Дружба, йога и любовь

Но даже если люди занимаются йогой не для того, чтобы разнообразить половую жизнь, они все-таки считают ее альтернативой сексу — после развода, неприятного разрыва (например, как у Стефани) или долгого воздержания. А как еще объяснить популярность занятий у Жианпаоло? Он говорит с ощутимым итальянским акцентом, так что едва удается разобрать слова. Но Господи, как же приятно, когда во время пашимоттанасаны он налегает тебе на спину, чтобы помочь коснуться лбом коленей.

Есть, конечно, нелепые личности вроде Брайана, которые приходят в студию, чтобы пустить пыль в глаза, но они неизбежно становятся всеобщим посмешищем. Его белые трусы в обтяжку недвусмысленно дают понять: «Я серьезно отношусь к йоге, дамы… а еще мне сделали обрезание». Кэтрин подозревает, что в конце концов Брайан либо найдет подружку и, выполнив свою миссию, перестанет появляться на занятиях, либо поймет, что никто не клюет на удочку, и свалит в какую-нибудь крупную студию, где царит атмосфера клуба знакомств. И таких чудаков в городе хватает.

Стоит прекрасное утро, до начала занятия остается несколько минут, поэтому Кэтрин делает еще пару кругов по кварталу, надеясь заметить Конора — или привлечь его внимание. Но тщетно. Очень жаль. На ней желтое платье, оно отлично оттеняет бледную кожу, и вдобавок Кэтрин наконец научилась ездить на велосипеде в юбке. (Главное — не слишком осторожничать.) Она хочет остановиться и поправить прикрепленную спереди корзинку — может быть, Конор рискнет выйти? — но это будет уж слишком демонстративно. Девушка дала одному из приятелей Конора понять, что не станет возражать, если он подойдет поговорить, поэтому, может быть, нужно просто подождать.

Запирая велосипед на замок во дворе позади студии, Кэтрин видит в окне кабинета Ли — та говорит по телефону, опустив голову. Кэтрин подозревает, что в их семье не все ладно, — она никогда не могла согласиться с распространенным убеждением, что это идеальный союз. Как будто идеальные браки существуют. Кэтрин слишком часто страдала от разбитого сердца и знает, что на самом деле кроется за поведением мужчин, а потому не собирается верить во всякие сказки.

По правде говоря, Кэтрин не следует совать нос в чужую жизнь, и девушка это хорошо знает. Но если бы не Ли, она, возможно, до сих пор сидела бы на наркотиках и работала в эскорт-услугах. Если бы вообще осталась в живых — а на этот счет имелись некоторые сомнения. Сколь многое известно Ли о сомнительной главе биографии Кэтрин — бог весть. Но не то чтобы там было что-то особенно удивительное, типичная лос-анджелесская история. Наивная девушка из Детройта едет на восток, напичканная нелепыми идеями и мечтами о сцене, но в итоге становится танцовщицей, затем проституткой, начинает себя ненавидеть, прибегает к помощи лекарств и долго-долго занимается саморазрушением. Как бы сложилась жизнь Кэтрин, не встреть она Ли, которая пустила ее в студию бесплатно и одолжила денег на обучение массажу? Более того — именно Ли безгранично поверила в целительские способности Кэтрин, в то, что девушка и впредь будет воздерживаться от наркотиков.

В вестибюле на полочках стоит обувь — судя по всему, клиентов полно. Занятие в половине десятого — самое популярное, и в студии собралась толпа даже по меркам Ли. Кэтрин заходит в массажный кабинет, снимает платье, вешает его в шкафчик и надевает старый топик и просторные брюки, купленные на уличной распродаже на Венис-Бич. Она наотрез отказывается от стильных (и дорогущих) прикидов «специально для занятий йогой», хотя втайне чуть-чуть завидует их практичности.

В коридоре она сталкивается с Ли.

— Похоже, народу полно, мисс Ли. Вы готовы?

— Жду не дождусь.

Кэтрин надевает налобную повязку — впрочем, не то чтобы она в ней нуждается, с нынешней-то стрижкой. Полгода назад один клиент оставил девушке подарочный сертификат в голливудскую парикмахерскую, на неприлично большую сумму, но результат выглядел так, как будто Кэтрин сама обкорнала себе волосы. Обычно именно так она и поступает. Зеркало, ножницы — и готово. Может быть, слегка небрежно, зато ей идет и хорошо смотрится с одеждой в стиле ретро и пышными юбками.

