Такая разная Блу (ЛП)

Он улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ, но с большим трудом. Я знала, что должна рассказать ему о скульптуре, продать ее, продать себя. Но я не могла. И не представляла как. Повисло неловкое молчание. Наконец, он заговорил и спас нас обоих.

— Кто-то сказал мне однажды, что для того, чтобы создать настоящее искусство, нужно истекать кровью и позволить другим смотреть на это.

Я внезапно почувствовала себя обнаженной и захотела скрыться в тени помещения, откуда я могла бы наблюдать, не будучи сама объектом для наблюдения.

— Страдание в каждой линии. Это просто… волшебно!

Его голос звучал мягко, а я стояла и ругала себя. Я держала под руку человека, который мог помочь мне в моей карьере, а мне хотелось сбежать.

— Тогда она ваша, — вдруг ответила я. — Это мой вам подарок, в качестве благодарности за эту возможность.

— Ох, нет. — Он возбужденно замотал своей львиной головой. — Нет. Я куплю эту скульптуру. Спасибо вам, но огромная цена, которую пришлось заплатить за создание этого произведения искусства не должна пропасть за зря. — Его голос был одновременно нежным и добрым.

Мое сердце отозвалось болью и в груди вспыхнули эмоции.

— Спасибо, — только и смогла выдавить я. И мы двинулись дальше.

Вечер продолжался, неясные очертания дорогой одежды, пьянящая похвала. Я забыла о своей боли, нежась во внимании и перемещаясь от одного бурно проявляющего свои эмоции патрона к другому, Тиффа всегда была неподалеку. Ближе к концу вечера Тиффа остановилась и помахала кому-то через всю комнату.

— Он пришел, дорогая. Ты все еще обижена на него? Я могу не подпускать его к тебе, так ты заставишь его страдать.

Я вскинула голову, найдя «его», стоящего у изображения «Плачущей», встречающей всех вновь прибывших в галерею. Уилсон выглядел опрятно и красиво в своем черном фраке. Высокий, красивый, волосы зализаны назад и лишь слегка вились. Я хотела бы запустить в них пальцы и взъерошить упругие кудри. Я тут же отвернулась. Он увидел, как Тиффа машет ему и уже поднял руку, чтобы помахать в ответ, когда заметил рядом с ней меня. Его рука замерла в процессе.

— И он притащил с собой эту безвкусную корову, — простонала Тиффа. — Что это с моим младшим братом? У него отвратительный вкус на женщин. Что ж, теперь мне ясно, что он сделал со вторым билетом. Да уж, он определенно дурак, — последние слова она пробормотала себе под нос. Я не поняла, на кого она указывала. Памела вовсе не была коровой. Или собакой. И вообще даже рядом не стояла с непривлекательностью, как бы мне этого ни хотелось.

— Я поеду, Тиффа. Я ведь уже достаточно потрепалась и расстелилась? — весело сказала я, собираясь уйти.

— Нет! Блу! Что, ради всего святого, происходит с тобой и моим глупым братцем? Это же твоя большая ночь!

— И она была чудесной. Но сейчас у меня нет желания общаться с Уилсоном. Перед тем, как я приехала, между нами произошла не очень приятная ситуация. И я не хочу находиться рядом с ним.

— Мисс Ичхоук! — Мистер Вэйн подошел ко мне справа, а за ним маленький азиат. — Мисс Ичхоук, — мистер Вэйн выставил руку, представляя своего спутника, — это мистер Юн Чен, — маленький мужчина слегка кивнул. — Он заинтригован вашими работами и умоляет о пояснении.

Стоящую рядом со мной Тиффу почти трясло. Должно быть, это был кто-то важный. Как его зовут? Внезапно я почувствовала себя так, словно с моей головы сняли верхнюю часть, и она сдулась как воздушный шарик. Должна ли я тоже кивнуть? Тиффа кивнула. А я повторила за ней.

— Рада познакомиться, — пробормотала я, ничего не понимая.

— Мистер Чен особенно заинтересовался работой под названием «Виолончель», — улыбнулся мистер Вэйн, снисходительно посмотрев на мистера Чена.

Мистер Чен. Вот, как его зовут. Не так уж трудно запомнить. Краем глаза я заметила приближение Уилсона с Памелой, которую тот держал под руку. Я наступила Тиффе на ногу, возможно, сильнее, чем следовало бы. Тиффа слегка вздохнула и поспешила занять мистера Чанга (?) беседой. Я повернулась к мистеру Вэйну, он осторожно склонил голову и зашептал мне на ухо, уводя в сторону. Это было очень хорошо, так как он увел меня от Уилсона.

