Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

Любовь, которая не знала границ.

Тип любви, вдохновляющий писать музыку, которая живет потом на протяжении веков.

Любовь, которую нужно ощущать, понимать и дорожить ею.

Когда Рун отстранился и посмотрел мне в глаза, я знала, что этот поцелуй будет написан на розовом бумажном сердце с большим благоговением, чем прежние.

Восемьсот девяностый поцелуй, который изменил все. Поцелуй, который доказал, что широкоплечий, длинноволосый мальчик из Норвегии и немного странная девчушка из южного штата смогли найти любовь, которая может конкурировать с великими.

Это показывало, что любовь была настолько живучей, чтобы позволить половинке твоего сердце познать, что он или она был обожаем. Каждую минуту каждого дня. Эта любовь была нежностью в самой чистой форме.

Рун глубоко вдохнул, затем прошептал:

— Прямо сейчас у меня нет слов... ни на одном из языков.

Я слабо улыбнулась в ответ. Потому что у меня тоже их не было.

Тишина была идеальной — лучше, чем слова.

Взяв Руна за руку, я повела его по проходу и затем в фойе. Холодный порыв февральского нью-йоркского ветра был долгожданным облегчением от жары здания. Наш лимузин ждал у обочины, должно быть, Рун позвонил водителю.

Мы скользнули на заднее сиденье. Водитель втянулся в движение и Рун притянул меня к своему боку. Я охотно прижалась, вдыхая свежий запах от его блейзера. С каждым поворотом лимузина мое сердце ускоряло бег. Когда мы прибыли к отелю, я взяла Руна за руку и повела внутрь.

По дороге сюда не было произнесено ни одного слова, ни одного звука не было издано, когда лифт достиг верха. Звук открытия электронного замка ключ-картой прозвучал как гром в тихом коридоре. Я открыла дверь, мои каблуки цокали по деревянном полу, и прошла через гостиную.

Без слов, я вошла в спальню, только оглянувшись убедиться, что Рун следуют за мной. Он стоял в дверном проеме, наблюдая мой уход.

Мы не смотрели друг на друга, и, нуждаясь в нем больше чем в воздухе, я медленно подняла голову. Я хотела его. Нуждалась в нем.

Я любила его.

Я наблюдала, как Рун глубоко вдохнул, затем сделал шаг ко мне. Он осторожно шел туда, где я ждала. Взяв меня за руку, его прикосновение послало вспышки света и любви через мое тело.

Глаза Руна были темными, почти черными, его расширенные зрачки заслонил синий. Его потребность была такой же сильной, как и моя, его любовь была доказана, как и полное доверие.

Спокойствие затопило меня через край, как реку. Я впустила его и повела Руна в спальню, закрыв за нами дверь. Атмосфера сгущалась между нами. Напряженный, оценивающий взгляд Руна следил за каждым моим движением.

Зная, что полностью завладела его вниманием, я выпустила его руку и сделала шаг назад. Подняв свои дрожащие пальцы, я начала расстегивать огромные пуговицы на пальто, наши с Руном взгляды не отрывались друг от друга, когда я распахнула пальто и медленно сбросила его на пол.

Взгляд Руна становился все интенсивнее, пока он наблюдал, его пальцы сжимались и разжимались по бокам.

Я сняла обувь, мои голые ступни погрузились в мягкий ворс ковра. Сделав успокаивающий вдох, я ступила по ковру туда, где Рун ждал меня. Когда я остановилась перед ним, то подняла тяжелые веки, когда чувства усилили натиск на меня.

Широкая грудь Руна поднималась и опадала, облегающая белая футболка под его блейзером демонстрировала накачанную грудь. Тепло прилило к моим щекам, и я положила ладони на его грудь. Рун стоял неподвижно, пока мои теплые руки касались его. Затем, не отрывая от него взгляда, я подняла руки к его плечам, освобождая его от блейзера. Он упал на пол к его ногам.

Я три раза вдохнула, пытаясь контролировать нервозность, которая прошла через меня. Рун оставался полностью неподвижным, позволяя мне продолжать исследование; я провела руками по его животу, вверх к его рукам и взяла его руку в свою. Подняв наши соединенные руки к своему рту в движении таком знакомом для нас обоих, я поцеловала наши переплетенные пальцы.

