Сторож сестре моей. Книга 2

Насколько изменилось его поведение? Относится ли он к ней по-прежнему с тем уважением, какое, она надеялась, он питал к ней вначале? Уважает ли он кого-нибудь? Вероятно, нет. Он может публично высмеивать Марлен, почти доводя ее до слез, а потом вдруг ни с того ни с сего сказать или сделать нечто такое, отчего бедная женщина проникалась уверенностью, что он Леонардо да Винчи.

Луиза заверила Даги, что его не уволят до тех пор, пока она руководит компанией. Она сформулировала свою мысль немного иначе, не столь откровенно, но Даги уловил главный смысл и ушел приободрившийся и довольный, так как считал, как и все остальные, что она будет руководить компанией до конца своих дней и даже после смерти позаботится, чтобы он и другие старые сотрудники компании были защищены от всяких неожиданностей.

Только она сама, Норрис и адвокаты знали, что часы неумолимо идут вперед, и в следующем десятилетии, теперь уже через три года, в 1991 году, когда Кику исполнится тридцать, он станет полновластным президентом компании «Луиза Тауэрс» и обретет право уволить любого, и даже ее!

Поскольку секретом владел столь узкий круг лиц, ни капли информации не просочилось наружу, и Кик до сих пор понятия не имел, что уготовано ему в будущем. Адвокаты согласились, что в настоящее время нет необходимости ставить его в известность, вероятно потому, что понимали, как и она сама: не было человека, находившегося под влиянием Дестины больше, чем наивный, доверчивый Кик, работавший в компании всего пятый год. Также никто не говорил Кику, что Бенедикт настаивал на том, чтобы он в течение пяти лет проработал в каждом отделе, прежде чем его смогут порекомендовать на руководящую должность в «Луизе Тауэрс». Итак, к тому моменту, когда наступит срок, установленный Бенедиктом, Кик будет работать в компании почти десять лет, до тонкостей изучив дело на практике; в отличие от Фионы, работа давалась ему легко, и он явно получал от нее удовольствие.

«Прямо как Чарльз», — сказала однажды Марлен. Луиза знала, что гримаса боли, исказившая ее лицо, не осталась незамеченной; и это был второй раз, когда ее знаменитая маска дала трещину. Впервые она потеряла самообладание в тот день, когда Генри Дэвидсон с сожалением признался, что в завещании Бенедикта нет ни одной лазейки. «Железно, — сказал он, на мгновение тоже утратив свою собственную ледяную сдержанность. — Ваш муж продумал все до последней запятой».

Как будет относиться к ней Кик, когда наступит момент сообщить ему, что в день своего тридцатилетия он станет главным боссом? Вспомнит ли он, как она наставляла его, помогала все долгие годы его ученичества? Будет ли он по-прежнему обращаться к ней за советом или отправит ее на пастбище, как отработавшую свое конягу?

Как всегда, когда ее мысли устремлялись в этом направлении, Луиза заставляла себя работать. Перед ней лежал аккуратно отпечатанный список звонков, на которые она должна ответить, в том числе и от Фионы с подтверждением, что придет сегодня на ленч. Да, вот он, в списке назначенных встреч. От этого Луиза не почувствовала себя лучше.

Тем не менее она была приятно удивлена, какой стройной и элегантной выглядела Фиона в сдержанном костюме от Билли Бласса, когда девушка приехала в «Цирк», опоздав на пятнадцать минут.

В точности, как мать, подумала Луиза, когда, не потрудившись извиниться за опоздание, небрежно поцеловав воздух у ее щеки, Фиона немедленно приступила к делу, послужившему поводом для ленча.

— Ты читала несколько месяцев назад о том, что «Эвери» финансирует капитальное клиническое исследование, чтобы поддержать новое открытие, средство против старения — очередная заявка на АК-3…

Заговорив, Фиона резко откинула голову. Луиза похолодела. Сбоку, на шее у Фионы, обычно прикрытой волосами, отчетливо виднелся след любовного укуса. Воспоминания болезненно кольнули ее. Она наклонила голову и стала искать в сумке темные очки. Фиона, захлебываясь от переполнявших ее эмоций, ничего не заметила.

