По вине Аполлона

— О нет, только не наш дом. Понимаете, сэр, за сегодняшний день на нас обрушилось слишком много горя.

Натаниэль отвел офицера в сторону.

— Отец молодой леди, Мортимер Пратвелл, погиб совсем недавно при пожаре в центре города.

Офицер, нахмурившись, провел рукой по песочного цвета волосам.

— Весьма сожалею, мисс Пратвелл. — Приблизившись к Пруденс, он протянул ей свой сухой носовой платок. — Возьмите, мисс нельзя допустить, чтобы слезы испортили ваше очаровательное личико.

— Я… нельзя? — Пруденс посмотрела на него и заморгала своими шелковистыми ресницами, пытаясь смахнуть слезы.

— Конечно, нельзя, — он улыбнулся улыбкой, которая укротила бы тигра. — Сказать откровенно, вы самая прелестная девушка, которую я встретил после того, как началось это ужасное землетрясение. А может и за всю мою жизнь.

Пруденс улыбнулась в ответ, вытирая глаза.

— Должна сказать вам, сэр, что если бы все офицеры армии США были такими сладкоречивыми, вам бы никогда не пришлось сражаться с врагами, вы бы с легкостью уговорили их прекратить военные действия.

Офицер опять улыбнулся, покраснев до корней волос.

— Я с удовольствием лично помогу вам и вашей семье, мисс Пратвелл, выехать из города. Вам есть куда поехать?

Пруденс уставилась в пол, покусывая нижнюю губу.

— Да нет, ничего в голову не приходит.

— В таком случае, — предложил офицер, — вас могут принять мои родители. Я не сказал вам, что у них ранчо к югу от Монтеррея? Обширные пастбища, пара сотен голов скота, большая гасьенда, в которой хватит места для всей вашей семьи.

— Вы слишком добры, — ответила Пруденс дрожащим голосом.

Офицер предложил ей руку, которую девушка охотно приняла.

— Не беспокойтесь ни о чем, дорогая леди. Я лично прослежу, чтобы о вас хорошо позаботились, — заверил он ее, и они направились к выходу. — Я не сказал вам, что срок моей службы истекает через шесть месяцев?

Мы с Натаниэлем обменялись понимающим взглядом.

— Думаю, у Пруденс все будет в порядке, — заметила я.

— Да, она умеет замечательно приспосабливаться к обстоятельствам, — согласился он.

Выполнив взятую на себя миссию, мы попрощались с Пратвеллами и вышли на улицу.

Натаниэль открыл для меня дверцу «Серебряной тени», и в этот момент к нам через улицу подбежал солдат.

— У вас прекрасный автомобиль, сэр, — начал он. — Но у меня есть приказ о конфискации всех подходящих средств передвижения, которые попадутся нам на глаза. Их будут использовать для перевозки пострадавших во время землетрясения.

— Но я член комитета Шмица. Эта машина…

— Теперь это санитарный автомобиль, — солдат вытащил кольт и направил его на Натаниэля.

— Об этом не может быть и речи, — заспорил Натаниэль. — Машина нужна мне, чтобы отвезти домой эту молодую леди.

Домой? Это слово ударило меня как бейсбольный мяч. Неужели Натаниэль и вправду считал свой дом и моим домом тоже, или он сказал это, просто чтобы не вдаваться в объяснения?

— Боюсь, вам и вашей спутнице придется выбираться отсюда каким-то иным образом, — солдат приставил револьвер к груди Натаниэля. — Вы ведь не будете возражать, правда, сэр?

Натаниэль, судя по его виду, был готов сбить солдата с ног, но я потянула его за рукав, мне совсем не хотелось, чтобы он получил пулю в грудь.

— Пусть он забирает машину, — принялась я убеждать Натаниэля. — Раненым она нужнее, чем нам.

— Тейлор, ты сама не знаешь, что говоришь. А что если огонь доберется до Ноб-Хилл раньше, чем мы выберемся отсюда?

— Вылезайте, — приказал солдат, взведя курок.

Не имея выбора, Натаниэль коротко кивнул.

— Хорошо.

Я взяла аппарат и, выпрыгнув из машины, присоединилась к стоявшему на обочине На-таниэлю.

— Это для благого дела, — утешила я его, когда солдат укатил в автомобиле, хотя по лицу Натаниэля было видно, что отказаться от своей драгоценной машины было для него почти так же тяжело, как отослать Викторию.

— Забудь про машину. Скажи лучше, есть ли у нас время, чтобы уйти отсюда до начала пожаров?

