Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство

— Нет. — Я улыбнулась, и глаза снова защипало. — Хорошо, что ты сказала, что чувствуешь. Было бы неприятно, если бы ты решила промолчать.

— Даже если я злюсь на тебя и на папу?

Вот, значит, в чем дело. Она сопротивляется судьбе точно так же, как мы с Натаном.

— Особенно если ты сердита на нас. Мы твои родители. Мы семья. Кому, если не нам с папой, ты можешь рассказать о своих чувствах?

Брук улыбнулась, ее лицо просветлело, точно показалось солнце.

— Я тебя люблю, мама.

— И я тебя люблю, Брук Янг.

Я вернулась из гаража с полными руками коробок и оберточной бумаги и услышала звонок в дверь. Сердце у меня подпрыгнуло, и я подумала: «Натан». Потом я посмотрела на часы и поняла, что это невозможно. Пятнадцать минут девятого — в два часа ночи муж еще сидел в аэропорту. Он не успел бы добраться сюда.

Пригладив волосы, я отперла замок и одновременно провела пальцами под глазами, чтобы проверить, не потекла ли тушь. Открыла дверь и застыла на пороге.

Мама.

Мама и Рэй.

Я не могла сказать ни слова. Не могла двинуться. Просто стояла в дверях и смотрела на нее. Мы столько лет не виделись. Как минимум десять.

— Привет, Тэмми, — сказала она.

— Тэйлор, — поправила я, подумав, что мама еще больше стала походить на Эли Макгроу. Когда я была маленькой, люди оборачивались, когда видели маму в магазине или на улице. Неоднократно к ней подходили и просили автограф. Никто не верил, что она не Эли Макгроу.

Мама согласно кивнула:

— Извини.

Я смотрела на нее и на Рэя, по-прежнему не в силах собраться с мыслями. Мама заметила мое замешательство. Прежде она никогда у нас не бывала.

— Мы приехали, чтобы помочь вам с переездом, — сообщила она таким тоном, как будто это самая естественная вещь на свете. Моя мать, с которой я не виделась и не общалась много лет.

Я не знала, что и делать: то ли захлопнуть дверь у нее перед носом, то ли принять помощь, но внезапно прошлое огромной черной пропастью легло между нами.

Мама нас бросила. Ушла. Стала жить по своему вкусу, предоставив бывшему мужу и детям бороться с проблемами, которые обрушивала на них судьба. Я прикрыла дверь, чтобы она не могла заглянуть в дом, и решила, что черта с два ее впущу.

— Я не…

— Натан позвонил мне. Сказал, что не может прилететь. Аэропорт закрыт, а он очень беспокоится из-за того, что вы остались без помощи… — Голос у мамы оборвался, и она засунула руку в карман вылинявших джинсов.

Я молча смотрела на нее. Каштановые волосы испещрены седыми прядками, но по-прежнему густые и длинные — темными каскадами рассыпались по плечам. Мама очень стройна для своего возраста, на ней мальчишеская клетчатая рубашка, которая обтягивает грудь и плечи. А ведь ей пятьдесят семь. Не будь она моей матерью, я бы сказала, что она прекрасно выглядит. Но это моя мать, и я вычеркнула ее из своей жизни по причинам, которые известны нам обеим.

— Я умею укладывать вещи, Тэйлор, — негромко добавила она. — По крайней мере разреши помочь вам в том, что мне под силу.

— Ладно. — Не хочется говорить резкости, особенно сейчас. Последние несколько месяцев дались мне очень тяжело. Я чувствовала себя так, как будто потеряла все и вся.

Но это…

Внутренний голос заставил мое сердце сжаться. Я открыла дверь и шагнула в сторону.

— Заходи. Девочки будут очень рады тебя видеть.

— Спасибо, — торжественно проговорила мама.

Я мельком посмотрела на Рэя. До сих пор я видела его только дважды, и оба раза мы не разговаривали. Рэй похож на актера Сэма Элиота из «Маски». Высокий, стройный, с густыми седыми волосами почти до плеч и длинными усами. Не сомневаюсь, у него полно татуировок. Просто мне никогда не доводилось их видеть.

Рэй кивнул:

— Тэйлор…

У меня даже не было сил изобразить улыбку. Рэй — наименее любимый мною человек на свете. Мне так много в нем не нравится, что я даже не знаю, с чего начать. Моя мать сбежала с ним, он профессиональный шофер, игрок, драчун и сидел в тюрьме…

И женился на моей маме.

