Голос сердца

Чарли выразительно пожала плечами.

— Думаю, тебе надо самой у него спросить. У него есть какие-то новости. Кажется.

— Какие новости?

— Ну, на прошлой неделе к нему приезжал Ред. Он ему все время звонит, хочет, чтобы дядя Шон участвовал в турнирах и все такое.

— А почему он не участвует в них? Он что, стал хуже играть?

— Он отлично играет. Перешел на новый уровень. Ред сказал, что он играет даже лучше, чем мой папа, но дядя Шон говорит, что он слишком занят с нами, поэтому не может участвовать в турнирах.

Лили попыталась представить себе, каково отказаться от второго шанса воплотить в жизнь свою мечту.

— А как думаешь ты?

— Также, как Ред, — ответила Чарли. — Скаковая лошадь должна скакать. — Она выразительно посмотрела на Лили.

Лили проводила девочку до двери, поправила лямку рюкзака на ее плече.

— Мы назначили встречу, чтобы поговорить о тебе, а не о гольфе. Я предлагаю тебе следующее. Выбери что-то одно, о чем мне стоит поговорить с твоим дядей, такое, чего, по-твоему, я могу не знать.

Чарли помедлила.

— Мне лучше, — сказала она, и робкая улыбка появилась у нее на губах. — Я уже не плачу по тысяче раз в день. Иногда только один раз, а иногда вообще не плачу.

Лили охватила нежность к ней. «Какая ты идиотка, Мора, — подумала она. — Посмотри, от чего ты отказалась». Лили немедленно отогнала от себя эти мысли. Кто она такая, чтобы судить? Еще совсем недавно она была полна решимости провести всю жизнь в одиночестве. Только страшная трагедия встряхнула, разбудила ее. Возможно, Море удастся познать себя, не пережив такой потери.

— Это хорошо, — сказала она Чарли. — Я хочу подарить тебе особый значок. — Лили отстегнула с ворота брошь с зазубренной ложкой и приколола ее на скаутскую ленту Чарли. — Ты заслужила это, так что оставь себе. Она будет напоминать тебе об этом дне. Теперь беги.

Искорка блеснула в глазах Чарли, и она, пружиня шаг, отправилась на собрание скаутов. Дождавшись, когда девочка скроется из виду, Лили взглянула на часы. Шон Магуайер мог прийти в любую минуту. Она бросилась за сумочкой, надеясь, что в ней найдется губная помада.

Глава 34

Шон откашлялся и поправил пиджак. Он понятия не имел, что принято надевать на встречу с учительницей поэтому решил одеться построже. Шон хотел, чтобы Лили поняла, как серьезно он к этому относится. Распахнув двери школы, он, следуя по стрелкам, пошел к главному офису. Без учеников школа выглядела совсем по-другому.

Женщина с длинными седыми волосами и в струящемся платье приветствовала его с безмятежностью йога.

— Мистер Магуайер. — Она пожала ему руку. — Спасибо, что пришли.

Женщина записала его имя и время, когда он вошел в офис, потом проводила в кабинет Лили. Заглянув в дверь, Шон увидел нечто вроде страны лилипутов: все вещи были яркими, мебель — маленькая, детская. Он постучал в приоткрытую дверь.

— Можно?

— Шон, привет, проходи, пожалуйста. — Лили казалась немного смущенной, свежая губная помада блестела у нее на губах. «У нее великолепные губы», — подумал Шон, но решил, что это наблюдение неуместно. А может, и уместно. Поскольку Мора бросила его, он снова свободен. Свободный мужчина с тремя детьми.

Усаживаясь за круглый низкий стол, Шон заметил, что парты со стульями, поднятыми вверх ножками, были установлены по шесть в четыре ряда. На стендах были развешены написанные от руки темы уроков: «Наш меняющийся мир», «Деление — это весело», «Хорошие манеры». Тема сегодняшнего урока называлась «То, что мы знаем о Дне памяти».

Все было чистеньким, аккуратным, непритязательным, как и сама Лили. Этот класс говорил о Лили Робинсон больше, чем досье из ФБР.

Она открыла шкаф, стоявший за ее столом, и начала что-то искать в нем. Шон понял, что Лили удалось снова удивить его. В шкафу царил полный беспорядок, с какой-то детской беспечностью туда были свалены яркие игрушки, дверцы залеплены стикерами, с крючка свисали уши Микки-Мауса и странное подобие кимоно. Лили поймала его изумленный взгляд и неловко рассмеялась.