Я встретила его взгляд — лоб у него покрылся тревожными морщинами, как покрывается трещинами камень, который долго подвергался атмосферным воздействиям.

— Не знаю, — призналась я, стараясь, чтобы голос не выдал охватившего меня страха, и посмотрела на часы. — Надеюсь, что есть.

Он обнял меня за плечи и прижал к себе и какое-то время мы молча стояли на вершине Ноб-Хилл, глядя на пожары, прокладывающие себе путь наверх из горящего города внизу.

Воздух был сырым и промозглым, и зубы у меня выбивали дробь, пока мы пешком спускались с Ноб-Хилл, обходя трещины в мостовой и груды камней. Вокруг, куда ни кинь взгляд, полыхали пожары, окрашивая ночное небо в оранжевый цвет.

Мы шли мимо обреченных домов, из которых семьи выносили свои пожитки. На углу какой-то улицы мужчина, выпадая из общей картины, играл на расстроенном рояле, стоявшем перед его сгоревшим домом. Вокруг него собралась группа людей в лохмотьях, громко распевавших «Сегодня нас ждет горячее время в нашем старом городе», которая в данных . обстоятельствах звучала откровенно фаталистически. У меня все сжалось внутри при виде этой попытки отгородиться от трагедии, разыгрывавшейся на улицах города.

Оглушительный взрыв потряс воздух.

— Динамит, — еле слышно проговорила я. — Шмиц приказал взрывать дома для создания противопожарной полосы.

— А хуже от этого не станет? — напряженно спросил Натаниэль.

— Я не знаю, — призналась я, стараясь не обращать внимания на разболевшуюся вновь щиколотку. Видимо, растяжение оказалось боле серьезным, чем я считала. — Не могу вспомнить. Думаю, что в некоторых районах эта мера принесла пользу.

Он взял мою руку, и это соединило нас крепче железной цепи. Его тепло переливалось в меня в темноте, как живительный эликсир, пока мы спускались вниз с холма сначала по одной боковой улочке, потом по другой и еще по одной, прокладывая себе путь в жутком лабиринте разрушений. JIo пути мы узнавали новости, и все они были неутешительными. Вся центральная часть города сгорела дотла. Огонь беспрепятственно распространялся вдоль Монтгомери-стрит и Кирни-стрит. В Де-льмонико начался пожар, пламя перекинулось на отель Святого Франциска, мгновенно превратив его в пылающий шар.

Улицы были заполнены беженцами. Лошадь в шорах встала на дыбы, испуганно заржав и едва не раздавив мужчину, пытавшегося вывести ее из горящей конюшни. Я чувствовала себя так, словно меня контузило. Все научные изыскания, проведенные мной при сборе материала для написания диссертации, не подготовили меня к той похожей на ночной кошмар реальности, в которой я жила сейчас, борясь за спасение собственной жизни.

Примерно в час ночи мы наткнулись на сплошную стену огня, тянувшуюся от Маркетстрит до китайского квартала и подступавшую все ближе к Пауэлл-стрит и Ноб-Хилл, и остановились, ошеломленные сюрреалистическим зрелищем. Жар, исходивший от этой адской стены, обжег нам кожу даже на расстоянии в два квартала.

— Здесь нам не пройти, — прокричал На-таниэль, стараясь перекричать рев пламени, и потащил меня прочь от огненной стены. Мы повернулись и побежали, сворачивая то в одну сторону, то в другую, но везде путь нам преграждал огонь, наступавший с трех сторон. Вскоре на нас стали сыпаться искры. Одна попала на рубашку Натаниэлю и та загорелась. Сдержав готовый вырваться крик, я принялась сбивать пламя рукавом. Мне удалось быстро загасить его, но Натаниэль успел все же получить ожог на руке.

— Твоя рука, надо немедленно что-то сделать.

— Сейчас нет времени. Огонь распространяется слишком быстро.

Мы снова побежали, на сей раз в ту сторону, откуда пришли. Я никак не могла выровнять дыхание. Натаниэль стукнул меня по спине, помогая прочистить легкие, и я тут же закашлялась, глотнув густого дыма. В какой-то момент мой берет зацепился за ветку дерева, его сорвало у меня с головы, и волосы свободно рассыпались по плечам. Когда спустя секунду я оглянулась, он уже пылал, загоревшись от попавшей на него искры. Я похолодела от страха, хотя по спине стекали струйки пота от невыносимого жара вокруг. Ужасная мысль овладела мною. Неужели я изменила ход истории затем лишь, чтобы Натаниэль, избежав смерти от руки Феннивика, погиб в огне?