Всё или ничего...(СИ)

— У меня нет, всё обошлось.

— Леван, в твоём Instagram появилась фотография с информацией о том, что съёмки вам пришлось отложить, — сказала Лиза, — Что у вас там случилось?

— Мы снимали сцены на гейзерах и уже возвращались к лагерю. Адель поскользнулась на мокрых камнях и упала вниз с почти двухметровой высоты.

— Отделалась ушибленной ногой, которая перестала болеть уже в Москве, — усмехнулась я, — Ударила локоть и сильно расцарапала правую щеку.

— Вижу, у вас каждый день был с событиями.

Ещё несколько минут в эфире и съёмка прекратилась. Лиза поблагодарила нас за эфир, мы сделали пару фотографий и разъехались.

В квартире у нас был Саша Чест, который пил кофе.

— А ты что тут делаешь? — спросила я, входя в кухню, — Где Ева?

— В комнате одевается, — ответил парень, — Чай будешь?

— Афигеть, — я усмехнулась, — Мне в моём же собственном доме предлагают чай!

— Ну, не хочешь, как хочешь, — улыбнулся Сашка.

Я села на стул, напротив этой наглой морды.

— Куда вы вообще собрались? — спросила я у Евы, вошедшей в кухню.

— Меня заставили шантажом, — ответила девушка, — Всё. Я готова.

— Молодец, рыжая, — улыбнулся Чест, вставая со стула и, отсалютовав мне, он вывел Герц из кухни.

— Дурдом какой-то, — вздохнула я, выходя из комнаты и направляясь в спальню, чтобы переодеться.

Попив чай, я легла спать, потому что устала за сегодняшний день, но среди ночи мне позвонила Ева и попросила забрать её.

Узнав адрес, я, матерясь, оделась и вышла из квартиры, спускаясь вниз. На прохладном воздухе я быстро проснулась и без проблем доехала к парку, в котором забрала рыжую. Она выглядела грустной, а в свете фонаря я разглядела на щеках потёкшую тушь.

— Ты плакала? — спросила я, продолжая вести машину.

— Н-нет, всё нормально.

Вздохнув, я бросила на рыжую быстрый взгляд, а потом снова вернулась к дороге. В квартире Ева сняла куртку и, без слов, ушла в свою комнату, закрывшись изнутри.

Я набрала номер Честа, но он не брал трубку.

— Ладно, я могу подождать и до утра, — прошептала я, бросая сотовый на кресло и ложась в постель.

Утром на лейбл я ехала в ужасном настроении. Ева всю ночь плакала в комнате, но не открывала мне дверь. Из-за этого желание убить Сашу возросло. Если он что-то сделала Еве, я прикончу его на месте, даже не размышляя.

На парковке машины Саши не было и я решила подождать его на улице. Приглушив звук музыки, я опустила окно на половину и прислонилась лбом к рулю. Через двадцать минут на парковку въехала машина Саши, припарковавшись в другом конце парковки.

— О, Адель, привет, — Саша улыбнулся, увидев меня.

Но вместо приветствия получил удар в челюсть и подножку. Прижав парня коленом к земле, я увидела его удивлённый взгляд.

— Ты чего?

— Что ты сделал Еве? — спросила я, не обращая внимания на его вопрос.

— Ничего я ей не делал!

— Не ври! Она позвонила мне ночью, попросила забрать её из парка, а потом всю ночь плакала в комнате, — прошипела я, — Что ты сделал ей?

— Успокойся, истеричка!

Морозов сумел высвободиться и, поднявшись, завернул руку мне за спину. Я вскрикнула, но попыталась пнуть его. Не достала. Давление на руку усилилось и я зашипела от боли.

— Отпусти меня!

— Чтобы ты тут кулаками размахивала? Ещё чего!

— Отпусти меня, придурок, — я дёрнула рукой, — Чё-ё-ёрт… Пусти.

— Пока не объяснишь, какого хрена происходит, никуда я тебя не отпущу, — сказал голос Саши за моей спиной, — Ничего я не делал твоей рыжей идиотке.

— Сам ты идиот! — я снова дёрнулась, из-за чего снова в руке что-то хрустнуло, — Ты мне руку сейчас сломаешь… Скажешь, ничего не делал, да? А почему Евка всю ночь прорыдала? Она даже не пустила меня в свою комнату!

— Откуда я знаю, что взбрело в голову Еве? Мы нормально гуляли, а потом мы встретили какую-то девку, которая стала вешаться мне на шею, и рыжая взбесилась, закатила мне истерику… Орала что-то на французском. Я почти ничего не понял.

