Спасенное сердце (ЛП)

— Брат. Она Окаянная. Откровение пророка Давида говорило, что ей нужен старейшина, который направит ее на путь спасения. Барт Мика старейшина. Ты должен позволить ему взять на себя эту роль.

Мой отец, брат Люк и брат Мика смотрели на меня с любопытством, и я видела, что брат Иуда был обеспокоен задержкой ответа пророка Каина.

Иуда прошипел что-то на ухо Пророку и тот посмотрел на меня, затем опустил взгляд. В конце концов он махнул рукой брату Мике.

— Согласен, Мика. Ей необходимо очищение. Ты станешь ее наставником.

Брат Мика вздохнул с благодарностью. Когда он посмотрел на меня, то улыбнулся.

— Спасибо, господин. Я посвящу все свое время ее спасению.

Мои ноги подогнулись, а голова закружилась. Нет! Брат Мика продолжит начатое братом Ноем. Брат Мика будет моим наставником. Он может силой взять меня для Дани Господней... Нет, нет! Я не могла... Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался.

Страх овладел мной, и я попыталась бежать, но отец и брат Лука крепко держали меня.

— Нет! Пожалуйста! — умоляла я.

Внезапно передо мной возник пророк Каин.

— Достаточно! — приказал он, затем сделал глубокий вдох, из-за чего мой крик застрял в горле. — Сейчас ты возвращаешься к своему народу, Далила. Ты не хочешь, чтобы твоя душа была спасена? Это единственный способ. Ты не понимаешь этого?

Когда я смотрела на Пророка Каина, то видела искренность и веру в его глазах.

— Пророк Каин, не потворствуйте ей. Ее внутренний дьявол пытается вас соблазнить, — сказал мой отец, и мне казалось, будто меня ударили ножом в спину. Пророк Каин поднял руку, чтобы остановить его протест.

— Ну, так что? — давил пророк Каин. — Ты хочешь продолжить жить с испорченной душой или хочешь присоединиться к Господу? Освободиться от своего греха, статуса искусительницы и быть свободной?

Выдохнув, я кивнула. Потому что на самом деле хотела этого. Я хотела сделать что угодно, чтобы освободить свою душу. Я хотела, чтобы мужчины хотели меня, а не мою внешность. Мое сердце распирало, когда я думала о своем самом большом желании... чтобы Кай любил меня, не светлые волосы, глаза и мой рот... Я хотела, чтобы он желал меня без чарующего заклинания, под которым он был.

— Да, — прошептала я пророку Каину. — Я желаю, чтобы моя порожденная Сатаной душа была спасена.

Порок Каин кивнул, триумф плескался в его карих глазах.

— Значит, ты должна вести себя как женщина. Ты должна быть покорной, кроткой и послушной. И ты должна соблюдать наставления брата Мики и стремиться избавиться от греха Сатаны.

***

Ничего подобного я и не представляла. Люди и здания были разбросаны повсюду. Высокие сооружения, фермы и дома были повсюду. В поле зрения.

Община Пророка Давида была маленькой деревней, Новый Сион был огромным городом.

Если старейшины и ученики пророка Давида были гвардией, то тысячи людей, которые бдели на границах Нового Сиона, были армией.

Стало очевидно, что место, в котором я выросла, было в прошлом. Очень организованный и очень богатый Новый Сион возвысил моих людей.

Пророк Каин готовил избранных Богом к апокалипсису.

Когда брат Лука и мой отец пронесли меня через линию деревьев к общине, место загудело. Люди, высокие и низкие, толстые и худые, молодые и старые, стояли и смотрели на меня, разинув рты, прищурив глаза, пока меня тащили.

Шепотки из их ртов уносил ветер и доносил до моих ушей.

— Смотрите! Окаянная! Я слышал истории, но не видел ни одну во плоти.

Матери сдерживали своих сыновей подростков.

— Не смотри ей в глаза, сын. Она соблазнит тебя. Она отдаст твою душу Сатане, после того как соблазнит тебя своим взглядом.

Старые члены общины сердито смотрели на меня, протягивая руки к небу, чтобы спасти мою душу. Все это время пророк Каин шел рядом со мной, гордясь своей поимкой, благословляя своих последователей, улыбаясь, когда они прислуживали и бросались к его ногам. Они молились Богу, распростершись на земле.

