился ответить, во всем его лице – в отточенных чертах, упрямом подбородке, совершенных надбровных дугах – читалось невероятное напряжение.

- Он мой друг. А ты… мой партнер. Я люблю его, но, как брата.

Не сумев удержаться, Джастин фыркнул в ответ. Брайан досадливо поморщился, и Джастин внезапно понял, что вот теперь верит ему больше. И тут же задумался, что говорит об их отношениях тот факт, что он верит в искренность Брайана только тогда, когда тот донельзя раздражен.

- Ладно, согласен, у нас с Майклом пиздец, какие странные отношения. Так уж сложилось. Но суть в том, что я не люблю его так, как… как…

Брайан осекся. И Джастин от этой его заминки не испытал ни восторга, ни радостного предвкушения. Не стал тешить себя надеждой, что сейчас Брайан все-таки это скажет. Он старался не делать этого больше. Таким мечтам он предавался раньше, до того, как повзрослел. Раньше он готов был поверить, что эти слова вот-вот вырвутся у Брайана, если тот всего лишь на секунду дольше задерживал на нем взгляд. Однако семнадцать лет давно миновали. И в такие моменты Джастин больше не задерживал дыхание. Теперь он очень хорошо знал, что тому, что говорится во время оргазма, под действием некого сваренного в Тихуане зелья, верить не стоит. В семнадцать до него это не доходило. Но со временем – отлично дошло. Как и то, что шансы на то, что Брайан однажды скажет это по трезвяку, стремятся к нулю.

- Я не чувствую к нему того, что чувствую к тебе, - наконец, нашелся Брайан. - А к тебе… Ты и так знаешь, что я к тебе чувствую. Так что не ревнуй к Майки. Это был просто трах, которого вообще не должно было случиться. И уж точно не случится снова. И поэтому – да, тебе решать, где ты хочешь быть. А так же – хочешь ли ты меня простить или нет.

Джастин вздохнул и растянулся на диване. Брайан придвинулся к нему, сполз чуть пониже, привычно уткнулся носом ему в шею, а руками обвил талию. Джастин знал, что Брайан – очень тактильный человек. Но сейчас этот поступок, вероятно, был не просто поиском физического контакта, но и некой попыткой убедить его принять правильное решение.

Итак, что же получалось? Брайан обозначил свою позицию. А Джастин понял, что не хочет уходить. К тому же он вроде как ему верил. Ну так и что же? Что теперь? Господи, если бы он только знал, во что ввязывается в тот вечер, когда захотел трахнуться с этим невыносимо прекрасным богом в футболке и джинсах… Блядь, да что уж там! Все равно бы он с ним уехал.

- Я люблю тебя, - наконец, сказал он. – Мне нравится быть с тобой. Ты умный, и веселый, и чертовски милый, хоть и пытаешься делать вид, что это вовсе не так. Ты готов сделать для каждого из нас что угодно. А еще я знаю, что ты меня любишь.

Брайан сильнее зарылся лицом в его шею, словно пытаясь спрятаться. Наверное, так оно и было, но слова Джастина он не опроверг. А от Брайана это уже само по себе было равнозначно признанию.

И все же Джастин не был уверен, что теперь ему этого достаточно. Пытаться понять истинные мысли Брайана по его поступкам, по тому, что он говорит и чего не говорит, а также когда, кому и при каких обстоятельствах он это говорит, было все равно, что бесконечно путешествовать по перекрестным ссылкам, пытаясь по крупицам собрать информацию и прийти к единственно верному выводу. Это был какой-то особый язык, язык Кинни, и чтобы понимать его в совершенстве, необходимо было научиться пользоваться перекрестными ссылками.

- Я знаю, что ты меня любишь, - упрямо повторил Джастин. - Но, Брайан, иногда… ты делаешь что-то… не подумав о том, как это отразится на мне. И это очень больно. Я просто устал от боли. Мне нужна небольшая передышка, понимаешь?

