Ты прекрасный друг(СИ)

– Я себя слышу, – спокойно откликнулась я, – Но и ты меня услышь! Если он первым извинится, я, возможно, и пойду на мировую. А так...

– В том-то и дело! – горько воскликнула мама, – В том-то и дело, что вы – два упрямца! Неужели так сложно произнести? Прос-ти, из-ви-ни меня! Ты не представляешь, какую лёгкость ты можешь после этого испытать!

– А мне и так нетяжело, – вздохнула я. Обманываю, конечно.

– В любом случае, здесь и тест на ДНК никакой не нужен. Ты – упрямая дочь своего упрямого отца, – грустно подытожила мама.

Звучит обидно, но не поспоришь. И так паршиво на душе. И пахнет яблоками.

***

Вечером выяснилось, что у меня сразу два провожатых на дачу. Сначала позвонил Сашка, сказал, что жутко соскучился (ну да, ну да) и готов ехать со мной хоть на край земли. На мой вопрос, как же его расчудесная Лиза, он ответил, что ей нужно к понедельнику готовиться к какому-то коллоквиуму в университете. Мы договорились с Сашкой на раннее утро, чуть ли не на первую электричку. Конечно, друг мог бы взять у отца машину, но родители, по его словам, завтра сами собираются уехать по делам. «Ну, разумеется, – язвительно подумала я, – зачем брать машину? Все свои! Не перед кем покрасоваться на дорогой иномарке». Это я к тому, что несколько раз видела, как Сашка садился в машину с Лизой, как небрежно трогался с места... А меня вот так ни разу не прокатил! Хотя бы кружок вокруг дома навернули.

Потом объявилась Маринка. Оказывается, Кораблёв завтра целый день должен провести со своей семьёй, у них там какое-то мероприятие, и отлучаться ему ну никак нельзя! Так что Марина в воскресенье свободна как птица.

– Отлично! – обрадовалась я, – Значит, с утра втроем поедем!

– Втроем? – удивилась Маринка, – Саша с нами?

– Ага, объявился тут, наконец. Сто лет его уже не видела... Неужели от своего кудрявого барана отделался, – недовольно буркнула я.

Трубка промолчала.

– Алло? Марин, ты тут?

– Я? Э-э, да! Слушай, Инна, – начала неуверенно Марина, – Тут вот мама сейчас говорит, завтра ей помочь надо по дому. Вечером к нам какие-то гости придут, да и вообще... Езжайте с Сашей вдвоём!

– Да? Ну, хорошо. Только мы вдвоём быстро не управимся, за лето на даче всего пару раз с мамой были. Там еще листвы, наверное…

– Зато подольше пообщаетесь! – хмыкнула Марина, – Нервишки друг дружке потреплите, как обычно!

Мы ещё поболтали немного на разные школьные и не очень темы, а затем простились до понедельника.

Я натянула наушники (люблю засыпать под музыку) и легла в постель с мыслями о завтрашней поездке на дачу. Слов не подобрать, как дорого мне это место. Правда, чем старше я становлюсь, тем почему-то реже туда приезжаю. Самое классное, что есть в нашем доме – это старый чердак. Он не захламлён всякими ненужными вещами. На нем нет таинственного сундука с сокровищами или платьями, ожерельями начала прошлого века. Зато там есть не залатанная крыша и пыльный гамак. Мама побаивается заходить на чердак, ссылаясь на домовых и летучих мышей. Я человек, в отличие от мамы, рациональный и во всякую подобную ересь типа домовых не верю. А мышей не боюсь. Тем более, что за все время ни одной не видела. Правда, один раз мне показалось, что из леса к нам в гости на чердак залетал филин. Пока глаза привыкали к темноте, кто-то грустно ухнул в углу, а затем, тихо захлопав крыльями, выпорхнул в разбитое чердачное окно.

В августе я обязательно ночевала на чердаке. Из-за звездопада. Именно это явление, которое чудесно было видно благодаря нашей дырявой крыше, якорем держало меня в летние прохладные ночи на чердаке.

