Всё или ничего...(СИ)

В момент ссоры мы с Горозией расходимся в разные стороны: парень уходит влево, а я, сделав пару шагов вправо, падаю на песок.

Когда мы услышали, что Левану предстоит снова лезть в воду, мы попросили перерыв хотя бы десять минут. Чай в меня больше не лез, поэтому я сидела на мокром песке, укутавшись с головой в два пледа и греясь. Через час начнет темнеть, поэтому было решено доснять последний кадр и останавливать съемку до завтрашнего дня.

В этом самом последнем кадре мне предстояло измазаться грязью. Точнее руками, которыми я швыряла мокрый песок, я должна буду вытирать слезы, и таким образом я предстала в роли поросенка. Песок хрустел на моих зубах, нечаянно с порывами ветра попадая в рот, но этот момент переснимали раз за разом, потому что мои дрожащие руки портили кадр. Наконец-то все было отснято, и я повернулась смотреть на Левана, которого снимали на вторую камеру. Задача парня была выпускать пар после нашей ссоры, пиная воду. Горозия находился по колено в воде, обутый в кроссовки. Надеюсь, мы не сляжем с ангиной или, не дай Бог, воспалением? Я вскрикнула, когда рэпер, зацепившись за что-то в воде, упал в нее.

— Стоп! Снято! — Рустам остановил съемку, — Дайте ребятам сухие вещи и горячий чай!

Нас переодели в тех же самых палатках, в которых одевали для съемки. Выпив через силу две кружки чая, я наконец-то стала чувствовать руки. Рядом чихнул Леван и я попросила принести ему таблетки, чтобы не дать разболеться. В итоге пилюли пили мы оба.

Ночевать предстояло в автобусах, потому что переправляться обратно на берег ночью было опасно. Усевшись на сидение в автобусе, в котором включили печку, я накрылась пледом, но заснуть так и не смогла. Меня позвал L’One, который слышал мои шороханья:

— Адель, иди сюда…

Я без лишних слов перешла на два сидения назад, где был Лёва и села на соседнем месте. Парень раскрыл свой плед, намекая, чтобы я легла к нему на грудь.

— Спасибо, — я придвинулась к рэперу, а потом накрыла нас моим пледом, после чего Горозия уложил наверх моего пледа свой.

Стало гораздо теплее. Сейчас мне не был важен комфорт — главное, что я перестала трястись от холода.

Утром нас разбудили в начале шестого. Чтобы взбодриться и отойти ото сна, я подошла к океану и рискнула плеснуть в лицо холодной водой. Взвизгнув, я отскочила от воды. Ледяная!

В стороне засмеялся Сергей, который опять был с камерой.

— Не смешно, — надулась я, — Она дико холодная!

Достав сотовый телефон, я сделала фотографию океана, над которым плыл туман, скрывая то, что было дальше десяти метров от берега.

«Тихий океан… Ужасно холодный с утра, но помогает проснуться. Разница с Москвой в восемь часов: тут сейчас половина шестого, а мы уже на ногах. Съемочной день вчера был до ужаса мокрым и холодным. Надеюсь, сегодня будет теплее?! Совсем скоро ждите новый клип от меня и Левана» — с такой подписью я выставила фото в Insragram, отметив Левана и Рустама Романова.

Сегодняшний съемочный день в основном снимали сцены с Леваном. Он сидел на каком-то камне, потом, бродя по берегу после нашей ссоры, он увидел наши вещи, которые прибило к берегу волнами. Затем мы подошли к пристани на этом берегу океана и досняли сцены того, как мы с Леваном собираемся к путешествию на катере, загружая вещи. В итоге переснимали все заново: поцелуй в губы был заменен поцелуем в щеку, и теперь оператор вел съемочный процесс так, что со стороны казалось, будто это я снимаю все на камеру, держа ее в руках. Около обеда мы поднялись к гейзерам, на которых снимали строки из куплета.

Но возвращаясь опять к берегу, мои мокрые кроссовки соскользнули с гладких камней и я упала почти с двухметровой высоты. Ударившись локтем, я расцарапала правую щеку и упала коленом на какой-то острый камень. Первая медицинская помощь была оказана на месте, когда я, тихонько матерясь и сдерживая слезы от боли в ноге, терпела обработку кровоточащей щеки спиртом, и слушала почитания съемочной группы.

