Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь

Стася словно выливала на него воду. Очищая его душу. Его сердце. Разбирая его на сегменты, наново складывала. Безапелляционно владела его душой.

Приняв поочередно душ, они еще некоторое время разговаривали. Тихий шелест голосов прорезал ночной сумрак. Руки и ноги доверчиво сплетались. Мысли утихали. И, едва лишь рассвет рассеянным светом скользнул в окна спальни, оба уснули.

***

Поздним утром, Аравин обнаружил рядом с собой только примятую подушку. Потянувшись всем своим длинным телом, поднялся и, торопливо натянув сброшенные с ночи спортивные, последовал на доносившееся из гостиной тихое рокотание телевизора.

Увидел Стасю расслабленно сидящей на полу, и сердце расслабилось. А до этого и не замечал, как сдавленно оно работало.

Девушка повернулась, забавно мотнув стянутым на макушке хвостом.

В его сердечной мышце снова пошли перебои, когда ее зеленые глаза вспыхнули радостью.

– Доброе утро, чемпион! – привычно поздоровалась Стася.

Легкий румянец выдавал ее смущение, но она не отворачивалась. Смотрела прямо Егору в глаза.

– Доброе, – склонившись над журнальным столиком, сунул сигарету между губ. – Я уже думал, что найду тебя в кухне, готовящей завтрак.

Сморщившись, Стася фыркнула.

– Еще чего! Я не большая фанатка готовки, – это заявление нисколько не удивило Егора, учитывая то, что в отцовской хибаре до пятнадцати лет кухня висела на ее плечах. Его вдруг забеспокоила мысль, готовила ли для Стаси Алиса, пока была здорова? – И вообще, я могу без завтрака. К тому же, это глупо, едва попав к парню в квартиру, оккупировать кухню, – вздернула брови девушка, всерьез недоумевая. – Когда-нибудь, Егорушка, я тебя накормлю. Когда-нибудь, – мечтательно пообещала она.

Аравин усмехнулся, ловко удерживая между губ сигарету.

– Лет через пять? – поддернул он Стасю.

– Зависит от того, как скоро ты на мне женишься.

Брови Егора взлетели вверх. Убрав изо рта сигарету, он присвистнул.

– Хороший ход, принцесса, – похвалил, улыбаясь. – Так меня еще не цепляли.

– Я не цепляю тебя, – искренне возмутилась Стася, бросая в него диванную подушку. Поднявшись на ноги, скрестила руки на груди. – Сам же уговаривать будешь. Жить без меня не сможешь! – заявила уверенно.

– Уже не могу, – просто согласился Аравин. Незажженная сигарета так и свисала с губ. Но взгляд был серьезным. – Пойдем. Сам приготовлю тебе фриштык¹⁸. Не то засохнешь за пять лет без завтрака.

– С бабой Шурой это мне не грозит, – равнодушно заметила, следуя за ним по коридору.

Уже в кухне, поджигая сигарету, Аравин окинул ее долгим взглядом.

– Ты же теперь не всегда будешь дома просыпаться.

– Уф… наверное, – ей вдруг стало неуютно под прицелом его настойчивого взгляда. Стояла посреди кухни, заламывая руки, как малолетка. Хотя для него она и была самой настоящей малолеткой.

– От чего губа отвисла? Взгрустнулось?

– Нет, – прозвучало все-таки обиженно.

– Стася, – позвал, выпуская сигаретный дым. – Стась?

– Ну что?

– Иди сюда.

Поколебавшись, она пересекла разделявшее их пространство.

– Садись, – кивнул взглядом на подоконник справа от себя, и она покорно присела.

– Что случилось, Мелкая?

– Все нормально, Егор. Правда, – не поднимая глаз, уклончиво выдала некоторую информацию: – Просто есть дурацкие заморочки. А так все нормально.

– Не убедила.

– Нет?

– Нет.

– Фух… Я просто… просто не хочу, чтобы ты относился ко мне, как к малолетке, – вздернула подбородок. – И это обращение, – передразнила грубый голос Егора: – «Мелкая» – мне не нравится.

Аравин захохотал. Громко. Искренне.

Стася обиженно засопела и пихнула его локтем в бок. Не проняло.

– Это не смешно, – скрестив на груди руки, сердитым взглядом вперилась в холодильник.

Смех Егора постепенно стих, и Стася ждала того, что он скажет. А он скажет.

Переложив дымящуюся сигарету в левую руку, правой он обнял ее за плечи.

