Голос сердца

Шон заметил, что Бекки смотрит на него, и тут между ними промелькнуло нечто странное. Они не сказали друг другу ни слова, но Шону показалось, что она точно знала, о чем он думает.

Шон заманил Эшли обратно в карт, пообещав дать ей крекер. Он спрашивал себя, действительно ли Камерону стало немного легче, или он лучше научился делать вид, будто все в порядке. После происшествия Камерон реже злился и раздражался. Или Шон принимал желаемое за действительное.

Он напомнил себе, что от добра добра не ищут.

— Пошли, кэдди, — сказал Шон. — Давай опубликуем этот счет. Думаю, он мог бы стать рекордом клуба.

На самом деле, он знал, что так оно и было. Показав такой счет на турнире, Шон стал бы чемпионом. Счет, который он только что побил, принадлежал его брату.

Шон не мог зарегистрировать свою карточку, потому что играл один. Из-за того, что случилось в Азии, к его карточкам относились с подозрением. Вообще-то, счет сейчас не имел для него большого значения. Он провел день с одним из своих самых любимых людей — с племянницей — и сыграл великолепный раунд.

Наконец он убедился в том, что преуспел достаточно и вправе сказать об этом вслух. Этим вечером он нашел Мору на диване в гостиной. Распечатки и учебники возвышались вокруг нее, как крепостная стена. Она побледнела от долгого сидения в помещении и слушала его с отсутствующим видом. Плечи ее поникли.

— Что значит: «прошел поворотный момент в игре»? — спросила Мора, когда Шон рассказал ей о событиях этой недели.

— Это значит, что он вышел на новый уровень. — Чарли подняла глаза от головоломки. Если бы гольф преподавали в школе, по этому предмету она наверняка была бы отличницей. Чарли изучала игру более чем прилежно. Она переключила внимание на Губку-Боба по телевизору. Они с Камероном двадцать минут сражались за пульт дистанционного управления, но в конце концов Чарли одержала верх.

— Поиграй со мной, — попросила Эшли Мору, пытаясь пробиться сквозь баррикаду книг и бумаг, окружавших ее.

— Не могу, принцесса, — рассеянно ответила Мора, убирая за ухо прядь волос. — Завтра мне сдавать заявку на грант и разбор одного случая.

Эшли потянула на себя толстую черную папку. Бумаги рассыпались по полу. Сложив руки на груди, Мора тяжело вздохнула.

— Вот что, Эшли. Я поиграю с тобой десять минут, но потом мне придется вернуться к работе.

Она взяла малышку за руку, и они вместе пошли наверх — игрушки хранились там. Чарли отправилась за ними, и внезапно в комнате стало очень тихо. Шон и Камерон, посмотрев друг на друга, одновременно потянулись за пультом. Шон успел первым.

— Бои в пятницу вечером, — сказал он, переключая телевизор на канал ESPN.

— Мне больше нравятся «Американские моторы».

— Только не сегодня. — Шон, сев в кресло, наблюдал за тем, как Владимир Кличко мутузит противника.

Серия ударов привлекла внимание Камерона, и он не продолжил спор. Во время рекламной паузы он принес из кухни две банки лимонада и снова уселся смотреть.

Ровно через десять минут Мора спустилась вниз; у противника Кличко к тому моменту был подбит глаз, а из носа торчали ватные тампоны, впитывающие кровь.

— Отвратительно! — воскликнула она.

— Это развлечение. — Шон протянул ей свою банку с лимонадом, но Мора не обратила на нее внимания.

— Ладно. Слушай. — Она уложила свои книги и ноутбук в гигантскую сумку. — Мне завтра сдавать два важных проекта, поэтому у меня куча работы. Я решила поехать поработать дома.

— Ты можешь работать здесь, — заметил Шон. — Стол в столовой в полном твоем распоряжении. Мы там никогда не едим. — Он толкнул Камерона локтем. — Кстати, зачем вам вообще понадобилась столовая? Вы там когда-нибудь ели?

— Кажется, в День благодарения.

— Ну, тогда он в твоем распоряжении до Дня благодарения.

— Спасибо. — Мора наклонилась и поцеловала Шона в щеку. — Но мне нужно сосредоточиться. И заодно полью мои цветы.

Через несколько минут она уехала. По телевизору снова была рекламная пауза.

— Обожаю это пиво! — провозглашали актеры.

Шон почувствовал, что Камерон смотрит на него.

— Что? — спросил он.

