Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

От проницательного выражения на красивом лице Руна я растаяла, мое сердце выстукивало в ритме стаккато. Перекатившись на бок, лицом к нему, я провела рукой по его щеке и прошептала:

— Я тоже люблю тебя.

Рун закрыл глаза, как будто ему было необходимо услышать эти слова больше, чем сделать следующий вдох. Он навис надо мной, его рот захватил мой. Я водила руками по его сильной спине и сквозь его длинные волосы. Руки Руна переместились на мои бока, затем освободили меня от остатков одежды и сбросили ее на пол к остальной.

Я задержала дыхание, когда Рун возвышался надо мной. Задержала дыхание, когда он встретился с моим взглядом и спросил:

— Ты уверена, Поппимин?

Не в состоянии сдержать улыбку я ответила:

— Больше чем в чем-либо в своей жизни.

Я закрыла глаза, когда Рун снова поцеловал меня, его руки исследовали мое тело — все когда-то знакомые части. И я делала то же самое. С каждым прикосновением и поцелуем моя нервозность исчезала, пока не остались только Поппи и Рун — не было начало нас и конца.

Воздух вокруг нас стал сгущаться и теплеть, чем больше мы целовались, пока, наконец, Рун не завис надо мной. Не разрывая зрительного контакта, он снова сделал меня своей.

Мое тело наполнилось жизнью и светом, когда мы стали одним целым. Мое сердце было настолько переполнено любовью, что я боялась, что в нем не хватит места для всего счастья.

Я обнимала его, когда мы вернулись на Землю, крепко держа его в своих объятиях. Рун уткнулся головой в изгиб моей шеи, его кожа была теплой и сверкала от пота.

Я держала глаза закрытыми, не желая разрушать этот момент. Идеальный момент. В конце концов, Рун поднял голову. Видя уязвимость в выражении его лица, я нежно его поцеловала. Так же нежно, как он делал меня своей. Так же нежно, как он обращался с моим хрупким сердцем.

Его руки заключили мою голову в колыбель, держа меня в безопасности. Когда я разорвала свой поцелуй, то встретилась с его влюбленным взглядом и прошептала:

— Поцелуй номер восемьсот двадцать. С моим руном в самый изумительный день в моей жизни. После того как мы занялись любовью... мое сердце почти взорвалось.

Дыхание Руна застряло в горле. После финального краткого поцелуя, он перекатился, оказавшись рядом со мной, и обнял меня.

Я закрыла глаза и задремала. Но я ощутила, как Рун поцеловал меня в макушку и встал с кровати. Когда дверь за ним закрылась, я проморгалась в темной комнате, уловив звук, как открылась дверь на террасу.

Убрав одеяло в сторону, я надела халат, который висел на спинке двери и тапочки, которые аккуратно стояли на полу. Когда прошла через комнату, я улыбалась, все еще ощущая его запах на своей коже.

Оказавшись в гостиной, я направилась к двери наружу, но резко остановилась на полпути. Потому что через широкое окно я могла видеть Руна на полу, как он сидит на коленях. Разваливаясь на части.

Казалось, будто мое сердце физически разрывалось надвое, когда я наблюдала за ним, сидящим на этом холодном воздухе, одетом в одни джинсы. Слезы текли из его глаз, пока его спина дрожала от боли, сотрясающей тело.

Слезы заволокли мое видение, когда я уставилась на него. Моего Руна. Такого сломленного и одинокого, когда он сидел в слегка падающем снеге.

— Рун, малыш, — прошептала я сама себе, когда заставила ноги двигаться к двери, заставила руки повернуть дверную ручку и приказала сердцу быть сильным, несмотря на горе, вызванное этой сценой.

Под моими ногами хрустел тонкий слой снега. Казалось, Рун не слышал. Но я слышала его. Слышала его рваное дыхание. Но что еще хуже, я слышала его мучительные рыдания. Я слышала боль, которая накрыла его. Видела это в том, как он склонился вперед, ладони были прижаты к полу под ним.

Будучи не в состоянии сдержать свои рыдания, я бросилась вперед и обняла его. Его голая кожа была холодной. Казалось, не замечая холода, Рун рухнул на мои колени; его длинное широкое туловище нашло комфорт в моих объятиях.

