Цена желания

– Ну, не с другим же мужчиной, Лиска? Разговор получается странным. Время идет. – Алиса снова замолчала. Вадиму не понравилась пауза в разговоре.

– Я очень хочу тебя увидеть, – наконец сказала она. – Но мне было бы гораздо приятнее, если бы ты приехал ко мне. Я так промерзла по дороге домой. Мама заканчивает готовить ужин, а она у меня – кулинарка. Не пора ли оценить ее способности? Как тебе такой вариант?

– Кажется, я уже отвечал однажды на твое приглашение. Я тронут, но не сейчас, прошу тебя. Меньше всего я думаю о добротном ужине. Я хочу тебя, понимаешь, только тебя. Я уже на нашей квартире. Сижу за скромно накрытым столом и жду твоего появления, чтобы открыть шампанское и зажечь две свечи. Их свет будет неярким, трепещущим, но нам его будет достаточно. – Вадим откровенно лгал, закрыв глаза. Он понимал, что рано или поздно Алиса захочет познакомить его со своей семьей, но сегодня он не был готов к этому. Белову не было стыдно за ложь. С некоторых пор он делал это так часто, что потерял счет и перестал воспринимать сказанное, как провинность. Он просчитал, что успеет до появления Алисы сделать покупки в ближайшем магазине и встретить ее с обещанными свечами и легким ужином. – Приезжай. Время летит.

– А куда нам спешить? В конце концов, мы можем остаться на ночь. Мои родители поймут меня правильно. Твои, надеюсь, тоже? Или ты снова будешь украдкой смотреть на часы? Я не могу этого видеть. Ты словно живешь по расписанию, где секс со мной стоит в определенной графе. – Алиса говорила достаточно громко, задыхаясь от волнения. – Что ты скажешь на это?

– Ты, как школьница, хочешь приключений. Их было мало в твоей жизни? Какие ночевки? Спать на чужом диване, проснуться и пить чай из чужих чашек – в этом для тебя романтика? Я принял душ и набрал твой номер в надежде, что не услышу и нотки сомнения. Вместо ожидаемого ответа я слышу какие-то обвинения, нападки. Оказывается, я ошибся. Неожиданность не всегда бывает приятной, да? Ты не скучала. На самом деле, ты только говоришь это, стараясь выглядеть счастливой влюбленной. Я не нужен тебе. Тебе вообще никто не нужен. Я не из тех, кто ревнует к прошлому и будущему. Я не из тех, кто навязывает свое общество! Я живу сегодня, сейчас и желаю знать, на что могу рассчитывать!

Белов не мог потом объяснить себе, почему решил продолжать разговор в таком резком тоне. Он вдруг разозлился на себя за то, что сам больше всего на свете хотел сейчас сжимать в объятиях Алису, вдыхать запах ее кожи, предвкушать восторг от взаимного наслаждения. А она томно, без энтузиазма отвечает, расставляет ему ловушки и явно не настроена покидать теплую квартиру ради нескольких минут блаженства.

– Что за истерика?! Не говори со мной в таком тоне. – Голос Алисы был полон негодования. Теперь ей хотелось встретиться с ним только затем, чтобы дать понять – с нею такие отношения невозможны. Она не позволит ему давить на нее. – Это нечестно! Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя. В отличие от тебя я говорила об этом сотни раз. Скажи хоть один раз ты. Вадим, тебе стыдно произносить такие простые слова лицом к лицу? Мои глаза сейчас не смотрят на тебя, ты можешь придать своему лицу любое выражение. Ну же, скажи, если можешь! Покажи, что я тебе нужна!

Белов понял, что, сам того не желая, спровоцировал ссору. Он не был готов к ней. А признание в любви ничего не изменит. Недоверие рано или поздно просочится в их отношения. Вадим огорчился, поняв с сожалением, что планируемый вечер при свечах однозначно срывается. Летит под откос прекрасная программа, да еще с перспективой обид, игры в молчание, выяснение, кто любит крепче. Что на них нашло? Наверное, пришло время Алисе выпустить коготки в ответ на его попытку окончательно подчинить ее. Он переиграл, но назад хода нет.

– Если я не сделал этого раньше, не стану делать и сейчас. Это глупо, Алиса. Зачем тебе это вдруг понадобилось? Ты поверишь словам больше, чем доводам рассудка? Ты в чем-то сомневаешься?

– Я не понимаю тебя. Откуда столько грубости? Как просто ответить – любишь или нет?!

