Преобладающая страсть. том 2

Ведь это была всего лишь ссора. Мы можем преодолеть ее, если пожелаем».

Стюард поставил напитки на поднос, расположенный между ними в ручке кресла. Ник пригубил свое виски и встретился взглядом с Валери, которая отвернулась от окна, чтобы взять свой бокал с вином.

– Тебе следует присутствовать на планерке «Взрыва» на этой неделе, – сказал он обыденным тоном, словно между ними ничего не случилось, будто продолжая прерванную беседу. – Там ты сможешь выбрать, какой из проектов тебе по вкусу. Каждый репортер обычно работает над двумя-тремя темами одновременно.

– Я не репортер «Взрыва».

– Лез полагает, что ты могла им быть; мы говорили с ним о том, чтобы увеличить число репортеров еще на одного. Окончательное решение за ним и продюсером; если хочешь, можешь попробовать.

Валери задумчиво посмотрела в бокал с вином.

– Спасибо, – сказала она спокойно. – Какие проекты они обсуждают?

– Различные, и столько, что на все у нас не хватает времени.

Ник почувствовал, как спало висевшее между ними напряжение. Возможно, она также как и он искала примирения; раз так, значит и это желание у них обоюдно, как перед этим они делили поровну свои ощущения во Флоренции. Они будут избегать разговоров о Скатигере – этот вопрос она должна будет решить с Лезом – и обсудят вместо этого другую работу, которую ей предстоит выполнять в РαН: у них было еще кое-что общее. Он ощутил внезапный прилив радости и счастья. В конце концов, все еще могло быть хорошо.

– Какие? – повторила она, и Ник понял, что на мгновение отключился, погрузившись в свои мысли.

Он начал говорить о замыслах работников «Взрыва», режиссера, Леза, еженедельно сводимых в толстую папку и передаваемых в отдел исследований. Во время обеда, за бутылкой вина они обсуждали политиков, представителей шоу-бизнеса, должностных лиц многонациональных корпораций, торговцев оружием, издателей – короче всех тех, кто мог представлять собой нечто большее, чем отражалось в их общественном имидже.

– Мне хотелось бы поработать над некоторыми из тем, – сказала Валери, когда стюард принес очередную порцию кофе. – У меня на примете есть тема, в которой я особенно заинтересована. Мне хотелось бы сделать программу о Лили Грейс.

– Лили, – задумчиво проговорил Ник. – Сумеем ли мы что-то новое сказать о ней, когда почти каждый продюсер в Америке, что-нибудь да сказал о евангелистах-телепроповедниках?

– Полагаю, она может оказаться совершенно иной. Она интересует меня тем, что не укладывается в ней ни в одну из категорий телепроповедников. Я почти ничего не знаю о ней, но не думаю, чтобы она сознательно была частью чего-то греховного, нечестного или преступного. В Лили есть нечто большее, но что именно, я хотела бы выяснить.

– Ты знакома с ней?

– Встречалась пару раз. Она удивительно молода, искренна и… чиста. Вряд ли через нее мы узнаем что-либо новое о телепроповедниках, чего бы о них не знали другие. Все сосредоточили внимание на коррупции.

– Тогда в чем же суть материалов?

Ник ожидал, что она начнет защищаться, как раньше, когда он высказал сомнение в отношении Скатигеры.

– Не знаю, – просто ответила Валери. На этот раз в ее голосе не было настороженности; только спокойное раздумие. – Я только учусь думать о материале в целом, а не как о потрясающей идее. Некоторое время назад я была в Грейсвилле, это поистине огромное предприятие. Фактически оно кажется безграничным, но все это до тех пор, пока люди присылают деньги; очевидно, огромные суммы. Мне хотелось бы разузнать об этом подробнее, особенно о том, как тратятся эти средства. Я не могу представить, что Лили такая же, как семейка Беккеров; тут что-то другое.

– Ты сказала, что не считаешь, что она участвует в происходящем. Полагаешь, что ее используют?

Валери думала над этим.