— Вот как должно было быть всегда, — сказала я, глядя на наши руки.

Рун сглотнул и кивнул головой в безмолвном согласии.

Я отступила и повела нас дальше к кровати. Покрывало было отброшено назад, очевидно, не заправлено горничными. И чем ближе я была к кровати, тем больше нервозность оседала, и покой накрывал меня. Потому что вот как должно быть. Ничто, никто не сказал бы, что это неправильно.

Остановившись у края кровати, я освободила наши ладони. Одержимая желанием я взялась за край футболки Руна и медленно стянула ее у него над головой. Помогая мне, Рун бросил футболку на пол, оставшись стоять с голым торсом.

Рун спал так каждую ночь, но воздух между нами был электрически заряжен, и из-за того, как он сегодня заставил меня чувствовать себя благодаря сюрпризу, это казалось по-другому.

Все было по-другому.

Пронзительно.

Но это были мы.

Подняв руки, я прижала ладони к его коже и провела пальцами по пикам и долинам его пресса. Кожа Руна была теплой под моим прикосновением, его учащенное дыхание с шипением выходило через слегка приоткрытые губы.

Когда мои пальцы исследовали его широкую грудь, я наклонилась вперед и прижалась в поцелуе над его сердцем. Оно билось как крылья колибри.

— Ты идеальный, Рун Кристиансен, — прошептала я.

Рун поднял ладонь, запустив пальцы мне в волосы. Он наклонил мою голову, я держала взгляд опущенным до последней секунды, когда наконец подняла глаза и встретилась с его кристально-голубым взглядом. Его глаза сверкали от слез.

Полные губы Руна приоткрылись, и он прошептал:

— Jeg elsker deg (прим. перев. норв. Я люблю тебя)

Он любил меня.

Я кивнула, давая знак, что услышала его. Но мой голос был украден, происходящим моментом. Драгоценностью его прикосновений. Я сделала шаг назад, Рун следил за каждым моим движением.

Я так и хотела.

Подняв руку к плечу, я справилась с нервозностью и опустила лямку по руке. Дыхание Руна стало поверхностным, когда я опустила другую лямку, шелк платья лужицей растекся у моих ног. Я заставила руки остаться по бокам, большая часть моего тела была открыта мальчику, которого я любила сильнее всего в этом мире.

Я была обнаженной, демонстрируя шрамы, которые получила в течение двух лет. Показывая себя — девочку, которую он всегда знал и боевые шрамы из решительного боя.

Рун осмотрел меня взглядом сверху донизу. Но в его глазах не было отвращения, в нем я видела только чистейшее сияние любви. Я видела только желание и нужду, и прежде всего... его сердце было открыто.

Только для моего взора.

Как всегда.

Рун подходил ближе и ближе, пока его теплая грудь не прижалась к моей. Прикосновением, будто перышком, он заправил мои волосы за ухо и затем провел пальцем по моей голой груди и к боку.

Мои ресницы затрепетали от этого прикосновения. По коже поползли мурашки. Запах мятного дыхания Руна заполнил мои ноздри, когда он наклонился и провел мягкими губами по моей шее, оставляя нежные поцелуи на открытых участках кожи.

Я держалась за его сильные плечи, удерживая себя на полу.

— Поппимин, — прошептал хрипло Рун, когда его рот коснулся моего уха.

Глубоко вдохнув, я прошептала:

— Займись со мной любовью, Рун.

Рун замер на мгновение, затем, сдвинувшись, пока его лицо не парило над моим, он кратко посмотрел мне в глаза, прежде чем его губы коснулись моих. Этот поцелуй был приятным, как этот вечер, нежным, как его прикосновение. Поцелуй был другим — это было обещание, клятва Руна быть нежным... его клятва любить меня так, как я любила его.

Сильные руки Руна лежали на основании моей шеи, пока его рот порхал над моим. Затем, когда у меня перехватило дыхание, он перемесил руки мне на талию и осторожно поднял меня на кровать.

Моя спина коснулась мягкого матраса, и я наблюдала с центра кровати, как Рун избавился от остатков одежды, не отрывая взгляда от меня, и залез на кровать рядом со мной.