— Мистер Чен (Чен!) пекинский магнат. Один из тех китов, которому мы стремимся оказать внимание всякий раз, когда он приезжает в город. Он считает себя знатоком искусства. И если ему понравятся ваши работы, и он будет думать, что вы будущая мировая звезда, он купит столько ваших работ, сколько сможет.

— Он купит их все? — спросила я, стараясь не завизжать, как ребенок.

— К огорчению мистера Чена, все они уже проданы, — улыбнулся мне мистер Вэйн.

— Все? — пораженно прошептала я.

— Да, все до единой.

***

Парадный пиджак Уилсона был переброшен через перила, галстук ослаблен и болтался в растрёпанных кудрях. Несколько верхних пуговиц рубашки были расстегнуты, сам он тяжело опустился на ступеньки, уперев локти в колени и сцепив руки перед собой. Я увидела его за стеклянными дверьми, на мгновение задумавшись, что такого он может сказать, чтобы я его простила. Он задел меня слишком сильно, и я никак не могла выбросить его слова из головы. Они сверкали в неоновом свете, непрестанно жужжа в моем мозгу.

Этой ночью меня поздравляли, награждали и даже обожали. Но именно слова Уилсона прочно засели в моей голове. Пекинский магнат, имя которого я, похоже, никогда не смогу запомнить, заказал пять отдельных работ и вручил мне чек в $5000. Второй чек с той же суммой я должна была получить, когда скульптуры будут готовы, Шеффилд позволит мне забрать все комиссионные. Эта ночь принесла мне успех, на котором я смогу построить свое будущее. Успех, о котором я не осмеливалась даже мечтать. Но из-за Уилсона у меня всю ночь щемило сердце и болел живот.

Когда я открыла входную дверь, он встал. Я бросила ключи в сумочку и пошла к своей двери, не замечая его. После выставки я несколько часов колесила по городу. Впервые со времен моего переезда мне не хотелось возвращаться в Пемберли.

— Блу.

Мне снова пришлось выудить ключ от своей двери. Плавно. Мои руки дрожали, и я усмехнулась, взглянув на них. Я не стану дрожать! Я не покажу ему свою слабость.

— Блу. — Это был просто шепот, но я вздрогнула, несмотря на дрожащие руки и разбитое сердце. Затем он приблизился и склонил свою голову к моей. Я не подняла головы, уставившись на дверной замок.

— Я беспокоился о тебе.

— Зачем? — тихо ответила я. Ключ попал в замок, и я с благодарностью повернула ручку. — Разве Тиффа не сказала тебе? Я была самой востребованной девочкой по вызову на мероприятии. Они наняли меня, чтобы ублажать мистера Юн-Юна.

Я захлопала ресницами. На самом деле даже не смотря на него, толкнула дверь и вошла в узкий коридор своей квартиры.

Уилсон отшатнулся, словно я выстрелила в него. А затем он прижал меня к стене, и захлопнул дверь с такой силой, что наша с Джимми фотография зашаталась и со звоном упала на пол. Руки Уилсона обхватили мою голову, он прильнул ко мне, его губы дрожали.

— Прекрати. Прекрати это. Это не смешно, Блу. Это ненормально. Мне хочется открыть охоту на этого чертового мистера Чена, как бы его ни звали…

— А разве не об этом ты подумал, когда я уходила сегодня вечером? — перебила я. — Что я вышла на охоту?

— Почему ты ничего мне не сказала? — выдавил он в неверии. — Черт подери, я так гордился. Это было восхитительно. Все они. А ты ничего мне не сказала. И позволила мне повести себя, как конченный мудак.

— Я позволила? Я приоделась, а ты… ты оскорбил меня и намекнул, что я выгляжу как… как шлюха. — Я навалилась на него, яростно отталкивая прочь, испытывая потребность в глотке воздуха и не желая демонстрировать перед ним свою слабость. Но он не отступил, вместо этого он заключил мое лицо в свои ладони и заставил меня посмотреть на него. Конечно же, я тут же отвела взгляд.

— Я испугался. — Я смотрела на его рот, стараясь сфокусироваться на том, что он говорил мне раньше. Я напомнила себе о его отвращении, его презрении. Но его губы были так близко. И он был так близко. Его дыхание было сладким, и я ощутила дрожь внизу живота.