Возможная Жизнь (СИ)

-Что, такой необразованный парень как я, у которого даже нет диплома о среднем образовании, не может находиться рядом с тобой? – я знал, что Габи не имела этого в виду. Она не была таким человеком. Но эта тема слишком болезненная для меня. Может быть даже больше, чем я думал.

-Я просто считаю, что ты сам почувствовал бы себя лучше, будь он у тебя. Пора прекращать жертвовать всем ради других. Этим ты не спасешь никого – совершив резкий маневр, я припарковался в неположенном месте.

-Зачем ты делаешь это? Пытаешься улучшить мою жизнь?

-Потому что могу помочь.

Помощь – это было странное слово. Я всегда знал, что мои друзья будут рядом, если я попрошу. То есть, если ситуация этого потребует, они не задумываясь придут и приложат все силы. Но вот так не было никогда. Никто еще не думал о том, чтобы помочь мне стать лучше. А она задумалась.

-Ты филантроп? - с издевкой проговорил я, пытаясь свести весь наш разговор к шутке, то есть к нулю. Потому что страх сейчас начинал заполнять меня. Мне не хотелось видеть в ней больше, чем просто красивую девушку. Больше, чем просто сексапильный объект. Просто больше. Но я увидел. И из-за этого влюбился. А когда мне еще удалось разглядеть ее раны, я полюбил. Но что случится, когда Габи станет той, которая изменит меня? Не только внутренне, но и как личность? Смогу ли я тогда хотя бы дышать без нее?

-Нет, Вернон, я абсолютно точно не филантроп. Могу даже сказать, что в какой-то мере мне это противоестественно. Я очень долго не делала для кого-то другого что-то хорошее. Просто так. Просто потому что могу. Но ты заставил меня захотеть этого. Я хочу показать тебе, что ты можешь быть лучше. Хочу, чтобы ты собственными глазами увидел себя другого. Увидел возможности, перспективы. Я вижу это. Ты умен, талантлив. Не стоит закапывать себя просто потому, что жизнь повернулась к тебе не лучшим местом.

-Ты это так называешь? Не лучшее место? Мой трехлетний брат сгорел заживо. Отец после этого слетел с катушек и начал пить. Мать вкалывала по три смены в больнице, чтобы хоть как-то держать на плаву семью, которой и семьей то назвать нельзя. Мне приходиться финансово заботиться о двух семьях, и выплачивать долги парня, ближе которого у меня никогда не было и не будет. Который лежит в могиле! Это твое не лучшее место?! – ударив по приборной панели, закрыл глаза. Мне нужно было держаться. Нужно! – Ты. Я знаю, тебе тоже нелегко пришлось. Играть другого человека, сложные взаимоотношения с семьей и тот случай. Но что, мать твою, ты можешь знать?! Та, которая родилась с золотой ложкой во рту? Которая пишет картинки как развлечение, и зарабатывает на этом целое состояние!

-Ты прав. Я не знаю, что такое нуждаться в деньгах. Я не понимаю, какого это, чувствовать, что ты должен зарабатывать, а если не сможешь, то другим людям, возможно, нечего будет есть. Или не на что будет купить лекарств, поддерживающий их хрупкую жизнь. Я не знаю, что такое потерять брата, друга. У меня в жизни не было ничего подобного.

-Вот именно! И не говори об этом с такой легкостью. Хватит! Перестань быть такой собранной и спокойной. Это убивает!

-Вернон...

-Замолчи! Твоя жалость мне не нужна. Скажи, а что будет, когда тебе наскучит играть в благодетельницу? Молчишь? Тогда скажу я. Мой отец был прав. Ты не подходишь мне. Не я, а именно ты не подходишь! Я для тебя не более чем своеобразная экзотика. Тебе весело, интересно, но не более. Допустим, я соглашаюсь. Ты рядом, на начальном этапе. Я вижу, как ты стараешься, чувствую поддержку. Все это заставит меня еще больше привязаться к тебе. Но проходит время, и тебе надо будет вернуться. Что тогда будет со мной? Опять молчишь. А я скажу. Это начнет ломать меня – ее рука тянется к моему лицу, но я отворачиваюсь. Не позволяю дотронуться до себя. – Не надо. Чтобы я не сделал, ты ведь все равно уйдешь. Лучше оставить все как есть.

-Ты не прав. Вернон, каждому человеку приходится сталкиваться с самим собой. И я не твой партнер в этой борьбе. Я просто указываю верный путь. Возможный путь. Я научу тебя, как по нему идти, помогу увидеть итог. Но только ты сам можешь сделать это. Один.

