Скрытые таланты

Калеб понимал, что старик уже начинает задумываться, не объясняется ли неспособность внука найти подходящую жену чем-то еще, кроме просто невезения. Он вполне мог увидеть в этом обстоятельстве своего рода тонкую месть со стороны Калеба или же доказательство того, что дурная кровь Кристал Брук все-таки дает о себе знать.

Калеб не стал разубеждать Роланда в этой мысли, потому что сам не был до конца уверен, что она не соответствует действительности. Уверен он был лишь в одном: жена потребует от него большего, чем может дать какой-то призрак.

Наступила продолжительная пауза, пока Филлис переваривала тот факт, что и Сьюзан Лирсон пополнила собой скромную череду избранных женщин, которые прошли через жизнь Калеба за эти годы.

— Очень жаль, что ты больше с ней не встречаешься. — В тоне голоса Филлис сквозило порицание. — Твой дедушка был от нее в восторге.

— Я знаю.

— Мне она чуточку напоминала Патрицию, жену твоего отца. Превосходная семья. Прекрасное воспитание. Мисс Лирсон была бы тебе отличной женой.

— Не сомневаюсь. — Если бы я занимался поисками жены. Но я этим не занимаюсь.

— Что произошло между вами? — несколько раздраженно спросила Филлис. — Я думала, она тебе нравится.

— Она мне нравилась. И нравится. Но между нами все кончено.

— Жаль это слышать. Твой дедушка будет недоволен.

Калеб решил, что на сегодня шуток с шантажом вполне достаточно.

— Это ведь не будет ему абсолютно внове, не так ли? До свидания, тетя Филлис.

Он положил трубку и стал в задумчивости ее разглядывать.

Казалось, вся его жизнь проходила под знаком шантажа. Черт возьми, он собаку съел на том, как себя вести в этих случаях.

Чего нельзя сказать о Сиренити Мейкпис, подумал он.

Она вышла от него полная решимости найти этого шантажиста, который разрушил ее надежды и мечты относительно Уиттс-Энда.

Она определенно попадет в беду, а ведь, нравится это ему или нет, официально она все еще его клиентка. Они оба подписали этот треклятый контракт.

Калеб снял трубку телефона, потом медленно положил ее. Не в его правилах что-либо делать, тщательно не обдумав все заранее.

Он заставил себя еще с полчаса поразмышлять над этим вопросом. Потом не торопясь набрал номер гостиницы, где остановилась Сиренити, приехав в Сиэтл на переговоры с ним.

Гостиничный администратор дал ему краткий и исчерпывающий ответ.

— Весьма сожалею, сэр, — сказал он отнюдь не сожалеющим тоном. — Она только что оплатила счет и выехала.

Глава 2

На следующее утро Сиренити вышла из дома и отправилась через сырой, окутанный туманом лес к хижине Эмброуза. Она хотела получить ответы на несколько очень конкретных вопросов.

Вернувшись в Уиттс-Энд вчера вечером, она не пошла к нему, потому что не доверяла тому странному, подавленному настроению, в котором пребывала. Сегодня утром она чувствовала себя более спокойной, однако разочарование и злость все еще кипели в ней.

Она не могла определить, на что злилась больше: на то, что Калеб Вентресс оказался не таким человеком, как она думала, или на то, что составила себе о нем абсолютно превратное мнение.

Сиренити ненавидела те редкие случаи, когда ее суждения о людях оказывались неверны. Она привыкла доверять своей интуиции.

Но ей не следовало бы слишком полагаться на себя, имея дело с человеком из устроенного мира, с человеком истеблишмента, напомнила она себе. Она так до конца и не поняла этот мир, не смогла нормально вписаться в русло его жизни.

Сиренити родилась и выросла в Уиттс-Энде. Эта маленькая община в горах могла показаться странной на посторонний взгляд, но для Сиренити она была домом. И она ощущала себя его частью. Эта община приняла ее под свой кров и вырастила, когда она осталась на свете совсем одна. И теперь она собиралась дать Уиттс-Энду то, что он когда-то дал ей, — будущее.

Похоже, придется добиваться этой цели без помощи «Вентресс венчерс».

