Полёт двуглавого орла (СИ)

 Дома, пока они беседовали в гостиной, Марина Павловна приготовила ужин, засервировала стол должным образом, чтобы не ударить в грязь лицом перед начальством доктора и пригласила их на кухню. Среди тарелок с холодными закусками стояла небольшая бутылка хорошего французского коньяка.

 Юрий Михайлович оказался очень интересным собеседником. Пропустив рюмочку коньяка, он закусил  неспешно и похвалил доктора, как способного и талантливого врача. Игорь Николаевич к спиртному не прикоснулся, а на похвалу скромно опустил голову.

 - Я рад за него, что он будет принимать участие в этом мероприятии. Ему это очень полезно, - высказал свое авторитетное мнение маститый ученый.

 - Прекрасно! – восхищенно сказала Марина Павловна. - Я тоже очень рада за него. Пусть вдохновляется. Он молод, полон сил и энергии, умен, красив.… Такого не стыдно выпустить на международную арену, правда? – улыбнулась она.

 - Еще бы! – гордо запрокинул седую голову Юрий Михайлович. Доктор начал розоветь от смущения и налил шефу еще рюмочку, но тот отказался.

 - Душа меру знает, - сказал он. Его напоили чаем с пирогом и мужчины удалились в комнату доктора трудиться, поблагодарив хозяйку за знатный ужин. Часа через три они закончили свой «трактат» о кишках и желудках, попили снова чаю и Юрия Михайловича отвезли домой. Он был рад, что Игорь Николаевич возвращается в строй. « А  и везучий же мой Игорек, таки поднялся с колен… Молодчина! Я всегда в него верил, есть в нем стержень!» – думал старенький академик о своем ученике.

 - Ну, вот видите, как все чудесно складывается, - сказала Марина Павловна, когда они вернулись с Крыловым домой.

 - Вижу, - ответил доктор, - только сам с трудом еще во все это верю.

 - Понимаю! Нужно время, - согласилась она, снимая легкий полушубок из голубой норки и такую же шляпку.

 - Такое впечатление, что все это происходит не со мной, - искренне сознался он, вешая ее шубку в шкаф.

 Сразу после Рождества доктор уехал в Женеву. Несколько раз он звонил Марине Павловне и с нескрываемой радостью сообщал, как у него идут дела. Она была в курсе всего, что происходило на симпозиуме, отслеживая информацию  через Интернет. За время отсутствия доктора она сделала несколько проектов по дизайну, чтобы пополнить свой бюджет и размышляла над тем, куда лучше пристроить Игоря Николаевича на работу.

 Хирургическое отделение в институте, где он раньше работал, не нравилось ей своей убогостью, тесными и душными палатами с облупленными стенами. Кондиционеров и в помине не было. Врачи ходили с бледными изможденными лицами и выглядели не лучше своих пациентов. Однако же кардиологическое отделение, да и некоторые другие в институте были вполне приличны.

 Находясь на лечении в хирургическом отделении после операции, Марина Павловна удивлялась своему доктору, как это можно  пятнадцать лет работать в таких  условиях. «Средневековье какое-то, хотя оперируют хорошо, особенно военные хирурги» - отметила она.

 Пять дней после операции у нее держалась высокая температура, но, не смотря на это, на второй день доктор заставил ее сползти с кровати и ходить.

 «Вот перец молодой, - сердилась  она, - может, он забыл, что операция была только вчера? Трубок мне в бок натыкал, порезал все и не дает спокойно полежать. И такой бесцеремонный... Ну и нахал мне достался…   Я бы такого врача в своей клинике не держала бы и дня. Утром не здоровается, почти не разговаривает с больными. Он даже не соизволил представиться первый раз... Бейджика на халате нет. Хирург он или электрик, неизвестно» - возмущалась она в душе. А Крылова меньше всего интересовало мнение пациентов относительно его персоны. После операции он беззастенчиво учинял поборы с больных или родственников, независимо от их финансового положения. Не успел сын Марины Павловны утром появиться в отделении, чтобы узнать о  состоянии  матери после операции, как ему тут же Крылов предъявил счет и велел кругленькую сумму принести через два часа. От такой наглости хирурга Денис сначала опешил, затем повел его к заведующему отделением.

