В свободном поиске (СИ)

  - Не помню, мам. Кажется, пришельцы нас захватили, - говорю первое, что в голову пришло. Мама знает, что я собралась разводиться с Артемом, но не имеет ни малейшего понятия, почему.

  Как я могу рассказать о таком маме? Как я могу рассказать о таком хотя бы кому-нибудь? Как можно пересказать мои кошмары? Вернее, единственный мой кошмар.

  Даже вспоминать не стану, как радовалась, только заподозрив, еще не зная наверняка, что беременна. Как же! У меня будет ребенок! И не просто ребенок, а ребенок от ТАКОГО мужчины! Я уже по пути в аптеку представляла, каким он будет, как он будет выглядеть, как будет любить нас. А как тряслись у меня пальцы, пока я дожидалась появления второй полоски! И не от страха, вернее, от страха, что она так и не появится. Господи, какое разочарование я испытала, когда полоска оказалась одна! И какой восторг, когда вторая, совсем бледная, начала проявляться! И скакала так, что бабуля прибежала с противоположного конца дома. Только ей я не сказала, как же, Тёмочка должен узнать первым!

  Только Тёмочку новость обрадовала мало. Совсем не обрадовала, если уж быть до конца откровенной.

  Я даже не сразу поняла, что за бред он несет: что-то о наследственности, что его мать не была полностью адекватна, что моя мать - наркоманка, а отец, вообще, неизвестно, кто. Что наследственные признаки наиболее явно передаются через поколение. И, наконец, что необходимо сделать аборт.

  Только, когда я услышала это слово, я начала приходить в себя. Я хотела бежать от него сразу, и какой умницей была бы, если бы воплотила это желание. Не знаю, как ему удалось задурить мне голову... Я надеялась уговорить, убедить его, и он намекнул, что еще подумает... Как можно было быть настолько дурой, чтобы поверить?! Разве можно винить только Всеславского? Нужно винить свою тупость за то, что легла спать в его доме. А проснулась от боли. И сразу услышала 'успокаивающее': 'не дергайся, поздно уже', от человека, которому по большой ошибке позволили надеть белый халат. От этого: 'не дергайся, поздно уже', я просыпаюсь в холодном поту уже второй месяц. И сама себя бужу истошным криком, стоит только не принять снотворное вечером.

  А теперь он звонит каждый день... Зачем? Что можно изменить, когда ничего уже изменить нельзя...

  Ровно через неделю я вхожу в зал дорогущего, помпезного ресторана, который мне никогда не нравился. Самолет прилетел сегодня, и я решила не откладывать ни на миг наш разговор, хочу покончить со всем этим так скоро, как возможно. Хочу поставить точку. Впрочем, навестить Стасика перед этой встречей я успела. Не хочу, чтобы Артем видел меня разбитой. Пусть видит, насколько я сильная.

  Всеславского замечаю сразу, и с удовлетворением отмечаю, насколько он изменился. Ни блеска, ни красоты, ни уверенности в себе. Я наслаждаюсь этой переменой и не испытываю ни единого, даже самого маленького укола жалости.

  - Привет, - он суетливо подвигает мне стул, и я отмечаю еще и дрожащие руки.

  Молча, сажусь и откидываюсь на спинку стула, пытаясь выдержать максимально возможное расстояние. Не хочу приближаться к нему. Не потому, что боюсь, что будет больно. Потому что мне противно, и я боюсь, что ненависть сожрет меня прямо здесь и сейчас.

  Видимо, отчаявшись ждать от меня хоть чего-нибудь, Артем берет дело в свои руки:

  - Милана, вернись! Я сделаю все, что ты захочешь! Хочешь, усыновим ребенка? Что угодно, только вернись!

  - Нет. Я не хочу от тебя ни-че-го. Я ничего не хочу с тобой.

  И это правда. Ничего. Что теперь ты сделаешь? Заставишь? Нет. Потому, что больше ты не будешь сильнее меня. Меня питает моя горящая ненависть, она дает мне силу. А тебя ничто не питает, в тебе только пустота и отчаяние...

  И впервые за последние два месяца мне хорошо от этого... Я ловлю кайф наблюдая его ничтожность! Я почти захлебываюсь от восторга! И теперь я точно знаю, что я на самом деле сильная. Я очень сильная. Я выпила всю его силу и смогу сделать, что угодно! Я понимаю, каким монстром я стала и наслаждаюсь этим!

   КОНЕЦ...