Правда (ЛП)

Клэр ступила под мягкие горячие струи. Когда вода ударила по её соскам, девушка вздрогнула и прикрыла их. «Странно, - подумала она. - Почему я настолько чувствительна?» Налив шампунь себе в руку, она быстро вдохнула аромат одеколона Тони. Её следующий вздох был наполнен ароматом цветов.

Клэр покачала головой и стала втирать цветочную пену в свои волосы. У нее слишком богатое воображение. Ей нужно абстрагироваться от Тони. К счастью, у неё есть планы на ужин с Гарри. Он может помочь ей оставить этот мир фантазий и сосредоточиться на реальности. Она хотела рассказать ему про Тони и сногсшибательную новость, что это не он отправил ту коробку. Было что-то ещё … В ыйдя из душа на мягкий коврик, она попыталась вспомнить.

Пока Клэр вытирала кожу, она вспомнила. О бабушке Тони. Она хотела поискать какую-то информацию о Шаррон Роулз … Н о тут внимание Клэр привлекло что-то в зеркале. Куча её грязной одежды. Она подняла топ и свои штаны для занятий йогой. А разве на ней не было белья?

Глава 19

- Самая уникальная черта человека – это способность творить и преодолевать препятствия, терпеть и преобразовывать, любить и быть выше страданий.

Бен Окри

Ранее в 1985 году…

Мария не хотела ни к кому проявлять столько заботы. Тогда почему же она сидит в одной ночной сорочке в три часа утра и наблюдает за дыханием мисс Шаррон? Не похоже, что для всей семьи она является кем-то иным, кроме как простым наемным работником, - а у нее-то абсолютно точно никогда не было собственной семьи.

С ее губ срывались рваные и хриплые вздохи. Если бы только врачи могли остановить эти чёртовы хрипы.

Мария села в кресло в стиле королевы Анны, с высокой спинкой, и обхватила руками колени. Доктор, прибывший в поместье сегодня утром, сказал, что введённое внутривенно лекарство победит инфекцию. Мария же просто надеялась, что мисс Шаррон хватит сил, чтобы выдержать этот бой. Какой толк в сильной армии, если под осадой рушится земля?

У Марии нет медицинской подготовки. Разве не это говорилось ей около сотни раз за последние несколько дней?

Мистер Самюэль и мисс Аманда не скрывали своего мнения, что за больной мисс Шаррон должен ухаживать кто-то более квалифицированный. Они не только выражали своё неудовольствие по поводу отсутствия у Марии соответствующей медицинской квалификации, но и не хотели, чтобы она оставалась с мисс Шаррон наедине, когда та отойдёт в мир иной.

Но, как и во всем, последнее решение было не за ними. Мария останется так долго, как этого захочет Натаниэль Роулз. Он не спорил, а просто заявил:

- Шаррон удобно с Марией. Поэтому она остаётся.

И это не подлежало обсуждению. Но Самюэль с Амандой не пытались скрыть своего неодобрения.

Даже без медицинской подготовки Мария знала, что мисс Шаррон испытывает боль и муки. Всё, что Мария прочитала, указывало на то, что болезнь Альцгеймера непредсказуема. Она могла умереть сегодня или прожить ещё пять лет. Пока Мария наблюдала и прислушивалась, она ощутила потребность помолиться именно за сегодняшний день. Она хотела, чтобы мисс Шаррон продолжала вести не такую жизнь. Но с другой стороны, если она умрёт, что это будет значить для Марии? Это будет означать, что она покинет это поместье и продолжит жить своей жизнью. И хотя такой расклад, без сомнения, осчастливит Самюэля и Аманду, Мария сомневалась насчет Натаниэля. Девушку удивило осознание того, что она действительно скучает по разговорам с этим упрямым стариком.

Мари тихонько хихикнула: старик? По правде говоря, он и правда старик - по крайней мере, намного старше неё. За последние восемнадцать месяцев он стал выглядеть даже старее. Тем не менее, для человека с таким количеством забот, давящих на него, он был невероятно привлекателен. А власть, которой он обладал за пределами этой комнаты, впечатляла. Хотя Мария будет скучать по той стороне Натаниэля Роулза, которую никто больше не видел. Не по тому претенциозному самовлюблённому тирану, заключающему сделки и грубо отдающему приказы. Она будет скучать по привлекательному выдержанному джентльмену, способному сидеть часами и сжимать руку, которая изредка делает то же самое в ответ. По мужчине, который, прислонившись к кровати, обнимает хрупкое тело своей жены и наблюдает за тем, как она спит у него на груди.