– Ты приедешь? – глухо спросил Вадим.

– И это твой ответ? – Алиса едва сдерживала подступившие слезы.

– Ты приедешь, черт тебя подери? – Вадим кричал, вскочив с кресла. Он потерял контроль над собой и метался по кабинету, как загнанный зверь. Он понимал, что делает все наоборот, что с Алисой нельзя так, но остановиться уже не мог. В нем проснулся взбешенный собственным бессилием, задавленный эгоизмом и вседозволенностью истерик. – Я хочу тебя видеть и все!

В трубке послышались размеренные гудки – Алиса молча положила трубку. Вадим почувствовал, как ноги подогнулись, и он резко опустился в кресло. Дрожащей рукой положил трубку на место: «Все кончено, – подумал Белов, нервно закуривая. Он жадно курил одну сигарету за другой, подавляя в себе желание сразу перезвонить и извиниться. – Она не простит меня сейчас – она слишком огорчена. Пройдет немного времени и, когда она остынет, я сделаю шаг к примирению. Конечно, сделаю, ведь, на самом деле, она во всем права. Эта женщина нужна мне вот так, немедленно, а она мечтает о чем-то другом. Смогу ли я ей чтонибудь обещать?»

Белов выключил компьютер, опустил жалюзи, оделся и вышел из уже темного кабинета в освещенную приемную. Потом несколько минут шел по коридору, спускался по лестницам, попрощался с охранниками и вышел из здания. Ему хотелось остановить такси и попросить водителя отвезти его в ближайший бар. Но по опыту Вадим знал, что проблему так не решить, а новые получить легко. Поэтому он прошел по оживленной улице к ближайшей станции метро и спустился вниз по гладким, очищенным от снега ступенькам. Он пытался не думать о том, что произошло. Он не мог определить свои ощущения – это было что-то на грани истерики маленького ребенка, у которого отняли любимую игрушку.

Алиса стояла возле телефона, не трогаясь с места. Когда Софья Львовна вышла из гостиной, на нее смотрела побледневшая дочь, по лицу ее текли слезы.

– Что случилось, Лялечка? – Она обняла дочь, тело которой била мелкая дрожь. – Милая моя, что у вас произошло? Все перемелется, не расстраивайся, прошу тебя.

– Я не нужна ему. Марина права. Она права – я не знаю, что со мною происходит, – всхлипывая, сказала Алиса. – Я ничего не понимаю. Я так несчастна, почему, мама, почему?

– Неправда, не говори так. В любви не бывает все гладко. Нужно уметь достойно переживать трудные дни. Хочешь поговорить об этом?

– Нет, спасибо. Пока я не смогу найти нужных слов. Я выбита из колеи, я раздавлена.

– Пойми, милая, соединяются два человека, со своими характерами, своими принципами. Не может быть все гладко. Нет трагедии, идет нормальный процесс. Ты должна только прислушиваться к внутреннему голосу. Он никогда не обманет. – Софья Львовна старалась быть убедительной. Она гладила дочку по шелковистым волосам, чувствуя, как сжимается сердце от боли. Ее девочку обидели, явно незаслуженно, иначе она не была бы настолько подавлена. – Пойди прими ванну, а я пока закончу с ужином. Папа обещал не задерживаться. Давай, милая, не будем огорчать папу своими заплаканными глазами. И помни, я всегда готова тебя выслушать.

– Спасибо, я знаю. – Алиса медленно поплелась в ванную. Единственное, что она поняла – Марина не зря так нервничала при любом упоминании о Вадиме. Никогда раньше она так не вела себя. Она что-то знает и скрывает или более реально смотрит на жизнь своими не затуманенными любовью глазами. Алиса решила, что обязательно извинится перед ней. Сейчас ей казалось ужасным, что она так разговаривала с подругой. Столько грубостей, незаслуженных обвинений.

«Бедная Маришка, столько вынесла от меня. Она, должно быть, страдает все это время, а я держу марку и прохожу мимо нее с гордо поднятой головой. Какая же я дрянь… Простит ли она меня?» – Алиса подумала, что в этот момент она осталась и без подруги, и без любимого. Все, что было дорого, казалось безвозвратно потерянным. Эта ситуация совершенно ей не нравилась, она лишала ее покоя, смысла существования. Два человека, которым она доверяла, сейчас были словно на другом берегу и к ним невероятно трудно переправиться.