— Мы постоянно слышим, что «Эвери» вкладывает деньги в это новое направление медицины, но я случайно узнала от одного своего знакомого, который занимает очень важный пост, что АК-3 очень сильный препарат, который способен вызвать опасный для здоровья побочный эффект, если пользоваться им бесконтрольно. «Эвери» хочет представить его как лучшее средство для удаления морщин, а затем увязать АК-3 с продукцией «Наташи». — Фиона говорила с нараставшим возбуждением. — Мы должны составить план действий. Мы должны каким-то образом доказать, что применение этого лекарства опасно. Иначе «Наташа» нас уничтожит.

— Откуда у тебя эта информация? — резко спросила Луиза.

— Я лучше не скажу.

— Тогда я лучше не поверю тебе.

Позже в тот же день Луиза пересказала их беседу Кику.

— Фиона обсуждала с тобой АК-3?

— Да, ее слова довольно разумны, — ответил Кик, обороняясь. — Очевидно, в интересах «Эвери» так упорствовать со средством против старения. Женщины всего мира будут во весь голос требовать лекарство, и в этой связи бизнес «Наташи» тоже не пострадает.

— Я не думаю, что нам стоит вмешиваться в это дело тем или иным образом. Зелен виноград. Я не намерена иметь ничего общего с «составлением плана действий». Потребуются месяцы или даже годы, прежде чем Комиссия по контролю получит ясную картину. Честно, я шокирована, что у Фионы язык повернулся предложить подобную вещь. Поживем — увидим.

Словно непослушный ребенок, Фиона раскачивалась в кресле, обхватив себя руками.

— Мне надоело, что Луиза одна принимает решения в компании, надоело слышать от нее: «Я не намерена…»

Ее утрированное подражание произношению Луизы вызвало у Кика смех раньше, чем он успел спохватиться.

— Она настолько старомодна со всеми своими чешскими снадобьями и лосьонами, которые приходится наносить и носить часами и неделями ждать результата. Это не то, что нужно современным женщинам.

— А что им нужно?

— Быстрый результат. Отшелушивающие кремы, наподобие тех, что у «Наташи», продаются нарасхват — долой старую кожу, да здравствует новая.

— Звучит, как сказка из «Тысячи и одной ночи», шоу-бизнес и нечто в этом духе, — лаконично заметил Кик.

— Косметический бизнес — это шоу-бизнес, должен быть развлечением, весельем, а не вечно дезинфицирующей, модной и питательной дрянью. Эдди говорит…

— Кто такой Эдди?

Фиона состроила рожицу брату.

— Мой друг. Человек, который знает, что делается вокруг. — Она с вызовом уставилась на него. — Пора нам действовать заодно, брат, и действовать, как подобает настоящим Тауэрсам. Пора нам показать, кто есть кто в «Луизе Тауэрс». Конечно, ты должен принимать решения. Давай устроим дворцовый переворот и займем трон.

Хотя Фиона шутила, Кик узнал этот блеск в ее глазах. Он не предвещал ничего хорошего.

Кристина услышала скрип ступеней и быстро спрятала письмо под матрац. Папа шпионил за ней в эти дни больше, чем когда-либо. Уже достаточно плохо жить, зная, что и стены имеют уши, но теперь даже в кругу своей семьи она не могла побыть наедине с собой.

Она открыла дверь, но за ней никого не было. Снизу доносились два знакомых голоса, ссорившихся между собой, и кашель: это ее бабушка, хромая по кухне, жаловалась, что вечно приходится кормить троих, когда еды на одного едва хватает, а ее отец огрызался и кашлял, наполняя кухню клубами дыма от сигареты без фильтра, которую он всегда держал в уголке рта или в руке.