Зачем нужен муж?

— В точку, — объявляет Джейми, — к этому еще белую накрахмаленную хлопчатобумажную блузку и нитку жемчуга, и дело в шляпе.

— Не забудь все выстирать и выгладить до ее возвращения, — озабоченно говорит Кэролайн. — И не делай таких ошибок, как я в прошлый раз. Ради всего святого, вынь и сохрани все булавки, а потом после стирки приколешь их обратно. Честное слово, она это проверяет.

— И надо будет потом достать пылесос из чуланчика и быстренько пропылесосить ковер, — добавляю я в волнении. — Вы же ее знаете. Она заметит следы.

— У нас есть чуланчик? — удивляется Джейми.

— Да. Под лестницей. Ты знаешь, мы там держим новогодние украшения.

Через десять минут я полностью снаряжена и с набитым чемоданом выхожу из бездонной гардеробной Рэйчел.

— Чудесно, — одобряет Джейми, — отлично выглядишь. Твой вид скажет этим родителям сам за себя: «Здравствуйте, я Эмилия, неплохая кандидатура в невесты вашему сыну».

— А также скажет: «Я могу быть изящной горожанкой, но и к жизни в деревне приспособлюсь без труда», — говорит Кэролайн.

— Вы точно уверены, что я не похожа сейчас на жену принца Йоркского Сару Фергюсон? — спрашиваю я, неуверенно оглядывая себя перед зеркалом. — До того, как она сбросила вес?

— Нет!!! — хором восклицают мои друзья. — Нисколько!

— Ты с ног до головы утонченная аристократка, — говорит Джейми. — Вот посмотришь, ты прекрасно устроишься. Я не буду удивлен, если ты вернешься к нам помолвленной.

Звонит телефон на столике в прихожей, и я нервно подпрыгиваю.

— Если это из службы по ссудам для студентов, то меня нет дома, — предупреждает Джейми, удаляясь в ванную и захлопывая дверь.

Но это оказывается Тим. Звонит сказать, что выезжает.

Ну вот, я опять в панике…

Чудовищный проступок номер один

Сперва мне следует сказать, что Тим потрясающий и я безумно его люблю. Да, конечно, он намного богаче меня, но я люблю его и восхищаюсь всеми странными аристократическими замашками — жестким акцентом, тем, что одежду он заказывает специальному портному в Лондоне (я пыталась познакомить его с восхитительным и более дешевым миром распродаж по сниженным ценам, но мало в том преуспела), тем, что он предпочитает определенную марку солодового виски, и тем фактом, что он член аристократического мужского клуба в Дублине.

И ему всего двадцать семь лет.

Джейми говорит, что если клуб только для мужчин, там обязательно должны показывать стриптиз, но я один раз заходила туда и, насколько мне удалось все разглядеть, он был весь заполнен старичками на ходунках и почему-то пропах капустой.

Все равно. Я люблю Тима и по долгой ветреной дороге в Монаган думаю только о том, что мое будущее счастье зависит от следующих семидесяти двух часов.

И моего поведения в этой семье.

И прекрасного впечатления, которое я намерена произвести.

Миссис Синген-Андервуд. Правда, здорово звучит?

Миссис Эмилия Синген-Андервуд…

Да, Синген-Андервуды принимают у себя…

— Ты проголодалась?

— Прости, Тим, что ты сказал?

— Ты витала где-то в облаках, старушка. Я просто спросил, не хочешь ли ты перекусить?

— А… да… было бы неплохо.

Это еще одна особенность Тима. Он любит поесть. Очень любит. Он крупный парень и всегда завтракает (что-нибудь горячее), обедает (обед из трех блюд), пьет чай, и все это завершается главным приемом пищи, ужином (три или даже четыре перемены блюд). Не считая легких закусок. Когда мы впервые сошлись полгода назад, у меня голова шла крутом при виде безумного количества пищи, которое он ухитряется поглощать. Он съедает грандиозный завтрак, а через час рассуждает, что будет на обед. Я уже и не говорю ему: «Ты же только что поел!»

В любом случае, как рассудительно замечает Кэролайн, не могу же я рассчитывать, что взрослый мужчина может прожить с утра до вечера на одном салате, как обычно делаю я.

Поэтому мы останавливаемся в придорожном кафе, и Тим заказывает ленч. Легких закусок он не желает, ему подавай основательную пищу: суп и французский багет, запеченного цыпленка, чипсы, гороховую кашу и картофель в мундире с растопленным сливочным маслом.