Не успев еще отбыть срок.

Не знаю, что сильнее меня беспокоит — что моя мать сбежала с ним, что Рэй дальнобойщик или что он сидел.

Но теперь они оба у меня дома, и я закрыла за ними дверь, успев заметить огромный грузовик на подъездной дорожке.

— Ничего себе, — пробормотала я.

Рэй посмотрел на меня через плечо.

— Твоя мать сказала, что у тебя большой дом. Наверное, прорва вещей.

Мне вдруг стало стыдно.

— Спасибо, — неловко произнесла я.

Он слегка кивнул.

Знакомить девочек с бабушкой и ее мужем было нелегко, но, в конце концов, все в моей жизни сейчас сложно. К счастью, дочери были шокированы куда менее, чем я. Разумеется, им любопытно, они в восторге от гостей и прыгали по гостиной, рассказывая гостям забавные случаи из жизни. Примерно через час я прервала поток воспоминаний и сказала, что пора взяться за работу. Веселью конец.

Мама укладывала вещи в столовой, где стоит высокий сервант со стеклянными дверцами, который мы с Натаном купили в Ирландии, на седьмую годовщину брака, когда наведались в огромный антикварный магазин в Раткиле. Шкаф красного дерева набит фарфором и хрусталем, на каждой полке гораздо больше посуды, чем нам нужно. Этот сервант — одна из тех вещей, которые я вынуждена оставить и по которым буду скучать. Я уже пожалела, что не выпросила его обратно у Моники.

Рэй в комнате Джеммы разбирал кровать. Две другие он уже отнес по частям в машину.

Я пыталась отсоединить стереосистему, когда мимо проходила мама, неся груду коробок. Увидев, как я, прикусив губу, тщетно орудую плоскогубцами и отверткой, она спокойно сказала:

— Пусть этим займется Рэй, он разбирается в таких вещах.

— Ладно. — Я с облегчением оставила инструменты и посмотрела ей вслед, а потом встала и оправила футболку. Мне жарко, и я не в духе, а ведь еще даже не перевалило за полдень. Осталось много вещей, и на сборы уйдет целая вечность. Во мне росла паника, что-то стискивало горло.

Я уже собиралась подняться наверх, в спальню, чтобы упаковать одежду из гардеробов, но сначала зашла в столовую, где работала мама. Опустив голову, так что длинные волосы свешивались по сторонам лица, она осторожно заворачивала предмет за предметом в толстый слой бумаги, а потом укладывала в коробку.

Мама, конечно, знала, что я стою и наблюдаю, но ничего не говорила, полностью сосредоточившись на своем занятии.

— Я думала, ты живешь в Санта-Розе, — сказала я.

Она осторожно укладывала завернутый в бумагу бокал.

— Да.

Я скрестила руки на груди, ощущая крайнее беспокойство.

— Когда Натан тебе позвонил?

— Вчера, в четыре.

— Отсюда до Санта-Розы одиннадцать часов езды, мама, и то если без остановок.

— Рэй ехал всю ночь.

Я рассматривала мамин затылок и испытывала странные чувства — такие сильные, что буквально подгибались колени. В голове осталась лишь одна мысль: я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

А ты нас бросила.

Ты нас бросила. Меня и Сисси.

Мне хотелось спросить, отчего Лоренс, ее первый любовник, или Рэй оказались для нее важнее, чем мы с сестрой.

Хотелось спросить, почему она не смогла подождать с разрывом пять — десять лет, чтобы мы с Сисси успели вырасти и уйти из дому.

А еще, вправду ли она счастливее с Рэем, чем с нами.

Но я ни о чем не спросила. Не смогла. Мама сделала свой выбор. А у нас выбора не было. Ни выбора, ни сил, ни права голоса.

Неудивительно, что я просто помешалась на контроле.

Я стиснула зубы и поднялась по изящной лестнице на второй этаж, исполнившись решимости опустошить наконец детские. Я успела разобрать лишь половину гардероба, когда раздался звонок в дверь. Я открыла очередную картонку, заклеила днище, приделала ручку для переноски и снова полезла в шкаф. Я не спешила вниз, к двери. Это, вероятно, кто-нибудь из подруг моих дочерей — пусть для разнообразия помогут.