Она сунула руки в перчатках в карманы украшенной бусинками и бахромой куртки и постаралась взглянуть на свои эмоции с интеллектуальной точки зрения. Может быть, подобное испытывает всякая отвергнутая женщина, думала она, пробираясь между деревьями, с которых капало.

Отвергнутая женщина. Она содрогнулась при этой мысли.

Сейчас впервые Сиренити поняла, насколько ее влекло к Калебу. Она не могла отрицать, что ответила ему мгновенно и абсолютно, как никогда не отвечала ни одному мужчине. От отвращения она сморщила нос. Должно быть, она сошла с ума, если так увлеклась мужчиной, который явно ей не подходит.

Но она знала, что ее воображение уже рисовало ей определенные узы с Калебом. По всей вероятности, они не были бы вечными. Ведь она принадлежит Уиттс-Энду, а он — внешнему миру. Но все же не исключено, что какая-то часть будущего могла бы стать для них общей.

И, если бы им обоим уж очень повезло, они смогли бы, пожалуй, найти нечто подобное тому, что Джулиус Мейкпис, человек, чью фамилию она носит, нашел со своей подругой Бетэнн.

Сиренити слегка улыбнулась, подумав об открытке, которая ждала ее, когда она вернулась вчера вечером домой.

"Дорогая Сиренити,

Мы чудесно проводим время. Брак — это прекрасно. Следовало бы это сделать много лет назад. Любящие тебя Джулиус и Бетэнн".

На открытке стоял почтовый штамп города Масатлана в Мексике. Джулиус и Бетэнн были в свадебном путешествии. После пятнадцати лет совместной жизни они решили, что пришла пора сочетаться браком. Две недели назад в Уиттс-Энде все было пущено в ход, чтобы отпраздновать это событие так, как оно того заслуживало. На праздник явился даже Эмброуз. И снизошел до того, чтобы сделать несколько снимков жениха и невесты, всем своим видом давая понять, что делать свадебные фотографии ниже его достоинства.

Сиренити остановилась на минуту, чтобы сориентироваться среди деревьев. Этим утром лес был погружен в какую-то странную, наводящую жуть тишину. Туман, окутавший горы накануне вечером, с рассветом сгустился.

Она поднырнула под низко нависшие лапы мокрой ели. Было бы верхом глупости позволить себе связаться с таким закоснелым, консервативным, узколобым традиционалистом, как Калеб. Он, наверно, носит нижнее белье в полосочку.

Сиренити нахмурилась. Что-то здесь не сходилось, и она знала это. В ее сегодняшнем отвратительном состоянии духа легко было поддаться искушению и навесить на Калеба ярлык человека негибкого, предвзятого и ограниченного. Но она чувствовала, что картина эта далеко не полна.

Ее первое впечатление от него было таким сильным, что глубоко ее встревожило. Ожидая увидеть типичного управляющего с мягкими руками, мягкой линией подбородка и заметным намеком на мягкое брюшко, она оказалась совершенно неподготовленной к встрече с диким зверем, заключенным в сверкающую клетку из нержавеющей стали и стекла.

Калеб напоминал ей грифона, которого она носила на цепочке на шее. Такой же загадочный, необычный и могущественный. Может быть, не вполне реальный. Возможно, и опасный.

Его серые глаза, выражавшие холодноватую, отстраненную настороженность, были для Сиренити первым сигналом, что она имеет дело с нетипичным представителем делового истеблишмента.

Все остальное в Калебе смущало и тревожило не меньше, чем глаза. Хотя у него определенно не было ни орлиных крыльев, ни львиного хвоста, ей ясно почудилось в нем что-то таинственное, грифоноподобное. В тот первый день Калеб поднялся из-за своего рабочего стола — высокий, худощавый, поразительно элегантный мужчина. Волосы у него были темные, словно ночь в лесу, а черты лица такие же четкие и непреклонные, как горы вокруг. Его голос оказался низким, но был лишен какого бы то ни было чувства, кроме холодной вежливости.

Исходившее от него ощущение отстраненности, дистанции при первом контакте обдавало холодом. Он казался полностью замкнутым на себя, являл собой образ человека, который ни в ком не нуждается, ни на кого не полагается, никому не доверяет.