– Но ты же моя малолетка, – уверенно протянул, склонив к ней голову. – Моя Мелкая, – у Стаси поползли по шее мурашки от интимных ноток, что он вложил в свой голос. – Не обижайся больше.

Сделав последнюю затяжку, затушил сигарету в пепельнице. А затем, осторожно потянув Стасю на себя, разместил ее перед собой. Крепко обнял со спины поверх плеч.

– Через пять лет перестану звать «Мелкой», – пообещал, прижимаясь губами к ее виску.

– А как станешь звать? – все еще хмурясь, машинально накрыла его скрещенные руки ладонями.

– Аравиной буду называть.

«Ох, Боже…»

Стасино сердце зашлось от сумасшедшей радости, и безудержная улыбка скользнула по губам. Но, когда заговорила, то постаралась сохранить ровный голос.

– Подожди, еще уговаривать меня придется, – важно сообщила она.

– Я сумею, – прижался губами к ее уху и понизил голос до низкого шепота. – Верь в меня, Мелкая, ты согласишься.

Счастливый вздох сорвался с ее губ.

– Я верю, Аравин. Верю.

***

– Привет, ба! – весело поздоровалась Стася, шумно влетая в кухню. – Как дела? – скидывая куртку и разуваясь, пошарила глазами по периметру помещения.

Александра Михайловна окинула названную внучку чрезвычайно неторопливым внимательным взглядом. Заключив, что та буквально светится от радости, и сама расслабилась.

– А как дела? – ворчливо переспросила баба Шура. – Вот и сбылись мои опасения. Ты по свиданиям бегаешь. Дома не ночуешь. А я себе целую ночь места не находила. Полжилетки тебе связала.

– Пф-ф, какие жилетки, ба? Весна на дворе! Весна! – хохотала Стаська.

Обняла бабу Шуру за плечи и заворковала звонким голоском:

– Ты как придумаешь тоже! Один раз у Егора осталась, а ты обиделась, что ли? С ума сошла! Я же люблю тебя!

– Угу. Прям уж-таки!

– Прямо уж-таки, – повторила Стася, чмокая бабу Шуру в щеку.

– Голодная? – примирительно спросила та.

Стася, только и ждавшая этого вопроса, пронеслась по кухне. Скидывая с плетеной корзинки льняную салфетку, схватила теплый пирожок. Голодно вгрызлась в воздушное тесто, на ходу открывая холодильник и доставая кувшин с компотом.

Баба Шура смотрела на Стасю с недоуменной усмешкой. Естественно, переживала за эту безрассудную девчонку. Но доверяла тому, что видела. А замечала она многое. И уже давно. Видела, какими глазами Егор смотрел на Стаську. И как она ему отвечала. Это являлось для Аравиной главным.

– Ой-ой, навела шороха, – снова заворчала она, поправляя льняную салфетку и скатерть, что сдвинула Стася. – Весь дом ходуном заходил! – ни за что ведь не признавала, что нравились ей Стасины шумные повадки. Все норовила поучать. – Егор, что, не кормил тебя? – в голосе скользнули обеспокоенные нотки. Был у Александры Михайловны некий фетиш: она вечно переживала, что Стася недоедает. Тут еще Нина Михайловна подкидала хвороста в огонь, периодически рассказывая об анорексии.

– Кормил. Утром.

– Не пей холодный компот, – негромко ляснула рукой по столу. – Микроволновка для чего стоит?!

Закатывая глаза, Стася не спорила. Поставила стакан с розовой жидкостью на полминуты разогреваться.

– Мы долго гуляли в парке. Успела съесть только мороженое, – слишком поздно спохватилась, что выдала лишнюю информацию.

– Какое мороженое? Голова на плечах есть? Май месяц тебе, что ли?

– Апрель – почти май, бабушка, – не сдаваясь, радостно щебетала она. – Да и потом, на улице солнце, – жадно хлебнула компот из стакана.

– Шальная девица!

– Ба! – с набитым ртом возмутилась Стася.

– Прожуй, прежде чем открывать рот. Сколько говорить… Ну, и где этот неблагодарный носитель дедовской фамилии?

– На улице. Курит.

– Курит, – неодобрительно повторила Аравина, прицыкивая языком и притопывая ногой. – Что за дурная привычка? Стася, ты должна поспособствовать, чтобы эта пагубная вещь поскорее канула в прошлое, – села на своего излюбленного конька.