- По-моему, я велел тебе отправляться в кровать.

Звук глубокого голоса спугнул её, вернув к реальности. Она повернула залитое слезами лицо к мужчине, который царил в её мыслях.

- Я пыталась, но не смогла уснуть.

- А что, лучше спать в этом кресле?

Мари улыбнулась:

- Нет, но, по крайней мере, я что-то делаю.

Натаниэль пододвинул ещё одно кресло к Марии и, опустившись в него, сжал ее руку.

- Я могу нанять ещё кого-нибудь, чтобы тот дежурил рядом с ней по ночам, а ты могла больше отдыхать.

Мария отвернулась и попыталась сделать вдох, её эмоции были на пределе.

- Вы тоже считаете, что я не в состоянии выполнять свою работу? - В её вопросе прозвучало больше подавленности, чем она вкладывала в него.

- Мари, ты плачешь?

- Нет, - солгала она.

Его сильные пальцы по-прежнему накрывали её.

- Я считаю, что ты более чем способна. Просто думаю, что тебе нужен перерыв. Ты не можешь находиться рядом с ней двадцать четыре часа в сутки.

- А как же насчёт вас?

- А что насчёт меня?

- Вы полночи сидите здесь, а потом работаете весь день. Вам тоже нужно спать.

Он усмехнулся:

- Нужно? Сейчас?

- Конечно. Вы не можете работать в таком напряжении. Я бы посоветовала вам провести какое-то время вне работы или уделить больше времени сну.

Его лукавая улыбка заставила её смутиться. Он над ней посмеивался?

- Ну, ладно! Почему вы улыбаетесь? Вы надо мной смеетесь? - спросила она.

Он попытался спрятать улыбку, промелькнувшую в его тёмных печальных глазах. Но она казалась приятной заменой тому скорбному выражению лица, которое он часто носил, глядя на свою спящую жену.

- Я не смеюсь, мне просто весело.

- Хорошо, пусть будет так. Но вам нужно поспать.

- Не могу припомнить, когда в последний раз кто-то говорил мне, что делать.

Натаниэль откинулся на спинку кресла и посмотрел на свою жену. Мария не ушла спать, а осталась сидеть и позволила ему выговориться. Она не могла забрать его боль. Но, возможно, ему станет намного легче, если он выразит свои мысли. И таким образом боль уменьшится. Натаниэль продолжил:

- Вообще-то помню.

Они больше не смотрели и не касались друг друга. Оба сидели, откинув головы на плюшевые выступающие изголовья кресел и наблюдая за Шаррон.:

- Помните? - напомнила Мари.

- Шаррон была единственным человеком, который мог сказать мне, что я должен делать. - Он усмехнулся. - И как я должен это делать.

После он продолжил описывать любовь своей жизни, её невероятную красоту и стойкую волю.

- Я вернулся домой с войны, когда та ещё не закончилась, но мой срок подошел к концу. Она писала мне, а я - ей. У нас до сих пор где-то в коробке хранятся те самые письма. Я не мог дождаться, чтобы снова её увидеть, услышать её голос и обнять.

Он потянулся вперёд и взял в свои руки хрупкую ладонь жены.

- Мне нужно показать тебе фотографии. Я понимаю, что перед тобой совсем не то, что вижу я. Я по-прежнему вижу полную жизни волевую девушку, к которой спешил домой, чтобы жениться на ней.

Мария ничего не говорила. К слезам, которые она пыталась прятать, прибавились еще эмоции. Она ощущала сильную печаль за мужчину, рассказывающего красивую историю своей любви - ту самую, что имела жестокий печальный конец.

- Я тебе когда-нибудь рассказывал, что её семья меня не одобряла?

В это было сложно поверить. Ведь Натаниэль Роулз был уважаемым бизнесменом.

- Нет. Но почему?

- Ну что тут можно сказать? Сначала я не понравился её отцу. - И с усмешкой добавил: - Поверь мне, эти чувства были взаимны. Но основная причина заключалась в том, что у них были деньги. Не много, но они жили в достатке. А у меня за душой не было ни гроша. Он не верил, что я смогу обеспечить его дочь всем, к чему она привыкла.