 - Ты что, сдурел? – откровенно спросил тот молодого коллегу. Денис вышел из кабинета, чтобы дать им возможность пообщаться без свидетелей. В коридоре он достал из бумажника деньги, положил их в книгу и отдал  Крылову, когда тот вышел. «Надо маму отсюда срочно забирать», - решил Денис.  Игорь Николаевич взял книгу и пошел в ординаторскую,  где он ночью «дежурил»  медсестру  Риту, пока его не вызвали на операцию к Марине Павловне.  Доктор отсчитал из книги на покупку  Ритке  сотового телефона по случаю нового года, а остальные деньги поделил на три ровные части и спрятал в портфель. Дежурство закончилось, можно было идти домой спать. Он занес часть денег заведующему отделением, затем заведующему кафедрой, которому ассистировал, и с чистой совестью вышел из здания института.

 Денис немного постоял в коридоре, чтобы успокоиться после встречи с лечащим доктором  матери и направился к ней в палату. Она радостно заулыбалась ему. Сын поцеловал ее в щеку, положил роскошный букет цветов на тумбочку, пакет с продуктами и присел рядом на стул.

 - Как ты, мама?

 - Отлично, сынок! Не беспокойся, у меня все хорошо! – весело ответила она, и сын немного прибодрился. Мать  похудела и побледнела, а на щеках выступил легкий румянец от температуры.

 - Мама, давай я перевезу тебя в нормальную клинику. Тут дышать нечем… - предложил Денис.

 - Я положилась на  Господа, сынок, а с Ним везде хорошо, да и дом тут рядом, - ответила она. – А как у тебя дела?

 - Все нормально, мама! – ответил сын и взял ее за руку. Рука была горячая.

 - Жениться не собрался еще? – полюбопытствовала она.

 - Никак невесту не найду… - улыбнулся он. Три соседки по палате, семидесятилетние старушки внимательно слушали их разговор.

 - Так я тебе и поверила, чтоб такой красавец оставался без внимания, - сделала она удивленные глаза. Денис промолчал скромно. Он был похож на отца. Такие же густые темные волосы, большие серо-зеленые глаза, красивая атлетическая фигура  и мягкий,  уступчивый характер.

 - Я тут с твоим доктором пообщался… - опустил он глаза, чтобы мама не прочла, что он о нем думает.

 - О! Он у меня еще тот гусь, - перебила его весело мать. Старушки улыбнулись, вспомнив Игоря Николаевича.

 - Это точно, - согласился Денис и посмотрел на облупившуюся  штукатурку в виде серого слоника  над кроватью. Вся эта убогая обстановка шокировала молодого архитектора, привыкшего жить в роскоши среди красивых вещей, мебели и интерьеров…  В то же время он хорошо знал железный мамин характер и если она отказалась переезжать в другую клинику, то дальше можно было в эту сторону не беспокоиться.

 - Не суди его,  сынок, он еще молод, но он очень усердный и трудолюбивый в работе, - уже серьезно сказала она. Они еще долго беседовали о разном,  пока не пришла медсестра Леля ставить капельницу. Денис попрощался и ушел успокоенный тем, что мама не утратила бодрость духа. Он верил, что все будет хорошо. И по доброте своей он уже простил молодого, усердного и нахального доктора. В коридоре он встретил толстого монаха в темно-зеленом подряснике, подпоясанного широким  кожаным ремнем под грудью вместо талии,  улыбнулся ему  и вышел из отделения. Монах обернулся и внимательно посмотрел ему вслед.

 Руководство института иногда проводило воспитательную работу с зарвавшимся доктором, он молча слушал, краснел и через пять минут добросовестно забывал о нравоучениях потому, что и само начальство грешило ... Заведующий отделением уже лет пять дежурил по ночам в своем кабинете со старшей медсестрой и от этого сотрудничества у них родился сын, хотя оба имели семьи. 

 Вся система здравоохранения прогнила насквозь. Медицинская прослойка интеллигенции так полюбила деньги, так заматериализовалась в основной своей массе, что забывала о всяких клятвах, едва их произнеся. Потребительское сознание врача не обуздывалось ничем и никем, если он не был верующим человеком. В это время на чужом горе можно было сколотить неплохой капитал. Тех, кто этого не делал, считали просто ненормальными и старались изгнать из своей среды. Крылов впитал в себя эту ядовитую идеологию и жил со спокойной совестью. Супружеской измене он не придавал вообще значения потому, что в его обществе это было  нормой. Он обеспечивал жену и детей материально, от супружеских обязанностей не уклонялся и думал, что этого вполне достаточно для семьи. Родительского примера семейной жизни у него не было. Отец бросил их с матерью, когда он был маленький.