«Рим, конечно Рим», или «Итальянское танго»

Именно его ждала она всем своим сердцем, стремящимся к преданности и преклонению, всем своим телом, жаждущим единственного властелина… Но кого? Человека с туманным прошлым и загадочным настоящим? Веселого, бесшабашного парня с претенциозным именем, многозначительной кличкой и тенью подозрений за спиной. Подозрений, которые, вопреки всему, продолжали подавать свои глумливые голоса.

Солгал ли Элмер? Ошибся ли Стефано или её водит за нос циничный и хитрый преступник? «Нет! — вопила в отчаянии Кристина. — Не может быть! Ты же чувствуешь, ты знаешь сердцем: он не такой».

Увы, Кристина уже убедилась, как легко подчиняется разум чудесным иллюзиям. «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»… — «Верно, верно, — подмигивали Кристине звезды. — Мы тоже — обман, свет, отправившийся во Вселенную миллиарды лет назад. Но мы прекрасны. Мы зачаровываем и вдохновляем. Мы призываем творить красоту…»

Совсем рядом всплеснули весла — к берегу причалила рыбацкая плоскодонка с одиноким силуэтом на борту.

— Эй, детка! Иди сюда! — Тихо позвал голос Санты и Кристина радостно кинулась в прохладную воду.

Санта помог ей забраться в лодку и бросил на колени узелок.

— Это все для тебя. Высокая мода от «Лиловой свиньи». — Он резко направил лодку к выходу из бухточки, оставляя позади скрывавший их уединение камень. — Ну, что, церемония прощания с нашей пещерой отменяется? Салют переносится на более благоприятное время.

Кристине показалось, что в насмешливой интонации парня прозвучала подлинная грусть. Она нагнулась, поддела ладонью искрящуюся в лунном свете воду и бросила пригоршню сверкающих брызг в сторону удаляющегося берега.

— Спасибо всему, что охраняло нас, берегло, радовало, согревало. Я не забуду вас, противные мидии, целебные водоросли…

— А меня? — серьезно спросил Санта, налегая на весла. — Меня ты собираешься сохранить в шкатулке своей памяти рядом с увядшим цветком от Стефано и незабвенным именем Элмера?

— Посмотрим, — насупилась Кристина. Ирония Санты ей не понравилась.

— Ты, кажется, не доверяешь мне?

— Лучше было бы не задавать таких вопросов в начале этого рискованного предприятия.

— Не беспокойся, дорогая, ты нашла в моем лице надежного партнера по борьбе с бандитизмом и мафией. А ну-ка взгляни, что я принес тебе.

Развязав концы черного шерстяного платка, она обнаружила старую шерстяную кофту и поношенные сандалии из кожаных ремешков.

— Где ты взял все это — лодку, одежду?

— Украл, разумеется. То есть, взял напрокат. Здесь на каждом шагу сушат тряпье и везде валяются лодки. Ты что? Отчего такие глазища? Хорошо, признаюсь. Я убил старушку. Как ваш этот русский тип у Достоевского. И снял с неё эти вещи.

— Удивительный ты экземпляр, Санта — Достоевского знаешь, Ницше цитируешь. Поешь, как Доминго. И, к тому же, известный авантюрист.

— Известный кому? — уточнил Санта.

— Такую характеристику дал тебе Антонелли. У меня не было повода сомневаться в его словах. — Кристина пыталась разглядеть выражение лица своего спутника, задавая пугавший её вопрос. — Или это не ты взял у едва знакомой девушки «пустяшный подарок» — «голубого принца»? Ничего не объяснив, не предупредив, что за тобой последует Рино…

— Черт подери! Про Рино тебе тоже сообщил Стефано? Забавные у нег сведения! Надо не забыть при встрече поинтересоваться об этом. — Кристине показалось, что в иронии Санты есть изрядная доля злости. — Похоже, ты жаждешь моей крови, девочка.

— Я жду разоблачений и торжества справедливости, — вздохнула она, натягивая кофту.

— До этого ещё надо дожить. В данном случае — дело совсем не простое. Слушай внимательно: скоро мы причалим в бухточку, находящуюся недалеко от шоссе… Ну, к прогулкам по горам ты привыкла. Километра полтора-два трусцой по камням. Потом ты останавливаешь на шоссе машину, я убираю водителя…

— Как «убираешь»? — встревожилась Кристина.

— Известно, как — пиф-паф!.. Ах, не задавай глупых вопросов, девочка. Я и сам не знаю, буду соображать на месте. Я ведь авантюрист… А, знаешь, это в конце концов комплимент.