— Эй, Морозов, — послышались шаги, а потом к нам подошли Егор с Ксюшей, — Что у вас тут происходит?

— Отпусти меня, — попросила я.

— Извини, конечно, но я не хочу валяться на земле опять.

— Ничего я не буду больше делать! — сказала я, после этого меня отпустили и я потёрла плечо.

— Что у вас тут происходит? — снова спросил Булаткин.

— Ничего, — ответил Саша, уходя с парковки в здание офиса.

— Адель? — Егор повернулся ко мне, — Что произошло?

— Всё нормально, — сказала я, тоже собираясь уйти, но меня схватили за руку, — Что?

— Я спрашиваю: из-за чего Сашка тебе тут руки выворачивает?

— Ксюша, угомони своего подопечного, — сказала я, повернув голову к блондинке, а потом снова посмотрела на Егора, — Булаткин, я ведь сказала, что всё нормально…

Не став ждать ответа, я тоже вошла в здание. Отнесла битмейкеру текст песни, объяснила, что примерно хочется видеть в музыке и сказала, что заеду после того, как закончим съёмку в Comedy Club.

***

— Сегодня у нас в гостях рэп-исполнители продюсерского центра Black Star, — произнёс Гарик Мартиросян, — Вальтер, Пашу, Мот. Я правильно всё сказал?

— Всё правильно, — кивнул Павел Воля, — Вальтера нет, Пашу тоже.

— Нет? — переспросил Гарик, — Мот только пришёл?

— Нет, почему? Мот, Адель, я вижу, сидит, — ответил Павел.

— Адель, — обратился ко мне Гарик.

— Йоу, — я улыбнулась, отзываясь на своё имя.

В это время Павел проделал что-то странное, на что весь зал засмеялся.

— У кого-нибудь есть корвалол? Паш, ты знаешь, чем ты занимаешься на сцене, помимо того, что ты стоишь? — обратился к нему Мартиросян.

— Конечно. Она говорит «йоу», а я реагирую, — сказал Павел.

— Адель, я тяну время, чтобы вы собрались, — обратился ко мне Гарик.

— Мне очень приятно было с вами познакомиться, — улыбнулась я, — Но я передаю микрофон Моту.

— Подождите! Подождите, — ведущие стали останавливать меня.

Я растерялась. На таких юмористических передачах я боюсь что-либо говорить, потому что одно неверное слово и вся фраза будет перековеркана. Хотя я с большим уважением отношусь и к Павле Воле, и к Гарику Мартиросяну.

— Я… Я пою, я не разговариваю, — ответила я, — Я пою.

— Вот, друзья, песня! — улыбнулся Павел.

Все вокруг засмеялись и зааплодировали. Оглядевшись, я наткнулась на взгляд Матвея, в котором были смешинки. А я ведь говорила ему, что не люблю такие шоу. Поняв, что выхода нет, я исполнила отрывок из песни «Невесомая», а зал стал хлопать.

— И классно поёт! — произнёс Гарик, пока я пела.

— И дальше Джиган такой: «Любовь — кровь. Мечта — не та. Я — кто? Ты — где?», — сказал Павел, и вызвал новую волну смеха. Я улыбнулась и перестала петь.

— Поразительное сходство, Паш, — произнёс Мартиросян, — Адель, а почему вы с Black Star начали сотрудничать?

— Mama, beach, — произнесла я, — Mama Black Star…

Из рук у Гарика упали листы бумаги, и он, собирая их, поинтересовался:

— Адель, а вы знаете, что говорите это вслух сейчас?

— Да, конечно, — засмеялась я.

— Почему у него всё из рук падает? — спросил Воля, указывая на Мартиросяна, — Гарик как услышал «чёрная сучка» жениться бежать хотел.

В зале поднялась новая волна смеха, а Мот пнул меня под столом, широко улыбаясь. Наклонившись ко мне, он прошептал:

— Ты там материшься что ли? Прекрати, — ему самому было весело, но, похоже, в роли старшего решил побывать.

— Мот сейчас ей новые словечки нашепчет, и Адель с новой силой станет ругаться, — хмыкнул Павел, улыбаясь.

— Нет, вы что, — я продолжала смеяться, — Я не ругаюсь! И вообще я, кстати, немка.

— Я бы не стал использовать сейчас это слово «кстати», — сказал Гарик, — Оно было очень некстати. Адель, хорошо, а кому вы хотели передать микрофон?

— Матвею, — улыбаясь ответила я, — Мот!

— Матвей тоже артист Black Star…

— Матвей, псевдоним которого «МОТ» уверен, что Матвей это МОТвей, — сказал Воля.