Засыпая, я впервые за несколько вечеров не думала о Саше. Наверное, потому что волноваться не о чем, завтра я, наконец, проведу весь день с ним. Как бы я вечно не ворчала, что он как банный лист, с приходом в наши жизни Лизы все круто изменилось. Я впервые осознала, что мне не хватает общения с Сашей. Как с другом, разумеется. А Саша, похоже, впервые серьёзно влюбился. Потому как до этого, гуляя с другими девчонками, моей компанией он не пренебрегал.

Я уже окончательно проваливалась в сон, из наушников тихо доносилась песня Джеймса Моррисона «Up». Мягкий голос пел:

И пусть твое сердце не без слабостей,

Оно не настолько слабо, чтобы не вернуть тебя ко мне.

Никогда не поздно все вернуть назад,

Даже когда все рушится.

Есть только один путь – вверх,

Есть только один путь – вверх, вверх, вверх,

Даже когда все рушится...

***

Осень была настроена решительно: светало поздно, лужи с утра были покрыты тонкой коркой льда, порывистый ветер пробирал до костей. Я сидела в электричке и до сих пор не могла отогреться, стучала зубами. Мы проснулись слишком рано, ехали в почти пустом вагоне, в котором горели яркие лампы. Я смотрела в окно, но из-за тьмы на улице видела только наши отражения – моё растерянное заспанное лицо и клюющего носом Сашку. Стук колёс его убаюкивал. Внезапно мне вспомнилась сцена в электричке из моего любимого фильма «Москва слезам не верит», когда главная героиня возвращалась с дачи. Я покосилась на Сашину обувь. Как же, поедет этот пижон в грязных ботинках! На Саше красовались чистые белые кроссовки. Идеально белые, даже так. И это несмотря на то, что октябрь выдался очень слякотным. В нашем случае он же Гоша, он же Жора – это я. На мои ботинки лучше не смотреть. Терпеть не могу ухаживать за обувью. И хожу не аккуратно, брызги бывают до самой пятой точки. Я стыдливо спрятала ноги под деревянную лавку.

Наша дача находилась в 100 километрах от города. В очень живописном месте. Когда-то дом принадлежал какому-то важному академику. Но потом этот академик состарился и продал старый красивый особняк и небольшой участок моему дяде, маминому старшему брату. Все детство я провела на этой даче. Мне нравилась большая пыльная библиотека, которая осталась от прежнего хозяина, просторная веранда, сказочная кованая калитка, чердак, о котором я уже говорила... Мой дядя, никогда не имевший жену и детей, несколько лет назад переехал в Канаду по работе. А дачу оставил нам с мамой. А мы с ней ещё те дачницы, конечно. Мама предлагала засадить весь участок картофелем и не париться. Однако позже мы решили высадить клубнику и цветы. На этом наши посевные работы закончились.

Когда добрались до места, на перроне уже светало. Лично меня утренний мороз пробирал до костей, я посильнее закуталась в шарф, одни глаза торчали. А Сашка вдруг заявил:

– Обожаю покупать на перронах мороженое! В стаканчике. В этом что-то есть! Тебе взять?

– Ты больной что ли? – заорала я, подпрыгивая на месте. Когда выходишь из тёплого вагона с сиденьями с подогревом, на улице колбасит не по-детски.

– Я? Нет!

– Значит, будешь больным! Ты видел, сколько сейчас градусов на улице? К тому же тут мороженое стоит раз в пять дороже, чем в обычном супермаркете!

– Какая же ты мелочная, Зырянцева! И никакой в тебе дорожной романтики, – нагло упрекнул меня Саша, доставая кошелёк. – А закалять горло очень даже полезно!

– Ты походу уже на каком-то другом перроне и горло закалил, и мозг свой крошечный застудил. Дорожный романтик.

– Спасибо, зайчик. Ты как всегда само очарование.

И вот мы тащимся по замёрзшим колдобинам грязи к нашему дачному посёлку. Я по-прежнему прячу нос в намотанный шарф, а Сашка невозмутимо жует своё мороженное в стаканчике. И даже причмокивает. Мне назло, разумеется.

– Вот как подхватишь сейчас ангину и не выздоровеешь до моего дня рождения! – сердито предупредила я.

– А что, готовится какая-то грандиозная вечеринка? Как у Хью Хефнера?

– Ты же знаешь, что из меня ещё та душа компании. Будут только почти самые близкие. Где я тебе много приглашенных найду?