— А я догадываюсь, что тебе хочется сейчас больше всего… — шепнула Кристина.

— Да? — не на шутку удивился Санта. — Хм… Ты действительно так думаешь, горячая моя детка? — Опустив весла, он положил тяжелые ладони на плечи девушки.

— Уверена. Эти декорации так великолепны и так безмолвны… Санта-Лючия была бы очень к месту. Или ночная серенада, что поют в Венеции гондольеры.

— Ах ты, хитрюга! Я и вправду запел, если бы, во-первых, не был бы хрипат; во-вторых, мы бы не соблюдали законов конспирации; и, в-третьих… — руки Санты соскользнули на грудь Кристины. — Если бы дня два провалялся бы с тобой в обнимку на берегу, послав к чертям все бриллианты, интриги и загадки на свете! С нас довольно приключений, ведь правда, девочка? Ведь нам надо совсем другое… — Прижав к себе девушку, Санта горячо шептал в её шею. — Если бы ты знала, как действует на меня твой акцент! Он не лжет: как бы жестки ни были слова и ни страшен их смысл, в твоем исполнении они ласковы и игривы…

Кристина подалась к нему, отвечая на поцелуй. Лодка качнулась, теряя устойчивость.

— Хватит! — Санта резко оторвался от девушки. — Не прикасайся ко мне. Не позволяй мне распускать руки, довольно! Я совершенно теряю голову… Еще не время для безумств. К тому же ты рискуешь заразиться от меня вирусами преступности.

— Ты невиновен, Санта. — Произнесла Кристина задумчиво и печально.

— Кажется, этот вывод тебя огорчил?

— Меня пугает все, что заставляло ненавидеть тебя… О, как мечтала я, прячась у Парфюмо, чтобы тебя, наконец, поймали… Я проклинала тебя, Санта…

— А я шпионил за тобой и подозревал в гнусностях… Но это было давно… какого же дурака мы сваляли! Вернее, каких дураков кто-то сделал из нас… — Санта задумался, нахмурив брови, и резко изменил курс. Обогнув мыс, лодка направилась к берегу.

В молчании они причалили и Санта помог Кристине выбраться на крупные, скользкие валуны. Снова темень в кущах ветвистых корявых деревьев, серебристый трепет оливковых рощиц, звон цикад в густом колючем кустарнике. Снова руки Санты, подтягивающие, поддерживающие, подталкивающие. И камни, черт из возьми! Чересчур много камней.

Море остается внизу, задирая на горизонте кромку позеркаленной глади, рассеченной лунной дорожкой. Издалека, сквозь тишину ночи, доносится собачий лай и знакомые звуки проезжающих автомобилей.

— Мы уже почти у шоссе. Присядем и все основательно обдумаем. Повяжись, пожалуйста, платком, как делают местные женщины. Если кто-то попадется нам по пути и заговорит с тобой, молчи. Я буду выкручиваться сам. Если появятся те, вчерашние, — беги. Мне придется стрелять… Если что-то случится со мной, постарайся попасть в полицию. Это сейчас для тебя самое безопасное место. Договорились? — Санта пригляделся к лицу Кристины, смутно белеющему под черным платком. — Похожа на вдову, едва пережившую утрату. Впрочем, здесь так одеваются даже самые счастливые молодухи.

Санта сделал движение к девушке, но остановился:

— Иди за мной молча. Когда махну рукой, остановись и жди. Никуда не отходи, жди и не бойся, я обязательно вернусь. — Санта растворился в темноте.

«Жди меня и я вернусь. Только очень жди»… — зашептала Кристина и замерла, покрываясь мурашками. Звуки родного языка, эти знакомые, до безразличия зачитанные строки вдруг ожили, переполняя душу любовью и верой. Она стала жадно вспоминать то, что засело в памяти из школьной программы и помимо её — все, что читала, слышала с телевизионного экрана и магнитофонных кассет. «Не уезжай, ты мой голубчик, печально жить мне без тебя…» Господи! Это откуда? Из купеческого дома в провинциальном приволжском городке? Из какой далекой, чужой жизни?

Кристина присела на поваленное дерево, стараясь не думать, не чувствовать, не считать минуты. Край неба на востоке стремительно светлел, где-то совсем рядом блеяли овцы, подгоняемые пастухом, промчались по шоссе с грохотом и вспышками фар мотоциклисты… Ночь подходила к концу, а Санта не возвращался.