— Моя творческая мастерская, — пояснила она. — Чтобы привлечь внимание детей, нужна недюжинная изобретательность. Это тога, я надеваю ее, когда учу их римским цифрам.

— А зачем тебе свиной пятачок?

— Для уроков литературы.

Шон все еще не мог понять ее. За каждым новым слоем открывался следующий, и помимо воли Шону все больше хотелось узнать эту женщину.

Открыв папку, Лили развернула ее к нему.

— У меня хорошие новости. Чарли стала лучше успевать по математике. Это контрольная, которую мы делали в среду.

— Восемьдесят три процента, — сказал Шон, глядя на страницу. — Не так уж плохо.

— Ей больше всего нравятся дроби и задачи с деньгами. — Лили нервозно постукивала карандашом по столу.

— Деньги мне тоже нравятся. А без дробей можно прекрасно обойтись.

— Но ведь хорошее понимание дробей необходимо для…

— Лили! — Он придержал ее руку с карандашом. Она посмотрела на Шона; ее глаза блестели за стеклами очков.

— Что?

— Я пошутил.

— О! — Лили казалась еще более смущенной, чем обычно. — Теперь нам с тобой нужно заняться тестом по чтению.

Он уже хотел ответить ей, что и так неплохо читает, но она вряд ли поняла бы его шутку.

— Хорошо.

— Что ж, результаты обнадеживают. Месяц назад Чарли никак не могла усвоить буквенные сочетания и очень плохо понимала текст. Сейчас она все еще отстает от других по многим показателям, но у нее явно заметны улучшения. Чарли говорит, что ты читаешь ей вслух каждый вечер.

— Это правда. Она обожает «Гольф в Великобритании».

— По-моему, она обожает тебя. Уверена, ты мог бы читать ей телефонный справочник, и она все равно слушала бы. Она сказала мне, что ей становится лучше. — С нескрываемым удовольствием Лили пролистала остальные работы, лежавшие в папке. Чарли не была в первых рядах, но ее успеваемость повысилась. — По-моему, ты отлично справляешься.

Внутри у Шона все сжалось и похолодело.

— Нет.

— Что нет?

— Я совсем не справляюсь.

— Я же только что показала тебе результаты тестов…

— Плевать мне на тесты. — Лили вздрогнула. — Слушай, ты можешь сколько угодно показывать мне ее результаты, но это не меняет того факта, что Чарли по-прежнему отстает, Камерон участвовал в акте вандализма, а малышка не знает, как называть меня. — Взволнованный, он встал и начал мерить шагами комнату. — Все очень плохо. Их родители умерли, и никакие тесты тут не помогут. Я пытаюсь делать все правильно, но не могу заменить их. — Шон чувствовал, что ходит по лезвию ножа, пытаясь удержать на плечах тяжкий груз и при этом не утратить надежду.

Лили оцепенела, казалось, она была напутана.

— Шон… я ценю твою откровенность. Ты говорил об этом с доктором Саш?

— Черт побери, да, я говорил с ней. У меня скоро язык отвалится от всех этих разговоров. Она утверждает, что со временем улучшения станут заметнее, но эти дети живут сейчас и страдают тоже сейчас. Она хочет, чтобы я начал ходить в группу поддержки, вроде «Родителей-одиночек», но где мне найти время для этой группы?

— Не знаю, что тебе сказать, чем еще тебе помочь. Я не могу взмахнуть волшебной палочкой и сделать так, чтобы все изменилось. Никто не может. Но мы должны работать над этим. Например, с Чарли. Ее результаты обнадеживают.

— Она катится под гору, а ты говоришь, что это обнадеживает.

— Нет, у нее есть положительные сдвиги, которых никто не ожидал. Очень многообещающие сдвиги, — добавила Лили. — Но я пригласила тебя сюда прежде всего для того, чтобы обсудить планы на лето. По-моему, Чарли нужны интенсивные летние занятия, чтобы подготовить ее к четвертому классу.

— Объясни мне, что значит «интенсивные занятия».

— Индивидуальные уроки. Раньше я рекомендовала Институт чтения в Портленде, но сейчас все изменилось. Она пережила столько потрясений, что, наверное, ей лучше остаться летом дома и поработать с репетитором. Двух часов в день будет достаточно.