— Продолжим съемки завтра! — сказал Рустам, вставая с камня, на котором сидел рядом со мной, — Идти сможешь?

— Да, — сморшившись, я встала на ноги.

Это был второй съемочный день, и третий день нашего пребывания на Камчатке. Но продолжить снимать следующим утром мы не смогли — мое колено опухло и я не могла даже встать. Медик, входивший в состав группы, снова осмотрел меня и сказал, что сегодня и вообще ближайшие хотя бы два дня мне вообще лучше не вставать. Романов выслушал его, а потом пошел звонить Абрамову, чтобы выпросить еще несколько сьемочных дней. Виктор выслушал его, попросил передать мне выздоравливать и продлили командировку еще на четыре дня.

Когда несколько человек из группы ушли снимать пейзажи для клипа, я попросила Левана помочь мне дойти к океану и мы целый день провели на берегу, просто разговаривая. Сделав кучу снимков, Леван выставил парочку из них. Написав о том, что я получила небольшую травму и из-за этого съемки пришлось отложить, Горозия отправил фото. Внизу стали появляться комментарии, в которых спрашивали, что за травма, желали мне быстрее выздоравливать и спрашивали что за клип мы снимаем.

Вернулась команда, снимавшая пейзаж и стали готовить обед на костре. Леван принес нам еду к берегу, на котором до сих пор сидела я, и подал мне тарелку горячего супа с рыбой.

Мы возобновили разговор. L’One оказался философом, умеющим поддержать любую тему и выссказать собственное мнение. С ним было легко разговаривать. Я сама не заметила, как рассказала парню о том, что меня тревожит, и получила взамен от него советы и заряд энергетики. После общения с Лёвой все проблемы куда-то растворились, оставив лишь приятную легкость. От рэпера буквально лучилась такая доброта и искренность, что все пропитывалось такой атмосферой.

Мне правда стало легче, после разговора с Леваном. Вечером, как и в обед, парень-медик, что-то вколол мне и я смогла уснуть. Следующий день шел долго из-за очередного ливня. И поэтому мы оказались весь день сидящими в автобусах, и лишь под вечер, когда прекратился дождь, мы смогли выйти из машины.

То ли действовали уколы, то ли моя нога просто оправилась после травмы, но я могла уже наступать на нее и не чувствовать такую сильную боль в колене, как вчера. Сказав об этом режиссеру, я получила улыбку в ответ.

Погода на Камчатке очень странная: дождь чередуется с отличными солнечными днями, а иногда может начаться неожиданно, даже если на небе не будет ни тучки. Весь день мы ходили и снова присматривались к природе. Правда, Левану пришлось поддерживать меня, потому что я хромала. Но, думаю, меня просто страховали от нового падения.

— Следует ходить группой, потому что на группу медведи не нападут, — сказал кто-то из съемочной группы.

Услышав о том, что тут могут быть медведи, я попросила Горозию никуда от меня не отходить, на что он лишь засмеялся и согласно кивнул.

Из-за того, что у меня была сильно птцарапана правая щека, приняли решение, что последние кадры будем снимать ночью и с левой стороны, чтобы не показывать в кадре царапину. Дождавшись ночи, нам запалили костер и усадили возле него. Это, наверное, была самая приятная часть съемки, во время которой мы не мокли в холодном океане, а грелись у костра.

Мы с Леваном грели руки, кушали хлеб, парень обнимал меня. Все это сняли без проблем. Потом мы замечаем летящий в небе вертолет и начинаем привлекать к себе внимание, размахивая горящими палками. Когда нас не замечают, я снова включаю девочку-истерику. Бросив факел на песок, я упала на колени. Леван сначала бросается ко мне, а потом подливает в костер бензин. Тут возникла заминка: Леван едва не загорелся сам, потому что не успел быстро отойти от костра. Потушить рукав куртки Лёвы не составило труда, но я предложила не поливать больше костер бензином.

— Все в норме, Адель, — улыбнулся Горозия, который уже надел другую куртку.

Съемка возобновилась, на этот раз все прошло отлично, без происшествий.

На следующее утро сняли сцену того, как нас нашли спасатели и все было снято. Когда раздались аплодисменты, оповещающие об окончании съемок, я перевернулась на песке на спину. Ура! Мы сделали это!