Мужской зигзаг

– Нет, дорогая моя! Так дело не пойдет! – Взяв Джемму за руку, Блейк усадил ее на диван. – Ты что, пренебрегаешь мной?

– С чего ты взял? Просто считаю, что ты недостаточно серьезно относишься к проблеме семьи и брака.

– Ты это серьезно?

– Вполне.

– Та-а-к! – протянул он. – Тогда вот что. Дай слово, что дождешься меня. Я сейчас вернусь. Не убежишь?

– Нет, не убегу…

– Точно?

– Да.

Через пару минут Блейк вернулся.

– Ну раз тебе нужны веские доказательства… – Он помедлил. – На, держи! – Блейк бросил ей на колени бархатную коробочку.

Джемма взяла ее, а Блейк прислонился к притолоке и скрестил на груди руки.

– Ну, что же ты медлишь? – усмехнулся он. – Открой и сразу поймешь, экспромт это был или нет.

Джемма тихо ахнула. На черном бархате красовалось обручальное золотое кольцо с огромным бриллиантом. Она с величайшей осторожностью надела его на безымянный палец левой руки. Кольцо пришлось впору и, как это ни странно, шло ей. Казалось, будто она носила это кольцо со сверкающим бриллиантом вечно.

Джемма вскинула брови, и Блейк прочел в ее взгляде и восторг, и удивление.

– Каюсь! – улыбнулся Блейк. – Взял у тебя из шкатулки колечко, чтобы не промахнуться с размером. И, как вижу, попал.

Джемма неожиданно залилась слезами, а он бросился к ней, опустился перед ней на колени, обхватил руками и с мольбой произнес:

– Прости меня, Джемма, прости меня, мужлана неотесанного. Не так я все делаю! Вульгарный я тип… Но это только внешне, а в душе я романтик. Дай-ка мне колечко, я знаю, что сделаю. Ну-ка, дай кольцо…

– Зачем? – прошептала она. – Я плачу не поэтому.

– Не поэтому?

– Да, не поэтому! Я плачу, потому что счастливее меня нет никого на всем белом свете.

– Джемма, – он потерся подбородком о ее колени, – обещаю тебе… Да нет, торжественно клянусь в том, что ты никогда не пожалеешь, если станешь моей женой. Я… я… брошу весь мир к твоим ногам! Вот что я сделаю…

– Зачем мне весь мир? Мне нужен только ты, – прошептала Джемма.

Блейк поднялся и щелкнул каблуками.

– Вот тебе моя рука! – он протянул ей руку. – Сердце хочешь?

– Хочу…

– Тогда давай я тебя обниму крепко-крепко…

Он обнял ее, прижал к себе.

– Слышишь, как сильно бьется! Слышишь?

– Да.

– Ну вот! Бери его…

Блейк прижался губами к ее рту, а потом приоткрыл свой рот, накрыл им ее трепещущие губы и, раздвинув их своим горячим влажным языком, проник внутрь. Поцелуй получился сладостным, дразнящим и нежным.

Джемма вдруг поняла, что ему, кроме нее, никакая другая женщина не нужна.

Настоящие женщины это всегда чувствуют. Правда, только в том случае, если им попадаются настоящие мужчины. Но это большая редкость… И тут уж ничего не поделаешь: на ложе любви, как и в дикой природе, суровый естественный отбор.

– Джемма, сладкая моя, самая-самая… – Блейк облизывал языком ее губы и тихо шептал заветные слова: – Так хочу тебя любить, так хочу… Чувствуешь? – Обхватив ладонями ее ягодицы, он с силой толкался мощным бугром в низ ее живота. – Чувствуешь?

– Блейк! – Джемма затрепетала. Но тут ей на ум пришла фраза из прочитанного недавно любовного романа, и она прошептала: – Нельзя слишком многого требовать от тела, томимого длительным воздержанием.

– Джемма Адамс, отныне ты моя жена, – сказал он твердо. – Миссис Адамс, прошу вас, обнимите меня покрепче, я понесу вас на ложе любви.

Джемма Адамс… Как часто в юности она произносила эти слова, но и подумать не смела, что такое возможно. И вот наконец заветная мечта сбылась…

Джемма прижалась щекой к его груди. Тук-тук-тук! – стучало его сердце, а у нее пела душа.

Он поднимался по лестнице вместе со своей драгоценной ношей, не торопясь, желая продлить миг предвкушения. Но время не остановишь, и через пару минут они уже лежали в постели.