– Не знаю. Мне она показалась самостоятельной личностью. Но если она…

– Тогда Сибилла использует ее, – сказал он, видя ее колебания. – В таком случае Сибилла причастна к Грейсвиллю.

– Она отрицала свое участие.

– Знаю. Но между тем, что говорит Сибилла, и правдой очень часто бывает огромное расстояние. Если она принимает участие в Грейсвилле, тогда может получиться материал, далеко выходящий за рамки религии. Сибилла никогда не проявляла заметного беспокойства о состоянии человеческих душ.

– Да, но об этом думает Лили.

– Возможно. А ты уверена, что хочешь заняться этой темой? От Сибиллы не будет никакого содействия; она будет считать тебя врагом.

– Только в том случае, если она использует Грейсвилль в своих интересах, а у меня нет никаких доказательств или оснований так полагать. Я гораздо больше заинтересована в Лили; она представляется мне символом того, каким должен быть проповедник: быть лучше, чем то, что есть сейчас. Думаю, что может получиться потрясающая программа.

– Вдруг случится так, что в итоге пострадает Лили?

– Ты строишь догадки. Я же сказала, что верю в ее честность.

– Тем не менее, это не ответ на мой вопрос.

Валери колебалась.

– Если бы пришлось выбирать, то я считаю, что это важная программа, и стала бы ее делать.

– А если ты обнаружишь, что Сибилла занимается темными делами? К примеру, использует Грейсвилль, как ты сказала, в своих интересах?

Она пристально посмотрела на него.

– Важно разобраться до конца. Не для того, чтобы причинить боль Сибилле, – это было бы низко – а потому, что я делаю нечто важное. Во всяком случае, я считаю, что Сибилла действительно заинтересована в Лили; я думаю, ей нравится, чтобы кто-то молодой и впечатлительный зависел от нее, – Валери нерешительно замолкла. – Не знаю, куда это приведет, Ник. Но мне хотелось бы дойти до конца!

– Что ж, по-моему, об этом стоит подумать. Мы с Лезом обсудим это.

Ник взял ее руку легко и естественно, чувствуя облегчение от общения с ней, совершенно забыв, что после бурного разговора по пути из Сиены собирался вести себя осторожно. Какой-то миг рука Валери была безответной, затем ее пальцы вплелись в его, и он ощутил прилив радости. Между ними сохранялась еще напряженность, но главное – в них жила обоюдная готовность перешагнуть через фортификационные сооружения. И если они найдут способ и дальше делить друг с другом важнейшие события своих жизней…

– И еще, – сказал он, – если Лез согласится и ты примешься за полномасштабное изучение Лили Грейс и Грейсвилля, я хотел бы работать над этим репортажем вместе с тобой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Торжественное открытие Грейс Отеля было назначено на июль; рабочие вели последние отделочные работы, когда Валери и София во второй раз приехали в Грейсвилль. Магазины, вытянувшиеся вдоль Мейн Стрит, были почти завершены, их стеклянные фасады отражали солнечные лучи; сквозь стекла виднелись рабочие, которые красили, монтировали полки, прилавки с компьютерными кассовыми аппаратами. Вдоль улицы высились столбы для освещения, выполненные в старинном стиле, и афишные тумбы; вокруг виднелись газоны с зеленой травой, посадки цветов и кустов; рабочие монтировали щиты для рекламы. На некотором удалении виднелись ряды будущих жилых домов, находившихся в разной стадии завершенности; один ряд был почти полностью закончен.

– «Маррач Констракшн», – прочитала София на борту одного из проезжавших мимо них трейлеров. – Интересно, кто владеет этой компанией.

Она взглянула вдоль улицы на другие трейлеры с тем же названием на бортах.

– Строительство такого города – настоящая золотая жила. Мистеру Маррачу, кем бы он ни был, крупно повезло.

Валери записала имя в блокнот. Они двинулись вдоль Мейн Стрит и вошли в здание отеля. Пока они шли по холлу, рабочие не обращали на них никакого внимания, затем они прошли в столовую, а потом по лестнице в мезонин. Повсюду красили стены: в залах для совещаний, административных помещениях.

– Что мы здесь ищем? – спросила София.