Вообще-то я не ела с утра (слишком волновалась) и теперь хочу только кофе, но Тим настаивает, чтобы я что-нибудь съела. Я знаю, он терпеть не может, когда я мучаю жалкий кусочек сыра на тарелке, и всегда говорит мне, чтобы я съела что-нибудь мясное, поэтому я тоже заказываю цыпленка. Он немного не пропекся, но я принуждаю себя прожевать столько, сколько могу.

Уф-ф-ф.

Мы опять садимся в машину, и взвинченные нервы в сочетании с отвратительным непропеченным цыпленком и ухабистой дорогой вызывают у меня тошноту…

А вот и Эштон-холл.

При взгляде на это огромное готическое сооружение с каменными горгульями, злобно глядящими на вас сверху, я едва осмеливаюсь войти внутрь. У меня крутит живот и кружится голова, но я беру Тима за руку, и он ведет меня по лестнице к парадному входу. Мы стучим в дверь и ждем, а я пытаюсь привести в порядок нервы.

У тебя только один шанс произвести первое впечатление, говорю я себе…

Нам открывает двери женщина средних лет в вязаной кофте и шерстяной шапочке.

— Здравствуйте, миссис Синген-Андервуд, приятно с вами познакомиться… — говорю я, пытаясь пожать ей руку.

— Я домоправительница, — бурчит она, и Тим громко хохочет над моей ошибкой.

— Это Шейла, — знакомит он меня с ней.

— Тогда здравствуйте, — нервно улыбаюсь я, отчаянно желая понравиться ей и в то же время мечтая спросить, где здесь ближайший туалет. Темный и сырой коридор весь пропах сыростью, и этот запах не улучшает моего состояния. К тому же в доме значительно холоднее, чем снаружи, и шерстяная шапочка Шейлы начинает казаться вполне уместной.

— Шейла — это наша миссис Дэнверс, — шепчет мне Тим, пока мы шагаем за ней по длинным извилистым коридорам.

— Где ваш багаж? — ворчливо спрашивает она.

— В багажнике. Я принесу его попозже, — говорит Тим. — Ну как, мы не опоздали к чаю? Я умираю от голода.

У меня опять начинает крутить живот при одной мысли о еде. В довершение всего, я чувствую слабость и головокружение, словно вот-вот упаду в обморок.

— Не возражаешь, если я отлучусь в ванную! — спрашиваю я тихим сконфуженным голосом, но он меня не слышат или не обращают на меня внимания.

— Они все в библиотеке, — говорит Шейла — Флоренс тоже там.

— Ого, какой приятный сюрприз, — радосно восклицает Тим. — Я и не думал, что Фло приедет к нам на праздники.

Он берет меня за руку и ведет по самому грязному ковру, какой я когда-либо видела, вдоль галереи доспехов и бюстов давно усопших Синген-Андервудов.

— Кто такая Флоренс? — невинно спрашиваю я.

Друг семьи? Родственница, о которой он раньше не упоминал?

— А, ты ее сразу полюбишь, — говорит Тим вырываясь вперед и волоча меня за собой, чтобы ycпеть к чаю и сандвичам. — Ее все любят. Она мое старое увлечение.

Он распахивает тяжелые двустворчатые двери и вталкивает меня внутрь.

Комната оказывается чудовищных размеров и вся забита людьми. Там, наверное, собралось человек двадцать, все одеты в джинсы и супертолстые свитера, все жуют сандвичи и держат чашки и блюдца. Мне недолго приходится гадать, где здесь Флоренс, потому что она подлетает к Тиму с быстротой пули, вешается ему на шею и визжит, как школьница на переменке.

— Тимми! Держу пари, что ты не ждал меня увидеть! Твоя мама сказала мне, что ты привезешь свою новую пассию, так что я не могла устоять, чтобы не поглядеть на нее.

Флоренс — девушка моих лет, белокожая блондинка (натуральная; хоть меня и тошнит, но я все замечаю), высокая и, мягко говоря, очень, очень большая.

— Фло, дорогая! — приветствует он ее, сжимая в объятиях. — Ты прекрасно выглядишь! Люблю женщин, которых есть за что ухватить.

«В отличие от мешка с костями, который привез я», — ясно слышится в подтексте, пока он нас знакомит.