Сначала мать со своим психотерапевтом, потом отец, не пожелавший иметь такого сына. Сент-Джеймс, где каждый гомофобный ублюдок считал своим долгом отточить свои бойцовские навыки на хорошеньком беленьком мальчике. Затем Хоббс… Черт, да кого он обманывает? Затем Хоббс, Хоббс, и снова Хоббс… И неспособность рисовать. А параллельно со всем этим – Брайан. Брайан со всеми своими заскоками, детсадовскими заморочками и прочей хренью.

Брайан, который мог быть самым добрым, самым чутким человеком на свете, и прятать все это под маской только для того, чтобы постоянно держать тебя в напряжении. Брайан, который в мгновение ока (при малейшей угрозе проявления уязвимости, чаще всего, его собственной) способен был превращаться в величайшего во вселенной хрена. В самом не лестном, не буквальном смысле этого слова. Брайан, который использовал секс как оружие, трахался у него на глазах, просто чтобы что-то ему доказать, оттолкнуть Джастина, который – глядите-ка – внезапно почувствовал себя слишком комфортно. Просто чтобы раскачать лодку, а то от полного штиля у него, понимаете ли, пропадает эрекция.

Он так неебически устал от постоянной борьбы. Два гребанных года! Даже у Сизифа была возможность передохнуть пару минут, пока камень катится обратно с горы. Неужели просить о месяце спокойной жизни – это слишком много?

- Я стараюсь понять, стараюсь быть терпеливым, но я… просто очень устал, Брайан.

Прошло целых три секунды, прежде чем Брайан выплюнул:

- Тогда какого хуя ты все еще здесь?

Ну что ж, это уже прогресс. Еще некоторое время назад такой ответ последовал бы за его репликой мгновенно. Джастин это оценил. Нет, правда. И потом голос Брайана звучал хрипло, словно ему пришлось с силой выталкивать эти слова из глотки, а руки крепче стиснули его талию – именно поэтому Джастин в ответ не подскочил с дивана.

Вот же гребанный лжец! Опять он думает одно, а говорит другое!

- Я сказал, что устал, засранец ты этакий, - отозвался Джастин почти с нежностью. – Я не говорил, что хочу уйти. Разве олимпийские спортсмены бросают тренировки при первом же мышечном спазме? Разве они, слегка запыхавшись, бегут за утешением к мамочке? Вот и ты должен был мне ответить – как мне помочь тебе набраться сил, Джастин. А не гнать меня вон. К тому же нам обоим отлично известно, что на самом деле ты вовсе не хочешь, чтобы я уходил. Иначе к чему была эта гневная выходка? Так что давай, Кинни, перестань прикидываться ослом и помоги мне придумать, как все наладить.

- Какая еще гневная выходка? У меня не бывает гневных выходок, - упрямо возразил Брайан.

Джастин громко фыркнул.

- Брайан, ты выбросил мой рюкзак в окно. Если это не гневная выходка, то Принцесса Пизденышей прямо уж и не знает, что это такое было.

- Да я в любой момент могу спуститься и принести его назад. Там все равно, в основном, была только одежда, наверняка, она цела.

- Ммм…

Пальцы Брайана принялись ерошить его волосы, теплое дыхание обдавало шею.

- Мы поедем в отпуск, - вдруг сказал Брайан куда-то Джастину в ключицу. – В Вермонт, в горы, как твоя милая подружка Дафни. Снимем домик или еще что-нибудь. Жизнь в последнее время выдалась нервная, мы с тобой заслужили немного Р и Р.*

- Расслабления и римминга?

- Какой способный ученик!

- А как же твоя работа? И моя учеба?

- Я возьму недельный отпуск на время твоих весенних каникул. Все будет отлично, - Брайан прижался губами к его шее, затем двинулся дальше, вниз по горлу. – Но, Джастин, не воображай, что это какое-то там предложение руки и сердца. Я не превратился в лесби…

- Знаю-знаю, ты не носишь платья от Веры Вонг.

- Это уж точно.

Джастин переплел пальцы с пальцами Брайана, свернулся у него под рукой и решил, что поверит его словам. Они устроят себе небольшую передышку, они любят друг друга, Брайан готов попытаться снова… Все будет хорошо.