Расплата за любовь

— Нет, командировку. Фирма отправляет меня туда. Надолго. Попробую убедить начальство, что мне нужен помощник.

Ян опустился в кресло-качалку, усадив Алину на колени.

— С тобой я готов хоть на Канары, хоть на Курилы.

Она вдруг встала, беспокойно оглядываясь.

— Где здесь туалет?

— Не туалет, а гальюн. По-морскому.

— «По-морскому», — передразнила она. — Лучше бы ты знал, как сказать «туалет» по-испански.

25. Во всем виноваты дети

Разговор с Никитой получился удивительно коротким.

— У меня проблемы, — начала Алина.

— Ничего не говори, — оборвал ее Котляр. — Все понятно. Мы ждали тебя в Шереметьеве, ты не прилетела, и все стало понятно. Ты в надежном месте?

— Да.

— К тебе сейчас вылетят наши люди. Максимум через пять, шесть часов они будут на месте. Жди звонка на мобильник, наведешь их.

— Спасибо.

— Не волнуйся, все будет хорошо.

Вот и все. Не потребовалось никаких объяснений. Никита говорил с ней так спокойно и деловито, словно речь шла о банальной текущей работе. Возможно, он был готов к такому повороту событий. Недаром же Котляр предупреждал ее о какой-то зачистке внутри фирмы.

«Он знал, что это случится, — вдруг поняла Алина. — Все всё знали. Все вели свою игру, одна я ничего не понимала. Да, так и есть. Кто я такая? Марионетка. Они использовали меня втемную. Кукла не знает сценария. Ее просто дергают за нитки, и она пляшет, машет руками, кланяется зрителям… А теперь марионетку переоденут в новое платье и отправят в новый кукольный театр. Если с ней ничего не случится».

Несмотря на обиду, она все же была благодарна Никите. По крайней мере теперь она знала, что в эту самую минуту крепкие мужики из службы безопасности фонда собираются по тревоге. Скоро они погрузятся в самолет, принадлежащий фонду, прилетят в Питер и спасут Алину.

Она немного успокоилась, но тревога за сына по-прежнему не отпускала ее. Впрочем, этот страх был совершенно беспочвенным. Голопанов не сможет найти деревню, даже если захочет, и если у него еще будет время на поиски. Нет, этим жуликам сейчас придется больше беспокоиться о своей шкуре.

Ян ушел искать лодку, а Алина сидела в кресле-качалке, перебирая бумаги, которыми был набит портфель. Она прихватила с собой все, что попалось под руку. На всякий случай. Ей совсем не хотелось, чтобы некоторые документы попались на глаза милиции или Котляру. Например, вот этот злосчастный счет на покупку катера. Не надо было его подписывать. И договор с бандитским банком… Сжечь эти бумаги? Бесполезно. Все равно существуют дубликаты. Придется оправдываться.

Среди прочих бумаг в портфеле оказалась и лагерная документация, которой Алина до сих пор не видела. Штатное расписание с фамилиями и должностными окладами. Оказывается, в лагере работали шесть человек, включая самого Корша. Алине показалось странным, что некоторые работники согласились на такую низкую зарплату.

Корнеев Саша — 300 рублей. Кузнецова Олеся — 300 рублей. Саблина Рита — 500 рублей…

«Да это же дети, — догадалась Алина. — Те самые дети, для которых и затевался проект. Но, если они там работают, значит, лагерь — не фикция?»

Пораженная своим открытием, она вдруг обнаружила еще один список. Смятый листок. Копия расписки. Дана в том, что Корш И.И., паспортные данные такие-то, действительно получил в приемнике-распределителе группу несовершеннолетних нарушителей, в составе девяти человек, список прилагается…

Значит, Корш и в самом деле жил в своем лагере, работал, занимался ремонтом? И с ним все это время жили вот эти несовершеннолетние нарушители? Значит, они и сейчас там?

Она вскочила навстречу Яну:

— Сколько времени нужно, чтобы съездить в лагерь?

— Какой лагерь? Ты о чем? Переодевайся, я нашел отличный катерок.

— Сколько времени нужно, чтобы съездить в лагерь? — повторила она.

— Туда и обратно? Можно обернуться часа за четыре.

— Поехали, — она торопливо запихнула бумаги в портфель. — Поехали быстрее.

Ян присел на край стола, закатывая рукава тельняшки.

— Алька, уймись. На сегодня все поездки отменяются. Сейчас мы выходим в залив. Я знаю одно место, там в яме живет старый лещ, он уже съел десяток моих блесен. Пора бы его навестить.