-Но откуда ты знаешь, что он верный?

-Знаю. Потому что он изменит твою жизнь. Даст варианты, которых нет сейчас. Чего ты боишься на самом деле? Что тебя страшит?

-Все. Меня страшит все. Потому что раньше этого не было. Я всегда был бедным мальчиком из бедного района. Моя жизнь с самого начала говорила, что мечтам и надеждам нет места в моем мире. Это очень опасно. Падать больно.

-Ты знаешь, что моя мать родила меня, когда ей было пятнадцать. Тогда она отказалась от всего, во что верила и на чем росла, чтобы быть с мужчиной, которого любила. Но обожглась. Он предал ее, и думаю, это очень сильно повлияло на нее. На ее будущий выбор.

-К чему ты мне это говоришь?

-К тому, что у тебя совершенно иная ситуация. Хуже, не будет. Сейчас, только ты сам мешаешь себе – мне казалось, я испытывал боль только потому, что не касался ее. Прижав Габи к себе, зарылся лицом в ее волосы и прошептал:

-Я все сделаю. Все! Только не оставляй меня. Прошу, останься со мной. Я ведь люблю тебя – я наконец-то сказал это. Сказал только потому, что чувствовал, что наступает конец. Наше время заканчивалось. Габриэлла собиралась оставить меня и жить, как жила до меня. Только вот я не мог вернуться к прежнему себе. К прежней жизни без нее.

Леодеган

-Она была сильно зла, что я перенесла время? – выйдя из гардеробной, Габи встала передо мной. Она была одета в узкое черное платье до середины бедра с прозрачными длинными рукавами-фонариками. На ногах изящные туфельки с тоненьким ремешком. Волосы она уложила крупной волной на одну сторону, а глаза ярко подвела. Красная помада и длинная нить жемчуга завершили ее наряд.

-Думаю, время сделало ее более нетерпеливой.

-Прости, что вновь взвалила все на тебя. Обещаю, это в последний раз.

-Все нормально. К тому же ты попрощалась с Верноном, ведь так? – по ее отведенному взгляду, я понял, что она не сделала того, что обещала утром, пока он спал в ее комнате.

-Габи! О чем ты думаешь? Ты ведь сама должна понимать. Вначале приезд Самюэля. Затем Эвелин. Адам подозревает что-то, и когда не сможет воздействовать на тебя через них, он совершит попытку через кого-то близкого тебе. Ты хочешь втянуть в наши игры Вернона? Мальчишка ведь безвинно пострадает!

-Я знаю! Нет нужды напоминать мне. Я просто не смогла сказать ему этого. Я устала поступать как того велит ситуация. Устала… – взяв с кровати ранее брошенный клатч, пошла к двери. – Это был последний раз, когда я виделась с ним. Машина ждет внизу, поехали. Сегодня нас ждет семейное воссоединение. Такого нельзя пропустить.

Я решился взглянуть на нее только тогда, когда мы ехали к ресторану, в котором нас ждали. Было сложно предугадать, чем кончится этот вечер, но одно я знал наверняка – ни для кого это не будет легким делом.

Посмотрев ей в глаза, казалось, я мог увидеть все ее воспоминания связанные с этой женщиной. Они мучили ее, как мучили и меня. Кроме боли она ничего не дала ей. Габриэлла говорила, что собственная мать послужила ей лучшим опытом, но ни разу не было произнесено слов о том, насколько ранящими были испытываемые ей чувства.

Присев ближе к ней, обнял и положил ее голову себе на плечо. Я хотел, чтобы она сумела найти во мне ту силу и надежность, которая ей была необходима в данный момент.

-Ты как, красавица? Может мне стоит одному поговорить с ней? – это не было лучшим решением. Хотели видеть именно ее, и в любом случае это бы произошло. Но может я смог бы уладить это? Взять основной удар на себя?

-Дорогой, ты знаешь, что это плохая идея. Она летела сюда не для того, чтобы выслушивать оправдания по поводу моего отсутствия. К тому же она все равно добьется желаемого.

-Знаю. Как знаю и то, что тебе очень сильно придется сегодня постараться. Эвелин будет всячески провоцировать тебя, чтобы доказать твою неспособность выживанию без них. Но ее главный козырь не должен вскрыть старую рану. Мы не должны допустить нового приступа – она ничего не ответила. Наверное, отчасти потому, что знала о бесполезности попыток контроля над собой. В жизни человека всегда будет что-то такое, что не сможет зажить до конца его дней. И в наших жизнях была одна такая общая рана.