У Ли — темные крути под глазами, обычно она не выглядит так скверно. Устала? Или плакала? Кэтрин как можно спокойнее спрашивает:

— Все в порядке?

Ли улыбается.

— Я немного рассеянная. На прошлой неделе в школе случилась неприятность… Ну и потом, Алан… — Она отводит взгляд и спрашивает с душераздирающей искренностью: — Как ты думаешь, Кэт, я хорошая мать?

— А в чем дело? Почему вы спрашиваете? А что касается Алана, то у него просто кризис среднего возраста, и это скоро пройдет.

— Я пытаюсь продумать все варианты.

Похоже, Ли на что-то намекает, но Кэтрин остается в неведении. Она не прочь спросить, но уже половина десятого, а Ли никогда не опаздывает к началу занятий.

Будь Кэтрин художницей, она бы нарисовала серию портретов людей, ожидающих на ковриках начала занятия. Просто невероятно, как много можно сказать о человеке, понаблюдав за ним пару минут. Если бы здесь оказался Босх, он бы, несомненно, именно это и сделал — изобразил маленький микрокосм, слепок большого мира, населенный разнообразными типажами.

Пятеро учеников лежат на спине, у двоих под головами в качестве подушки блоки, одна женщина сложила руки на животе и тихонько похрапывает. Тина, драматически напрягшись, сидит в позе лотоса и поворачивает голову из стороны в сторону, чтобы посмотреть, сколько человек в студии и много ли у нее свободного места для растяжки. Кэтрин замечает пару, которая приходит уже не в первый раз, — их коврики сдвинуты вплотную, оба лежат на боку, подперев голову рукой, и тихонько разговаривают. Они познакомились здесь, парень женат, и если у них еще нет романа, он непременно завяжется раньше, чем они научатся делать стойку на голове. Мужчина и женщина так смотрят друг на друга, что, судя по всему, ничего не заметят, если Ли начнет занятие на полчаса позже или вообще его отменит.

Брайан — в первом ряду, лицом к остальным, Господи Боже. Он пытается расслабить нижнюю часть туловища, подаваясь бедрами (и всем остальным) вперед. Женщина в фиолетовом трико, которая приходит как минимум пять раз в неделю, с подчеркнутой вежливостью просит соседа передвинуть коврик «на миллиметр» — с напряженной улыбкой, от которой так и веет холодом. Двое парней, которых Кэтрин раньше не видела, проделывают упражнения для разминки и явно пытаются привлечь внимание окружающих — «посмотрите, какие мы замечательные». Один невысокий и мускулистый, другой — рослый и худой. Интересно, откуда они?

Ли, как обычно, начинает с вопроса, нет ли у кого-нибудь травм, о которых следует знать преподавателю. Женщина в фиолетовом трико поднимает руку и, прежде чем Ли успевает к ней повернуться, пускается с места в карьер:

— Может быть, вы не сочтете это травмой, но у меня, когда я просыпаюсь, немного похрустывает шея, довольно неприятно. Не знаю, есть ли тут связь, но мы только что съехались с бойфрендом и спим на одной кровати, потому что вся его мебель — на складе в Нью-Йорке. Мы несколько лет планировали переезд, и вот наконец месяц назад он взял и перебрался. Просто супер. Так приятно, что мы теперь живем вместе. Сначала я сомневалась, что захочу с кем-то делить свою квартиру…

— Поздравляю, — решительно, хотя и деликатно перебивает Ли. — Не напрягайтесь во время поворотов и смотрите вниз, когда я велю остальным смотреть вверх. Итак, начнем. Что-нибудь еще?

— В прошлый понедельник я ходила к Хлое, — слышится чей-то гнусавый голос. Кэтрин не видит говорящую. — Но занятия вел незнакомый преподаватель.

Из этой части студии постоянно доносятся фразы, которые заставляют Кэтрин закатывать глаза.

— Ее зовут Мелисса, — говорит Ли. — Она заменила Хлою в последнюю минуту, когда у той внезапно заболели зубы. Вам понравилось?

— В начале занятия она сделала всего три «приветствия солнцу», а Хлоя обычно делает пять, поэтому я вроде как слегка запуталась и весь день была какая-то рассеянная. Честно говоря, испугалась.