— Какой лещ! — в отчаянии воскликнула Алина. — В лагере остались дети! Ты понимаешь? Там дети!

— С чего ты взяла? — невозмутимо пожал плечами Ян. — Ты же сама говорила, что лагерь существует только на бумаге.

— Мало ли что я говорила! Я ничего не знала! Я вообще — никто!

— Ну-ну, товарищ президент, это вы уж загнули…

— Не смейся! Собирайся!

Он схватил ее за плечи и встряхнул:

— Алька, стоп. Сделай глубокий вдох и сосчитай до двадцати, пока я буду говорить. Итак, ты думаешь, что в лагере есть дети. Пусть даже так. Допустим. Ну и зачем мы туда поедем? Чтобы в этом убедиться? Это могут сделать другие. У тебя есть своя задача — дождаться людей из Москвы. Вот и решай свою задачу. С лагерем будут разбираться уже другие люди. И с лагерем, и со всей компанией, и с теми, кто убил Илью Исаича. Это задача для других людей, ты понимаешь? Ты считаешь до двадцати?

— Пока я считаю, они там сгорят, — чуть не плача, проговорила Алина. — Там же все горит. Лесные пожары. Я сама слышала, как Голопанов говорил. Он хочет, чтобы лагерь сгорел.

— Ты хочешь сгореть вместе с этим чертовым лагерем?

— Ян, мы быстренько слетаем туда и обратно, — Алина умоляюще сложила ладони перед грудью. — Ну, пожалуйста! Если там дети, мы их вывезем. В джипе все поместятся, их всего девять человек, и они же маленькие!

Он прижал ее к себе.

— Что мне с тобой делать? Ты понимаешь, на что идешь? Эта прогулка может нам очень дорого обойтись. Ты понимаешь, что будет, если нас перехватят по дороге?

— А ты понимаешь, что с нами будет, если дети сгорят?

Ян вздохнул:

— Дорогая, ты, как всегда, права. Придется забрать у Петровича всю солярку. А ты, пожалуйста, надень что-нибудь попроще. Все-таки в лес едем, не на презентацию. Жду тебя в машине.

Она раскрыла чемодан и торопливо разворошила тщательно уложенные вещи. Переодевшись в джинсы и ветровку, Алина даже не стала укладывать все обратно. Так и оставила открытый чемодан на полу. Оглянулась напоследок, ногой задвинула чемодан и сумку под стол и, выходя, перекрестилась на иконку, которую только сейчас заметила. Теперь она легко узнала, кто был изображен на темной доске — Святой Николай, покровитель мореходов и путешественников.

Ян нес к «Тойоте» две канистры. Алина догнала его и подхватила одну из них на ходу:

— Дай помогу.

— Не надо, она тяжелая.

Солнце еще согревало верхушки деревьев, но внизу, на берегу, было сыро и прохладно, и гладкая темная вода просвечивала сквозь густую паутину тумана.

— Куда ты? — спросила Алина, когда Ян развернул «Тойоту» и поехал вдоль воды, по песчаному берегу, покрытому ветками и кучками водорослей. — Мы же заезжали сюда с другой стороны?

— Вот именно, — кивнул он. — В нашем положении не принято выходить через вход. И дороги общего пользования тоже не для нас. Мы пойдем другим путем, как завещал классик. Алька, даю тебе задание. Ужасно тяжелое.

Он стянул с руки часы, нажал на них какую-то кнопку и передал Алине. На циферблате моргали четыре нуля.

— Будешь следить за отсчетом времени. Каждые полчаса докладываешь. Спокойным голосом. Никаких эмоций. Зачем нужен штурман, знаешь? Чтобы беречь нервы пилота.

Задача и в самом деле была нелегкой. Алина поняла это уже через пятнадцать минут, когда «Тойота» все еще пробиралась мимо зарослей камыша, и никаких признаков дороги не было видно. Ей очень хотелось поторопить Яна, но она сдержалась. Он знает, что делает. Он все сделает так, как надо. «Господи, только бы мы успели, — взмолилась она. — Только бы все обошлось».

Алина скосила глаза на Яна, который сосредоточенно крутил руль, и подумала: «Как хорошо, что он вернулся. Как хорошо, что он есть. Господи, только бы он остался со мной. Я не хочу его терять. О чем это я? Разве об этом нужно сейчас думать? Я не знаю, о чем думать. Но я хочу, чтобы он был со мной всегда».