Луна смотрела в окно, наполняя спальню серебристым сиянием.

Блейк потянулся к лампе на прикроватном столике.

– Нет, нет! Не надо… – прошептала Джемма.

– Не любишь при свете?

– Пусть лучше будет лунный свет, он такой волшебный…

– А ты случайно не колдунья? – тихо засмеялся Блейк.

– Нет, дорогой, я обыкновенная слабая женщина.

– Что ж, слабая женщина, твоя сила в слабости, а моя, знаешь в чем?

– Знаю… – ответила Джемма.

Блейк перевернул ее на спину, быстро раздел, быстро разделся сам.

Она приняла его покорно, потому что он был большой и крепкий, а она – маленькая и мягкая. Что тут скажешь? Мужчина и женщина. Высшее проявление любви… Его сила покорялась слабости, ее слабость оттенялась силой.

Она восторгалась властностью его обладания ею.

А он был горд сознанием удавшегося вторжения – сладостного, бестрепетного и стремительного, хотя потом пришлось напрягаться, чтобы продлить наслаждение.

Но нельзя слишком многого требовать от тела, томимого долгим воздержанием…

Скоро их настиг оргазм.

– Блейк, – шепнула Джемма чуть позже, – я хочу от тебя ребенка.

– Что ты сказала? – Он приподнялся на локте.

Джемма застыла. Неужели он снова поступит точно так же, как десять лет назад?!

Блейк провел ладонью по ее щеке, наклонился и нежно поцеловал.

– Дорогая, я не уверен, что правильно понял тебя, – прошептал он. – Повтори громче, что ты сказала?

– Я хочу от тебя ребенка, – сказала она в полный голос. – Теперь понял?

– Да!

Он целовал ее. Шею, плечи, грудь, округлый живот, низ живота над лобком…

Джемма водила руками у него по спине, крепко прижималась к нему.

Между ног у нее было мокро и скользко, но его пальцы нашли маленький бугорок, набухший и чуткий. Он то нажимал на него, то, слегка касаясь, нежно обводил пальцами.

И вот она, выдохнув его имя, инстинктивно подняла колени и раздвинула ноги.

– Я опять готов, – сказал Блейк. Он вошел в нее напористей, чем прежде. Она то опускалась, то приподнималась… Каждый ритмический удар вдохновлял их все сильнее и сильнее.

Наконец он изверг в нее свое семя. Потом они уснули.

Глава 23

Блейк проснулся первым. Сквозь иней на оконном стекле проглядывала яркая голубизна морозного утра. Он повернулся, чтобы посмотреть, который час, но Джемма, решив спросонья, что Блейк собирается вставать, воспротивилась и закинула на него свои длинные ноги.

Блейк улыбнулся. Последние полчаса он боялся пошевелиться – лишь бы не потревожить ее. Давно пора в туалет – мочевой пузырь скоро лопнет, – но так не хочется нарушать это ни с чем не сравнимое ощущение единства и гармонии. Не хочется, а придется! Помедлив, он все-таки спустил ноги на пол, нашарил шлепанцы…

Когда Блейк вернулся, Джемма лежала с широко распахнутыми глазами и улыбалась. Увидев его в костюме Адама, отодвинулась на самый край, натянула одеяло чуть ли не до подбородка и отвела взгляд.

Ах, ах, какие мы скромницы! – подумал Блейк. И это после сладострастных любовных утех!..

Он хотел было сказать, что подобное жеманство удел молоденьких дурочек, но, увидев, что она зарделась как маков цвет, передумал.

Джемма всегда отличалась стыдливостью. Может быть, кое-кого это свойство женского характера и напрягает, а ему – без разницы, будь она хоть Мессалиной.

Она его возбуждает, а это, пожалуй, основное. И хочет он только ее, и никакую другую. Он вспомнил, как в августе оказался не на высоте с Натали. Никакая другая ему не нужна. Да у него просто не встанет!

Блейк откинул край одеяла. Окинув Джемму с ног до головы плотоядным взглядом, мгновенно почувствовал острое желание ринуться в нее.

– Джемма, посмотри, какой он у меня красавец! – сказал Блейк хриплым шепотом.

– Нет, нет и нет! – замотала она головой.

– Это почему же? – усмехнулся он.

– Мартин услышит…

– Мартин спит и видит сны.

– Нет, Блейк, нет…

– Ну тогда я тебя просто поласкаю, – сказал он, приваливаясь к ней. – Всю-всю…