И он сломался. Рун полностью развалился на части: поток слез катился по его щеке, хриплое дыхание вырывалось клубами пара, попадая в холодный воздух.

Я раскачивалась вперед-назад, прижимая его ближе.

— Ш-ш-ш, — успокаивала я, пытаясь дышать сквозь собственную боль. Мне было больно, потому что я видела своего любимого мальчика в таком состоянии. Больно от осознания, что меня скоро не станет, тем не менее, желая отказаться от возвращения домой всем сердцем.

Я должна прийти к соглашению с моей угасающей жизнью. Сейчас я хотела бороться, чтобы остаться с Руном, за Руна, даже понимая, что это было бесполезно.

Я не контролировала свою судьбу.

— Рун, — прошептала я, мои слезы терялись в длинных прядях его волос у меня на коленях.

Рун поднял голову, его выражение было опустошенным, и он хрипло спросил:

— Почему? Почему я должен потерять тебя? — Он покачал головой, и его лицо исказилось от боли. — Потому что я не могу, Поппимин. Я не могу наблюдать, как ты угасаешь. Я не могу вынести мысль, что тебя не будет со мной остаток наших жизней. — Он задыхался рыданием, но смог проговорить: — Как можно разрушить такую любовь, как у нас? Как тебя могут забрать так рано?

— Я не знаю, малыш, — прошептала я, отведя взгляд в сторону в попытке сдерживаться. Огни Нью-Йорка сверкали перед моими глазами. Я прогоняла горе, которое привносили эти вопросы.

— Просто так вышло, Рун, — сказала я печально. — Нет определенной причины, почему я. Почему не я? Никто не заслуживает этого, тем не менее я... — я остановилась, но смогла добавить: — я обязана верить, что на это есть важная причина, иначе на меня обрушится боль, оставив все, что я люблю, позади. — Я втянула глоток воздуха и сказала: — Оставить тебя, особенно после сегодня. Особенно после того, как мы занимались любовью.

Рун уставился в мои глаза полные слез. Немного вернув самообладание, он встал на ноги и поднял меня в свои руки. Я была рада, потому что была слишком слаба двигаться, и не была уверена, смогу ли стоять на холодном влажном полу, если попытаюсь.

Обняв Руна за шею, я положила голову ему на грудь и закрыла глаза, когда он внес меня внутрь и назад к кровати. Убрав одеяло, он положил меня под него, улегся возле меня и обнял меня за талию. Мы были повернуты лицом к лицу.

Глаза Руна были красными, волосы влажными от снега, а кожа покрыта пятнышками от глубокой печали. Подняв руку, я провела ею по его лицу. Его кожа была холодной.

Рун повернул лицо к моей ладони.

— Когда ты стояла на сцене сегодня, я понимал, что ты прощаешься. И я... — его голос затих, но он откашлялся и продолжил. — Все это стало реальным, — его глаза остекленели от новых слез. — Я осознал, что это, правда, произойдет. — Рун взял мою руку и прижал к своей груди, крепко сжав ее. — И я не мог дышать. Я не мог дышать, пытаясь представить жизнь без тебя. Я уже раз пытался, но вышло не очень хорошо. Но... но, по крайней мере, ты была жива там, где-то вдалеке. Скоро... скоро... — он прервался, когда слезы полились из глаз. Рун отвернул голову от моего взгляда.

Я положила ладонь на его щеку, он моргнул.

— Тебе страшно, Поппимин? Потому что я в ужасе. Я в ужасе от того, как, черт побери, жизнь будет выглядеть без тебя.

Я сделала паузу. Я по-настоящему задумалась над его вопросом. И позволила себе почувствовать правду. Позволила себе быть честной.

— Рун, я не боюсь умирать, — я наклонила голову, и боль, которая не беспокоила меня прежде, внезапно заполнила все мое существо. Я позволила своей голове упасть к его и прошептала: — Но с момента, как я вернула тебя, с момента, как мое сердце восстановило свой ритм — в унисон с твоим — я начала чувствовать то, чего не было прежде. Я молюсь о большем количестве времени, чтобы я смогла прожить еще больше дней в твоих объятиях. Я молюсь о большем количестве минут, чтобы ты мог подарить мне больше поцелуев. — Сделав такой нужный и долгий вдох, я добавила: — Но хуже всего, я начала чувствовать страх.