Вспомнив свой старый дом, меня наполнило чувство пустоты. Я была в замешательстве. Вот чего я всегда хотела: быть со своими людьми и спастись от врожденного проклятия соблазнительницы. Я хотела жить в общине, подальше от грешного мира, подальше от жителей Сатаны, оккупировавших землю. И я хотела жить под твердой рукой пророка Господня. Я хотела быть спасенной, к тому времени как настанет конец дней, чтобы Бог принял меня в свои объятия, и жить под его боком на Небесах.

Но я проходила мимо своих людей, — которые смотрели на меня с отвращением или даже презренным страхом, — и чувствовала себя чужаком, иноземкой на этой священной земле. Я осознала, что во внешнем мире меня никогда ни к чему не принуждали. Никто не хотел меня изменить, они хотели, чтобы я была счастлива: Кай, Мэй, Стикс, АК, Ковбой, Хаш и даже Викинг. Они хотели, чтобы я чувствовала себя там как дома. Все это время я думала, что они пытались испортить меня. Сейчас часть меня подвергала сомнению мои ранее незыблемые убеждения.

Я никогда не чувствовала себя настолько одинокой как сейчас. Никогда не была в таком замешательстве. Я хотела вернуться к своему народу и Пророку, но сейчас, находясь здесь, я желала оказаться в объятиях моего Кая. И это была печальная правда. Я думала об этом разрушительно красивом, готовым защищать, но тем не менее грешном мужчине, как о своем собственном. Он взял кусок моей испорченной души... моего сердца... и сделала себя частью меня. Он был в каждой моей клеточке, моем сознании. Он просто был частью меня.

Опечалившись, я опустила голову, но не могла избавиться от этих мыслей и не желала больше видеть неодобрительные взгляды своих людей, поэтому уставилась на длинную, зеленую траву под своими ногами, пока эта зеленая трава не превратилась в серый булыжник, пока этот булыжник не превратился в деревянный пол моих новых покоев.

Брат Лука и отец неожиданно остановились в скудно обставленной комнатушке и бросили меня на кровать. Я ударилась о матрас и попыталась сесть, показывая свое почтение старейшинам.

Подняв свой тяжелый взгляд, я увидела, что отец и брат Лука смотрели на меня. Они стояли бок о бок, оба значительно постарели. У обоих седые волосы, морщины на лицах, которых не было, когда я была ребенком. Они оба набрали вес. В глазах отца был легкий молочный оттенок, затмившую бывшую там прежде синеву.

Брат Лука покачал головой и положил руку на плечо моего отца.

— Ну, Исайя, мы не могли оказаться более правы. Эта... эта блудница несомненно Окаянная. Огромные глаза, роскошный рот. Она чересчур соблазнительна. В действительности, я борюсь с желанием соединиться с ней, пока мы говорим.

Испуганный крик сорвался с моих губ, и я отползла подальше на кровати.

Брат Лука покачал головой и выругался.

— Я должен уйти, пока не поддался, — все, что он сказал, прежде чем вышел за дверь и закрыл ее за собой.

Мой отец все еще пялился на меня, и я не могла ничего поделать, но думала обо всех тех разах, когда он пробирался ко мне в кровать, когда я еще была ребенком, обнимал меня и гладил мою кожу. Не могла не думать о том, как он усаживал меня к себе на колени, запирая всех моих братьев и сестер в другой комнате, и водил руками по моим волосам. И я не могла не думать о том времени, когда он сказал мне мыться с ним в ванне, где брал мои руки и...

Я взглянула на отца, и волна гнева охватила меня. Он приподнял брови, очевидно, заметив смену выражения, когда я прошептала:

— Какой отец заставит свою шестилетнюю дочь трогать его... интимные части? Какой отец будет распутно гладить свою дочь?

Отец выпучил свои глаза и вся краска отлила от его лица.

— Как ты смеешь? — прошипел он, но я покачала головой, молясь, чтобы слезы, скопившиеся в уголках моих глаз, не полились по щекам.

— Как. Ты. Смеешь! — я повторила его слова с силой в голосе, которую не ожидала. — Ты превратил чистые отношения в грязные. То, что ты делал со мной, было неправильным и нечистым!