— Так она тебя бортанула? Или дала отставку?

— Не понимаю, о чем ты. — На самом деле Шон понимал. В глубине души понимал.

— Бортанула или дала отставку. Это разные вещи.

— Не думаю, что она…

— Слушай, если кого-то бортанули, то это только на один раз. Обычно это значит, что у нее было предложение получше.

— Например, полить цветы? — спросил Шон.

— Дурацкий предлог. Похоже, ей стало скучно с тобой.

— Плохо дело. — Шон разволновался: по затылку у него побежали мурашки.

— А может, она дала тебе отставку? — предположил Камерон. — Тогда тебе придется потрудиться, потому что отставка — это навсегда. Понял?

— Ничего я не понял. Никого она не бортанула и не отправила в отставку. Просто поехала домой поработать.

— Готов поспорить: она весь вечер будет поливать цветы и смотреть «Скорую помощь» по телеку.

— Откуда ты знаешь, что ей нравится «Скорая помощь»?

— Ну! Я же могу сложить два и два. — Камерон встал и пошел в кухню. — Я готовлю попкорн в микроволновке, — добавил он. — Ты будешь?

Слова Камерона очень обеспокоили Шона. На следующий день он позвонил Море, но включилась голосовая почта, так что он оставил сообщение о том, где его можно будет найти. Потом отвез племянника на работу в гольф-клуб и вместе с девочками отправился в квартиру Дерека. Он условился встретиться там с Джейн Кумбс, чтобы освободить квартиру для нового съемщика. В этих меблированных апартаментах Дерек жил достаточно долго, с момента развода, и там накопилось много его вещей.

Чарли и Эшли взялись за руки, когда он открыл дверь и впустил их в квартиру. Воздух был прохладный и слегка затхлый, вещи лежали нетронутыми с того самого апрельского дня, словно Дерек просто вышел куда-то и должен вернуться с минуты на минуту.

Шон посмотрел на девочек: они вошли в гостиную, затаив дыхание, будто в церковь. Он видел, что Чарли едва сдерживает слезы.

— Вы правда хотите остаться? — спросил он ее. — Я могу отвезти вас к Лили, если вы…

— Мы останемся, — решительно сказала Чарли. — Правда, Эшли?

— Ну смотрите. — Вообще-то Шон ни о чем не договаривался с Лили. Может, у нее были свои планы. Может, в эти планы вовсе не входило присматривать за детьми. Пора ему перестать думать, что она бросит все и примчится по первому его звонку, хотя на самом деле так и было. Шон знал, что Лили не только учительница и горюющая подруга. Возможно, субботним утром она решила отоспаться или сходить на пляж. У нее могло быть свидание, — хотя это уже не его дело.

Он нашел пульт от телевизора там, куда Дерек всего вероятнее мог его положить: на столике рядом с креслом; когда Шон нажал на кнопку, включился канал о гольфе.

Шон протянул пульт Чарли, и она сразу переключилась на мультфильмы. Поскольку она хотела помочь, он дал ей коробку, два пакета и попросил разобрать тумбу под телевизором в гостиной.

— Целиком? — спросила она.

— Целиком. Если ты решишь, что какая-то вещь нам нужна, клади ее в коробку. Если нет, — в пакет для мусора или для Армии спасения. Решай сама.

— А если я не смогу решить?

Шон поцеловал ее в макушку.

— Тогда оставь. На всякий случай.

Шон отвернулся от девочек, чувствуя, как его охватывает тоска. Здесь, в этом доме, с его бежевыми стенами и мебелью, он все еще ощущал присутствие брата, представлял себе ничего не подозревающего Дерека в последний день его жизни.

Шон надеялся, что это был хороший день. Надеялся, что Дерек обнимал своих детей, смеялся, поскольку у него был повод для радости.

— Мне пора браться за дело, — обратился он к девочкам. — Скажите, если вам что-нибудь понадобится. — Шон понес в спальню стопку сложенных картонных коробок.

Джейн опаздывала, и это не удивило его. Она тяжело переживала свою трагедию, то впадая в ярость, то ударяясь в слезы. Шон видел: ей очень горько от того, что она не провела с Дереком больше времени, что его сердце принадлежало ей так недолго. Шон предложил Джейн навещать детей в любое время, однако она заявила, что ей слишком тяжело находиться рядом с ними. Увидев детей, она начинала рыдать, и Эшли следовала ее примеру. Тем не менее Джейн нашла в себе силы дать интервью какому-то дамскому журналу.